Татьяна Краснова - Аня. Серия «Знакомые лица»

Аня

Серия «Знакомые лица»

Татьяна Краснова

© Татьяна Краснова, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Белогорская сага Татьяны Красновой

Начну с цитаты.

«Существует пять уровней – магнит, родной, ровня, нужный и семейник. Это, если коротко, вот что означает. Магнит – человек, влекущий душевно или физически. Родной – это тот, кто живет на той же струне, с кем легко ужиться, гармоничный, свой. Ровня – человек одного с тобой круга, того же социального уровня. Это важно, не правда ли? А то в семьях часто „моя твоя не понимает“ – просто потому, что воспитание разное, на разных языках говорят… Кто еще остался? Нужный? Ну, тут то, что обычно называют браком по расчету – когда нужен не сам партнер, а возможности, которые он предлагает. Квартира, деньги, социальный статус. Для кого-то – ребенок. И наконец, семейник – тот, кто хочет и может создать семью. Человек, уже чего-то в жизни достигший, понявший ценность стабильности, которую дают семейные отношения, и потому к ним готовый…»

Это говорит один из героев романа «Девушка с букетом».

Пять уровней отношений между мужчиной и женщиной рассматриваются со всех сторон в пяти романах Татьяны Красновой.

Пять женщин, пять судеб…

Нет, не пять, а гораздо больше!

Друзья, дети, родители, сослуживцы…

Кошки-собаки!

Прихотливый узор взаимных симпатий и неприязней, дружб и любовей, надежд и разочарований.

Жизнь как она есть.

Жизнь всякая – трудная и веселая, бедная и роскошная.

Жизнь в маленьком городе Белогорске – уютном, волшебном, сказочном.

Город описан так вкусно, что туда хочется поехать, чтобы своими глазами увидеть усадьбу-музей, Зеленую горку, дом с флюгером-корабликом и разноцветными окошками…

Пять женщин…

Впрочем, одна еще девочка – Марина!

Пять романов, три из которых называются по именам героинь.

Марина, Аня, Варенька («Девушка с букетом»), Карина («Конкурс песочных фигур») и Лиза.

Они все знакомы друг с другом, их жизни пересекаются самым прихотливым образом.

Каждая интересна по-своему.

Пока что мне больше всех понравилась Варенька – да это и не удивительно: она такая живая и непосредственная, такая мечтательная и влюбчивая!

Интересы и таланты у героинь самые разные и очень интересные – например, Варенька создает картины из засушенных цветов и листьев!

Героини романов Татьяны Красновой влюбляются и разочаровываются, теряют и находят своих мужчин – но не это главное. Главное – та душевная работа, которую проделывает каждая из них, чтобы обрести не только спутника жизни – прежде всего, чтобы обрести саму себя. Чтобы понять: кто я? Чего я хочу от жизни? Тем ли делом занимаюсь?! Стоит ли растворяться в семье, в муже или надо ценить собственную индивидуальность?

Татьяна Краснова не дает готовых ответов, но ставит своих героинь в такие ситуации, которые любая читательница может примерить к себе: готова ли я прожить жизнь с человеком, которого не люблю – пусть он замечательный и обеспеченный? Готова ли я раскрыть душу и впустить в свою устоявшуюся жизнь нового мужчину? И наоборот – готова ли я отпустить своего подросшего ребенка в большую жизнь?

И еще – как важно правильно понимать друг друга!

Если бы мы не навязывали другим наших собственных мыслей, насколько проще было бы жить на свете!

Правда, тогда и романы было бы не о чем писать…

Надеюсь, вы уже поняли, что книги Татьяны Красновой – не очередные дамские любовные романы!

Нет, это умные книги, полные тепла и доброты.

В принципе, можно начинать с любой – в последующих вы встретите знакомые лица и узнаете кое-что, о чем не рассказывалось ранее.

Мне так жалко дочитывать последнюю книжку…

Расставаться с героями…

Буду ждать, когда Татьяна напишет еще один роман из Белогорской саги!

Часть I. Ласточки еще прилетят

В электричке

МОСКВА вздохнула. Когда Аня вычитала, что Москва из-за земных приливов дважды в сутки поднимается и опускается где-то на сорок сантиметров, чудовищный мегаполис сразу превратился в трогательное живое существо. Его можно было даже пожалеть: ведь каждое утро – тяжелый вдох, и приходится подниматься вместе со всеми этими зданиями на поверхности, и транспортом, и копошащимися человечками, и вот так держать их на себе целый день, а вечером – долгий выдох, и живая земля со всем своим скарбом опускается, и электричка бежит веселей, как под горку. Неизвестно, как уж этот процесс происходит по-научному, но Аня представляла его именно как тяжкие вдох-выдох в начале и в конце трудового дня – Москва работает вместе со всеми.

– Куда лезете, тут уже некуда!

– Ничего, двигайтесь, там еще полвагона пустые!

Вот теперь и не вздохнешь: Аня угодила в середину вагона, и на остановках напирали и слева, и справа – два потока из двух дверей. Машинист быстро проговорил гортанным голосом радиосвязи, чтобы отпустили двери, хлопнул ими пару раз для порядка, и поезд двинулся. Бегом бежит, домой, в Белогорск!

Сесть, разумеется, до самого конца не удастся. Какое там сесть! Ради счастья успеть в последний момент на эту переполненную электричку и не ждать следующую еще сорок минут она творила чудеса: бежала в метро по эскалатору, неслась по вокзалу, лавируя в толпе, давилась со всеми на посадке, едва не свалившись в щель между вагоном и платформой. В час пик жизнь – подвиг.

Потому другие сотрудницы Белогорского музея и не любят, когда их посылают в Москву. Какой смысл кататься в столицу после победного шествия колбасы по всей земле русской? И Ане Семёновой эти поездки выпадают не по принципу «кто у нас самый молодой?», а – «ты же любишь». И действительно – любит. Москва и освежает, и встряхивает – вот как сейчас, и с особенным удовольствием потом возвращаешься – родной городок из внешнего мира видится таким домашним, уютным.

А оттоптанные ноги и помятые бока она научилась компенсировать мелкими московскими радостями: мороженым, чашкой шоколада. Коротенькая прогулка по Александровскому саду тоже очень хорошо помогает, или пять минут на лавочке у фонтана, особенно на Пушкинской. От более серьезной усталости и средства посерьезнее, если время позволяет – какая-нибудь выставка, благо музейщики посещают музеи бесплатно.

Сегодня она вообще пошла на крайнюю меру: Аня потратила! на себя!! деньги!!! В такое-то непростое для семьи время… Книжный магазин со своими заманчивыми витринами и россыпями, и с роскошными альбомами по искусству – вообще тяжелая артиллерия, безотказный способ залечивания душевных ран. А уж если не просто полистать, а купить – это событие. Правда, она тут же уравновесила перекос, выбрав сыну здоровенный том «Почемучки». Для пяти лет как раз будет.

А облюбованные для себя переводные эссе о пейзаже уже удалось начать в метро. Они изданы удобно, в компактном формате любовных романов. И ренуаровские дамы с кавалерами на обложке еще усиливают сходство. Может, и сейчас удастся извлечь? Продолжая одной рукой цепляться за поручень, другой Аня попыталась достать книжку. Не смять странички! Не зацепить сидящую рядом голову! И двухчасовой путь в тесноте, по стойке «смирно» перестал быть пыткой. Пару раз она очнулась, когда объявляли остановки, и снова погружалась в чтение. Опять остановка.

Взгляд подпрыгнул вместе с вагоном, и в конце его Аня увидела синюю рубашку. Темно-синюю джинсовую рубашку среди курток и плащей. Кто-то явно пренебрегал прогнозом погоды и игнорировал черемуховые холода.

И что-то нарушилось. Вмиг исчезли те долгие годы, когда она была студенткой, женой, мамой, экскурсоводом, которого слушают десятки людей. Предательски рухнул весь социально-возрастной панцирь, на выращивание которого пошло столько сил и времени, и осталась только сама Аня, как она есть, беззащитная и растерянная. Она продолжала прочитывать строчки, сразу ставшие механическим набором слов, и знала, что молодой человек смотрит на нее через головы и сквозь туловища, а если нет, то сейчас это произойдет, так же наверняка, как если бы уже случилось, и если уже случилось, то в этом ничего невероятного.

Словом, всем уже заправляла неотвратимость. Между Аней и синей рубашкой в конце вагона пронесся луч, и стал осязаемым, и Аня не разбирала, она ли его вызвала к жизни, но на каждый взмах ресниц чувствовала ответное натяжение, как при перетягивании каната.

Она не поднимала взгляда от своей книги, которая вмиг утратила самостоятельную ценность и обрела новую: уважительный предлог не поднимать взгляда – но вместе с тем продолжала видеть попутчика, который на нее смотрел. Она не могла разобрать черты лица и различала только его студенческий возраст и направленность взгляда – как в тумане – словно смотрела на дерево на горизонте или прозрачное юное облако. Это было особое надглазное зрение, которое открывалось в крайних случаях. И чем упорнее Аня смотрела в книгу, тем неудержимее стремился этот взгляд в конец вагона.