Артур Алехин - Живший когда-то

Артур Алехин

Живший когда-то…

Игра поневоле

Человек – не абстрактное, где-то вне мира ютящееся существо.

Человек – это мир человека, государство, общество.

Эту историю рассказал мне один мой клиент. Не подумайте, я не выдаю чужих секретов, не злоупотребляю служебным положением и ничего такого подобного не делаю. Сергей (так зовут моего пациента) сам настоял на том, чтобы я поделился его историей хоть с кем-то. Вот я это и делаю. Он пришел ко мне на прием три месяца назад. Когда я задал ему классический врачебный вопрос: «Что вас беспокоит прежде всего?», – он ответил, что повинен в смерти ребенка – восьмилетней девочки, которую он не мог терпеть…

На вид Сергей не производил впечатления убийцы или преступника. Он выглядел в тот момент (впрочем, и сейчас тоже) стильно одетым, ухоженным, следящим за своей внешностью человеком. Симпатичный молодой парень. Ему двадцать семь лет. Работал он на тот момент менеджером по продажам какой-то современной техники. В общем и целом он произвел приятное впечатление. Однако его признание по поводу смерти ребенка заставило меня насторожиться. Думаю, любой человек, не только врач, проявил бы повышенный интерес к его персоне на моем месте.

Я посадил его в кресло напротив и стал выспрашивать подробности. В тот день он и рассказал мне историю, которая с ним произошла. Необычная история. Совсем нестандартная и довольно жуткая. Его мучала совесть за совершенное пассивное преступление. И, в конце концов, он дал мне право рассказать его историю другим.

Для чего я это делаю? Во-первых, это часть моей работы. Я знаю, что Сергею станет легче от этого. Здоровье моих пациентов для меня всегда важно. Я – врач и должен делать свою работу хорошо. Моя задача – чтобы мои клиенты получали ожидаемый результат. Во-вторых, история Сергея очень необычная. Она вполне сгодится для сюжета интересного литературного произведения, хотя меня могут и раскритиковать за подобное высказывание, потому что история эта произошла на самом деле. И в ней есть жертвы, есть пострадавшие. Есть те, кто наверняка до сих пор не может оправиться от пережитого. И, наконец, в-третьих, эта история довольно поучительная: возникает много вопросов, как бы повел себя другой человек на месте тех, кто стал участником этого зловещего события.

Когда Сергей сел напротив меня, я, имея достаточный опты работы, сразу увидел, что его переполняет желание выговориться. Это не редкость для моей сферы деятельности. Поэтому я не перебил его практически ни разу за весь рассказ. Нельзя было не заметить также и то, что во время повествования он целиком и полностью погрузился в свою историю, в свое прошлое.

– Скажите, доктор, – начал он, – может человек спонтанно совершить поступок, который прежде для него казался чуждым и неприемлемым?

– Теоретически может, – ответил я. – Но, скорее всего, это какой-то поступок, над которым человек прежде не задумывался. Не рассматривал даже в теории.

Сергей посмотрел так, будто его осенила мысль:

– Точно! – встревожено воскликнул он. – Я не думал об этом раньше. Я только фантазировал о шлепках и наказаниях…

Я прервал его и попросил начать сначала, чтобы уяснить, что произошло.

Он начал свой рассказ:

– Это все случилось 6 ноября 2014 года. Эта дата – день рождения сына моего друга. Ему исполнялось пять лет. Мой товарищ три года подряд праздновал день рождения ребенка в одном и том же месте – детском заведении на четвертом этаже одного торгового комплекса. Вы, наверное, хоть раз да были в подобном месте. Зал детских игровых автоматов, далее – помещение с длинными столами, как правило, три-четыре стола. В том месте их всегда было три. Длинные, как на свадьбах. А дальше анимационная комната, в которой развлекают детей. Так вот, в очередной раз мне пришлось прийти на эту псевдо вечеринку. Почему я сказал псевдо? Потому что эти праздники радуют только детей. Взрослые себя чувствуют на них неуютно. Никто никого не знает, ведь родители именинника приглашают, помимо своих знакомых, еще и родителей друзей ребенка. Те – своих знакомых тоже с детьми. И так далее. В общем, детям весело. А взрослые разбиваются на кучки по принципу «знакомые со знакомыми» и ждут, пока праздник наконец закончится.

В тот день заведение было почти что полным. Все три длинных стола заняты взрослыми и детьми. Я не считал, но на глаз было примерно пятьдесят взрослых и тридцать детей от пяти до восьми лет. Когда я пришел в условленное время, первой, кого я заметил в помещении, была Вероника. – Сергей выдохнул воздух и несколько секунд помолчал, будто собираясь с мыслями. – Самый отвратительный ребенок, которого я когда-либо видел. Она – дочь второго моего друга. Сколько я ее знаю, а это почти семь лет, она всегда была вредным, противным, слабо контролируемым ребенком. Я, конечно, никогда не говорил это другу. Всегда улыбался ей в его присутствии, втайне думая о том, что с большим удовольствием отвесил бы ей хороший, крепкий подзатыльник. Такой, чтобы раздался глухой хлопок от соприкосновения моей ладони с ее головой. Но все это, конечно, были мечты: на деле я ничего этого не сделал бы. Точнее… я сделал гораздо хуже…

Сергей хотел рассказать подробности, но я попросил его не терять хронологию произошедшего. Он согласился со мной и продолжил:

– Так вот, через некоторое время все были в сборе. Мы уселись за длинный стол, который стоял по центру. Рядом, справа и слева от нас, стояли такие же, за ними тоже шло празднование дня рождения. Как обычно, произнесли тост. Все чокнулись соком и начали есть. Угадайте, куда я смотрел во время того, как резал кусок мяса в своей тарелке? На нее. На восьмилетнюю Веронику, которая в свои годы так и не научилась есть вилкой и ножом. Хотя бы просто вилкой! Простите меня, доктор, но она не ела – она жрала! Ее лицо было перепачкано каким-то соусом, руки, соответственно, тоже. Но она продолжала жрать, как будто это – норма. Все вокруг делали вид, что не замечают этого. А ее родители – мой друг и его жена, как обычно, предпочитали думать, что в этом нет ничего страшного: она ведь еще ребенок. Но она восьмилетний ребенок! У нее все нормально с головой, она не олигофрен. Так почему она себя так ведет? Я смотрел на нее, и она, словно знала, что не просто действует мне на нервы, а бесит, выводит меня из себя. Я решил, что лучше всего будет перевести взгляд в другую сторону и представить, как будто ее нет. Так я и сделал. И мне полегчало. Помню, тогда я еще подумал: «А будет ли мне легче, если ее совсем не станет? Не в моем воображении, а по-настоящему?»

После того как все сели за стол, прошло примерно около часа. Всех детей собрали и повели в анимационную комнату. На таких праздниках это одно из приятных событий, потому что тридцать кричащих, плачущих, смеющихся детей разом уводят в другую комнату. В сравнении с их присутствием воцаряется полная тишина. На самом деле, взрослые могут позволить себе в этот момент поговорить на такие темы, на которые нельзя при детях. Хотя мало кто сдерживает себя в обыденной жизни. Я помню, как кто-то рассказывал кому-то непристойный анекдот, когда дверь в анимационную комнату только закрывалась. А потом в разговорах начали попадаться матерные слова: это еще несмотря на то, что все были вроде как в обществе, и следовало бы постесняться хотя бы малознакомых людей, но наше общество – оно совсем не такое хорошее, как кажется. Между прочим, доктор, – Сергей замер, а затем наклонился чуть ко мне, – это они убили всех остальных. На моей совести только лишь одна мерзкая девочка. А на их – все остальные! – Он снова выдержал паузу. – В общем, все сидели, болтали, ели и пили. Все как обычно. И вот, в один момент, я помню его очень отчетливо, в зал зашел мужчина. На вид лет сорока. На нем был хороший костюм. Я отлично запомнил его в момент появления, потому что обратил внимание на странную деталь: зайдя в зал, он сразу же закрыл за собой дверь на импровизированный замок – железяку, по форме напоминающую букву «П». Такими часто закрывают изнутри магазины, школы и прочие заведения, когда требуется зафиксировать дверь, но не на ключ. Мне сразу показалось это странным. Как-то он выбивался из массы. Но мне оставалось только наблюдать. Не мог же я сразу из-за подозрительного вида начать наводить панику. Хотя, даже если бы я сделал нечто подобное, – это бы все равно не помогло бы. Скоро поймете, почему.

Мужчина разделся и спокойно направился к нашему столу. Люди кучковались в разных местах. Вообще сложно было понять, кто из какой компании, потому что половина друг друга не знала. Этот тип, с которого я не сводил глаз, как только он появился в помещении, подошел именно к нашей компании и сел в торце стола. В общем, если представите себе место, – там, где должны сидеть жених и невеста во время свадьбы. Так сказать, во главе стола. Он сел, взял пластиковый стаканчик, налил из стоящей рядом бутылки воду и выпил залпом. Затем налил снова и отпил уже половину. В тот момент я впервые пересекся с ним взглядом. Холодный, отчаянный и обозленный взгляд: вот как я опишу его. Других слов не требуется. Затем он взял чью-то вилку и стал аккуратно стучать ею по тарелке: