Александр Уваров - Созвездие Волка

Созвездие Волка

Александр Уваров

…Узнаешь рождённых от крови!

© Александр Уваров, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Я лечу сквозь сны, как сквозь тёмные тучи.

Свет мне скупо отмерен хозяином осени.

Туманные реки, дожди, ветви-щупальца тянет мир, с осторожность спрута трогает воздух…

Длинные ветви – сквозь осень, тянет мир ко мне, тиной плывёт в мутной воде вечной осени, мир плывёт.

Мировая река подо мной. Берега не пускают меня.

Я лечу над рекой.

Добрая мама…

Ещё время… Ещё немного времени – держи меня, держи над хаосом, над домом Левиафана.

Тёплыми руками, сильными руками – держи.

После смерти ты стала сильнее. Я чувствую тебя, я говорю с тобой, ты рядом со мной, ты стала моей богиней, спасительницей моей.

Моя добрая мама…

Дальний свет, тихий свет мой, надежда моя!

Не погасни, не исчезни – красны края туч.

Не оставляй меня наедине с этой рекой! Не дай сорваться, слететь вниз! Не дай утонуть в ледяной, тяжёлой, мёртвой, серо-зелёной воде!

Уродливые твари, порождения грязи, порождения донного ила, речные змеи поднимаются к свету. Извитые спиралями коричневые тела скользят по поверхности вод, длинные пасти ощерены, выпученные белые глаза следят за мной неотрывно.

Хищными бросками летят они по воде, сопровождая меня.

И ждут, когда прервётся мой полёт.

Не дай мне упасть, не дай мне забыть о тебе!»

«Я, тварь Божия, криттер…»

23 августа 200.. года. Последняя запись в дневнике.

– Вот странная у тебя привычка: на сигаретах экономить…

Ладеев бросил окурок в писсуар и повернулся к Валентину.

– Молчишь, Бек? Правильно делаешь, что молчишь. На «Ротманс» не мог разориться? Неплохо ведь зарабатываешь…

Валентин улыбнулся. Криво и неестественно. Он вообще не любил и не умел улыбаться. Но иной реакции на критику со стороны командира так и не выработал.

Возможно, потому, что от природы был несколько туповат, до крайности молчалив, видом – обманчиво простодушен и робок, и в обычной жизни – слегка заторможен.

Но во время боевых операций, словно срываясь с невидимых тормозов, превращался в молниеносно двигающегося и мгновенно и безошибочно разящего врагов демона, безжалостного и холодно-равнодушного инфернального монстра, словно ворвавшегося в этот мир откуда-то из преисподней, населённой гневными богами и тёмными воинами древних мифов.

В иной ситуации Ладеев, хорошо знавший боевые возможности и послужной список Валентина Муратов, агента с оперативным псевдонимом «Бек», не стал бы, пожалуй, без нужды испытывать судьбу и распекать этого бледного, худенького парнишку со стволом в подмышечной кобуре.

Но теперь, точнее – со вчерашнего дня, когда направили Бека в его оперативную группу, нападки и шутки в адрес бледного стали для Ладеева совершенно безопасны.

Потому что сумасшедший в бою Бек начальство (всё, без исключения) любил по-собачьи честно, чисто и бескорыстно. И готов был простить начальнику любой, даже самый болезненный пинок.

Пинок, за который иного, не начальствующего, боевого товарища легко отключил бы мгновенным и лёгким взмахом руки.

– Признаёшь вину? И не моргай так жалостливо! Чтобы я у тебя ещё раз сигарету попросил!.. Чёрт, как же в горле саднит…

Валентин пожал плечами, продолжая всё так же виновато улыбаться.

Ладеев откашлялся и сплюнул в раковину.

– И туалет у них, в институте этом научном… некультурно оформлен. А ещё учёные! Интеллигентные люди, а вот позаботиться о такой важной вещи как туалет…

И замолчал, неожиданно прервав монолог.

Пискнул Bluetooth-наушник. Ладеев, будто поправляя его, провёл по мочке уха.

– Пошли, – отрывисто бросил он Беку.

На ходу, сунув руку за пазуху, снял «Беретту» с предохранителя.

– Без глушителей работаем, – предупредил он Валентина. – Телохранителя ты снимаешь, я работаю по объекту…

Дверь институтского туалета открылась, и на пороге появился низенький, лысоватый мужичок. Одет мужичок был в серый хозяйственный халат, засаленный ворот которого отчего-то стоял дыбом, будто кто-то пытался то ли слишком энергично поправить его, то ли стянуть халат через голову.

Мужичок прижимал к груди невысокую лестницу—стремянку в три ступени, изрядно измазанную серой извёсткой, и моток синей трёхжильной электропроводки.

Мужичок посмотрел на Ладеева недоумённо и, пробормотав: «обалдели совсем… в выходной день, в субботу притащились!», попытался было зайти внутрь.

Но Бек боковым ударом в шею тут же уложил его на кафельный, с полудня пятницы не мытый пол.

– Чего так жестоко? – спросил Ладеев.

– На шум выбежит, мешать будет, – пояснил Бек всё с той же детской, виноватой улыбкой.

– Грубый ты, – с неискренней укоризной произнёс Ладеев.

Нагнулся и, подхватив на ходу моток тяжёлый моток проводки, быстрым шагом вышел в коридор.

«Чего это он выдумал?» удивился Валентин.

Но вслух ничего не сказал, и даже вида не подал. Потому что давно уже затвердил два главных правила: ничему не удивляться и лишних вопросов командиру не задавать.

А в такой ситуации любой вопрос был бы лишним.

«Порадуем „гориллу“ осиповскую подарком» прошептал Ладеев, ускоряя ход.

«Объект на лестнице, охрана – один, без сопровождения» прошипел в ответ наушник.

Они вышли на лестничную клетку. И только там одновременно, заученными и до автоматизма отработанными движениями выхватили стволы.

– Виктор Владимирович, машина у подъезда, – сказал Осипову телохранитель, связавшись с водителем по рации. – Там вохровец какой-то вышел, говорит, что вплотную ставить нельзя. Грозит милицию вызвать!

– Пошли его куда подальше! – распорядился Осипов.

Даже здесь, в здании института, на чужой территории, Осипов чувствовал себя начальником и наполеоновских манер не оставлял.

– Пусть вплотную ставит. И никак иначе…

Он услышал шаги за спиной. Быстрые и мягкие. Будто звери – тихими лапами.

Может, не услышал даже, а почувствовал. Тем самым, шестым или каким там ещё по счёту чувством, натренированным за долгие годы, что занимался он этим опасным и непредсказуемым оружейным бизнесом, приучившим его и к тревожному сну, и к ещё более тревожному бодрствованию.

Почувствовал – и успел, успел ещё повернуться навстречу…

«Вот ведь заразы!»

..тем двоим…

«Что у него там?»

…что выскочили, выпрыгнули чёртиками, да не из табакерки, а из тёмного дверного проёма на лестничной клетке между третьим вторым этажом.

Выпрыгнули, и – и вниз, по лестнице. Прямиком к нему.

Телохранитель, в крылья распахнув пиджак, метнулся навстречу этим двоим, что успели на пару ступенек спуститься.

Опасность! Опасность!

Телохранитель среагировал с опозданием на полсекунды. Но эти полсекунды и решили их судьбу.

А, может, и не полсекунды вовсе решили? Может, и без заминки этой ничтожной, короткой были обречены они?

Обречены, едва переступили порог этого здания? Или – когда он решил приехать на переговоры к директору института?

Об этом подумать Осипов не успел.

И вообще – ничего уже не успел. Не успел даже вскрикнуть.

– Держи!

Ладеев кинул телохранителю моток электропроводки.

Бугай метнулся, инстинктивно выбросил правую руку вперёд, защищаясь от летящей ему прямо в голову тяжёлой бухты скрученного синего провода.

Потерял ещё полсекунды. И тут же получил пулю в лоб. Точно по центру.

Он так и не успел взяться за оружие.

Он осел мешком, завалился на бок – и покатился вниз. И остановился в ногах у шефа, ударившись о лакированный ботинок Осипова простреленной головой. О окрасив светло-серые брюки шефа брызнувшей струйкой тёплой ещё крови.

Один из нападавший, низкорослый коренастый мужик (стразу видно – жилистый, мускулистый, тренированный, сволочь!) с грубо скроенным лицом, чем-то неуловимо напоминавшим морду обманчиво-добродушного медведя из зоосада, что только и мечтает усыпить бдительность какого-нибудь наивного посетителя и подманить того поближе к клетке, а там и броситься смертельным медвежьим броском, подошёл ближе к Осипову и отработанным командным голосом произнёс:

– Портфель, портмоне и мобильный!

Осипов покорно, не говоря ни слова, отдал требуемое киллеру.

– Молодец! – похвалил его добродушный зверь.

И дважды выстрелил Осипову в голову.

– Чисто, Вальтер, – оглядев убитых, произнёс Бек.

Ладеев и Валентин спрятали оружие.

Открыли окно на площадке между этажами.

Пробрались на подоконник и спрыгнули вниз, почти бесшумно приземлившись на газон под окнами.

Пробежали вдоль здания института, завернули за угол. С ходу перепрыгнули через высокий, метра в два высотой, забор.