Александр Травников - Аптека по требованию. Книга пятая

Аптека по требованию

Книга пятая

Александр Травников

Иллюстратор Александр Травников

© Александр Травников, 2017

© Александр Травников, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-0059-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Из серии «Городская фантастика»

Аптека по требованию

Что-то подсказывало, что это нечто странное. Совсем странное.

Сколько он себя помнил, в этом городе, на этом месте, на этой улице всегда была аптека. То, что это была именно аптека, сомнений не вызывало. Хотя бы потому, что так было всегда. Об этом даже в газетах писали, что на такой-то улице, в таком-то месте, находится самая старая в городе аптека. Делать ему в аптеке было нечего, и потому он ни практически разу в неё не заходил. Ну, разве что один раз в детстве.

Тогда, когда холодной зимою, ночью, на ветках деревьев сидели вместо зелёных листьев тысячи воробьёв, а над ними бесшумно летала огромная сова. Нужно было бежать за тем, чтобы в этой аптеке наполнили большую резиновую подушку кислородом, а потом, так же бегом, возвращаться домой, за три квартала, чтобы делать живительные кислородные коктейли.

Сколько себя помнил, он ни разу не мог припомнить никаких деталей того, что он видел тогда в этой аптеке. Аптека, и аптека. На входе огромная тяжелая резная дубовая дверь. Окна закрашены белым. Внутри вокруг тоже дерево, белое стекло и маленькое окошко закрытое тем же белым стеклом, в которое ничего нельзя было разглядеть в деталях.

Он зашел в аптеку – окошко приоткрылось. И как сейчас вспомнилось, потом, из приоткрывшейся в стене бесшумно дверцы чья-то рука вначале взяла подушку для кислорода, а потом, без лишних слов, та же самая рука её вернула, но уже полную. Дверца так же бесшумно закрылась. Причём увидеть, где эта самая дверца в стене, было определенно невозможно ни до, ни после.

Никаких посторонних надписей. Никаких образцов ни зелёнки, ни бинтов, ни того, чтобы что-либо напоминало о том, что это аптека. Даже аптечного запаха не было. Разве что надпись красными буквами, что это именно аптека, которая подтверждала то, что это именно аптека, и развеивала любые сомнения в том, что это не так.

Всё это таинство происходило совершенно молча и не то, чтобы без лишних, а вообще без каких-либо вопрос и разговоров.

Потом прошло много, много лет. Почти пол столетия. Однажды он шел в том же городе, по той же улице, мимо той же аптеки. Ничего не изменилось. Старое здание. Тяжелая, дубовая, резная дверь. Зарисованные белой краской изнутри окна. Красной краской полукругом на окне большие буквы «АПТЕКА».

Любопытство взяло верх. Требовалось зайти и сравнить то, что было в памяти с тем, что можно было увидеть теперь. Дверь тяжело и медленно открылась. Он вошел внутрь. Все было так же, как и 50 лет тому назад. Ни тебе аптечного запаха. Ни единой души. Внизу дубовые панели. Вверху забеленные окна. Надпись по стеклу красными буквами, но поменьше, чем на улице «Аптека».

Тихо приоткрылось окошко в стекле, в полкруга. Приоткрылось, и тут же закрылось. Ни тебе слова, ни полслова. Ясно было, что за панелями и стеклом, кто-то был. Ему даже показалось, что там, за стеклом мелькнула тень в белом халате.

Смотреть ему было положительно более не на что. Ничего не изменилось. Однако, тень в белом халате за стеклом, исчезнув на пару секунд, тут же вернулась, и в стене приоткрылась бесшумно дверца. В щель высунулась рука и подтвердила, что кто-то точно за панелями и стеклом был в белом халате.

В руке был небольшой пузырёк. Он взял его молча. На пузырьке было написано «Витамины». На резинке к пузырьку прикреплена бумажка с графиком приёма: «Принимать пять дней по таблетке 3 раза в день». Коротко и разборчиво. И вместо подписи закорючка.

Никакого удивления у него всё это действие не вызвало. Всё было, как само собой разумеющееся. Ни тебе вопросов. Ни тебе ответов.

На следующей неделе, он шел по той же улице, и, проходя мимо аптеки, попытался вновь зайти в неё. Дверь была закрыта. За окнами было темно. Но в этом не было ничего удивительного. Было уже поздно. Полнолуние. И еще через пять часов должно было начаться лунное затмение. Дело было в ночь с 10 на 11 февраля 2017 года.

Это потом уже, много позже, кто-то из знакомых, совершенно мимоходом рассказал, а он совершенно случайно уловил, но даже виду не подал, что ему это интересно, о том, что ходят слухи, будто есть в городе такая некая аптека по требованию. Лекарство там выдают просто так. Любое. Рецепт? Да не нужно ни какого рецепта. Простая сила мысли. Заходишь, и тебе тут же дают именно то, что тебе нужно.

Говорят, что она, аптека эта по требованию, почему-то всегда закрыта. Но точно говорят, что она есть. Только никто не знает, что это такое на самом деле. Зато, точно помогает. Всегда и от любой болезни. Одна таблетка, и ты здоров.

Фантастика!

Консервы знаний и желаний

Что собственно мы знаем про консервы? Да в сущности ничего. Вот Он лично, кое-что точно знал про консервы. Так получилось. И за это он сильно был благодарен тому обстоятельству, что только тому, кто утром днём и вечером преподавал философию в виде диалектического и исторического материализма, тому лично было доверено в ночную смену помогать на консервном комбинате делать консервы. И не просто консервы, а консервы с заморской, баклажановой икрой и ещё варить банки с зелёным горошком.

Польза от такой ночной деятельности лично для него была огромной. Это позволяло ему, как истинному философу, персонально и наглядно, осознать истинную общественную потребность в правильной философии, когда реальность не сильно отрывалась от теории.

Кроме того это были точно дополнительные деньги, которые показывали наглядно то, что горошек и икра, особенно в сезон, вещи есть более важные и полезные обществу, чем Аристотель, Декарт, Платон и их современные последователи, чьи имена не стоит произносить на ночь глядя даже сейчас.

Сказать по правде, и тогда мысль закрадывалась крамольная. Может ну её нафиг, эту философию, аспирантуру, диссертацию? Может взять и бросить всю эту теорию. И в гущу жизни. В погоню за деньгами, добываемыми не силой знания, а своим физическим трудом.

Хоть были и отрицательные моменты. Аврал был сезонным. Есть кабачок и горошек – есть работа. Нет их, или не сезон, нет и потребности в ударном труде.

Была еще одна важная и полезная составляющая ночного труда. Труд носил характер авральный. Это да. Зато, по факту, это значило, что чаще сидели и лясы точили, чай пили, разговаривали, чем работали. Что еще философу надо, для развития?

Вот, как сейчас, он вспомнил совсем недавно один такой разговор, когда стоял прямо перед стойкой с рыбными консервами в магазине. Всего было много. Сайра, горбуша, шпроты (отечественные, не заморские), тунец (заморский), килька, и наконец-то некогда исчезнувший деликатес – бычки в томате. Ну и там много чего ещё.

Стоит он перед полкой, и бах. Провал во времени. Вспомнился ему разговор давний. Про консервы желаний. Один производственник с опытом, с консервного завода рассказывал. Он всем предлагал выпить. Но все отказывались. А он все одно тайком прикладывался, и тогда его было не остановить с его теориями. Где он это всё брал и откуда муть всякую черпал, неизвестно.

И вот сейчас только припомнилось, что этот специалист рассказывал про консервы. Мол, бывает такое, что попадается, одна банка на миллион. Что вроде всё в ней так же, как и с другими банками. Всё, да не всё. Вроде банка, как банка. Жестяная, как и все другие. Дата, гост или ТУ на донышке. Этикетка опять же. Вес такой же, как и у любой другой банки из этой партии. Откроешь ту банку, а в ней ничего нет. И вот здесь самое главное – не совершить ошибку.

Оно же как? Открыл банку, а в ней ничего нет. Ты как сразу? Сразу ругаться? С досады? А зря. Есть такие банки, в которых желание закладывается. Открыл такую – значит, повезло. Загадывай. А нет, не понял, что повезло, и ещё как повезло, всё! Проехали. Упустил свой шанс.

Открыл он вновь свои глаза, а может только-то и моргнул ими на долю секунды, и ничего не изменилось. Тот же магазин, те же полки, те же консервы рыбные. Тут до него дошло. Вспомнил. Тот мужик однажды, попросил его прикрыть его от любопытных глаз, а сам взял одну банку, пошептал в неё что-то и пустил пустую в конвейер.

Теперь только до него и дошло, что не простой был тот привлечённый к ночному труду его всё знающий о консервном труде напарник. Он и видел то его пару раз всего. И точно помнит, что он был известный специалист по консервам. Где он только не работал. С его слов, конечно.

И что сейчас он вдруг вспомнил про этот случай, так потому только, что точно помнил, что тот ночной знакомый с консервного комбината, говорил ему, что собирается потом в море идти. Там будет консервы производить. С рыбой. Это тебе не горошек зелёный в начале лета. Там океан, шторма, романтика.