Григорий Рыжов - Жизнь и люди. Разные судьбы

Жизнь и люди

Разные судьбы

Григорий Михайлович Рыжов

© Григорий Михайлович Рыжов, 2017

ISBN 978-5-4483-8674-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рассказы

Жизнь и люди

2017 год

Беспокойное время

Авария

…Август 1941 год. Идёт война. Фашисты подходят к Москве. Обстановка в стране чрезвычайная.

В тылу идёт яростная борьба за перевод промышленности на военные рельсы. Проводится в срочном порядке эвакуация предприятий. Они дислоцировались на пустырях и в срочном порядке запускались.

На предприятиях города шла напряжённая работа по выпуску асбеста. Однако кадров не хватало, многие мужчины ушли на фронт, их заменяли женщины и подростки.

Осенью 1940 года пришёл на асбофабрику молодой выпускник горного института. Звали парня В. И. Иванов (фамилия по его просьбе изменена) Поставили Владимира мастером дробильно – сортировочного комплекса.

Засучив рукава, сразу же принялся за дело.

Отношения с коллективом сложились хорошие. Коллегам нравилась его напористость, твердость, активность. Через некоторое время уже доверили руководить цехом, а вскоре – ответственный пост главного инженера.

На предприятие поступило новое германское оборудование, в частности, щёковая дробилка. Работать с ней было не просто, требовались хорошие знания. Теперь о том, как события развивались дальше.

Когда началась война, многие подали заявления для отправки на фронт. Главный инженер получил отказ: «Вы нужны здесь».

Иванов дни и ночи находился на фабрике, выкраивал несколько часов для сна – и снова в цеха. Асбест для военных нужд требовался в большом количестве и повышенного качества.

Дни летели за днями, а положение на фронте становилось всё сложнее.

Резко сократилось поступления металла на фабрику. Ремонт оборудования проводили, чем могли. А ведь за простои спрашивали строго. Главных специалистов арестовывали. Забирали ночью с квартиры или вызывали повесткой в НКВД и увозили в областной центр. После арестов мало кто возвращался. В газетах сообщалось о «вредителях», «врагах народа», групповых судебных процессов.

Тревожный сигнал поступил в кабинет главного инженера, где он, после напряжённого дня, спал на диване. В тишине кабинета оглушительно зазвенел телефон. Взяв трубку, В. Иванов услышал: «Товарищ Иванов! Пожар! Загорелась немецкая дробилка» – выпалила диспетчер.

– Сообщите пожарным, пошлите в помощь людей из других цехов, – дал команду главный инженер, – через минуту буду на месте.

Быстро одевшись, В. И. Иванов выбежал из управления на улицу. Небо было ясным, светились звёзды, а из корпуса цеха дробления валил дым.

Мастер доложил:

– Пожар затухает. Дробилку – «фрица» отключили, как только загорелась, – переведя дух, добавил, – будь она неладная.

– Что за причина, Петрович? Как это случилось?

– Видать по всему, началось от подшипников вала. Перегрелись, – ответил мастер.

Из открытых ворот здания поднималась дымовая завеса. Пахло гарью. Вокруг дробилки суетились рабочие, сыпали песок, качали воду ручной водокачкой. Все перемазались сажей, у многих имелись ожоги рук, лица, одежда обгорела. Медицинская сестра тут же делала перевязки.

Главный инженер с мастером подошли к дробилке и внимательно стали рассматривать узел подшипника, от которого шел едкий запах горелого.

– Дело всё в этом узле, – Иванов показал пальцем на подшипник, – нужно разобрать его, выяснить причину и устранить.

Молодой инженер напряжённо думал: «Что за причина? Плохая смазка или недостаток конструкции подшипника».

Дробильно – сортировочный комплекс запустили утром, и руду начали подавать на дробилку отечественного производства, техническое состояние которой не отличалось надёжностью.

Утром главному инженеру сообщили, что его вызывают в местные органы НКВД. Когда секретарь сообщила это, у Иванова перехватило дыхание. Он понял, что пробил и его час. Ходил по кабинету и, куря, одну за другой папиросы, напряжённо думал: «Что делать?». Наконец, осенило:

«Пойду в горком партии и попрошусь на фронт. Другого выхода нет. Иначе арест с клеймом врага народа».

….Быстрыми шагами Иванов прошел в кабинет секретаря горкома. Сидевший за столом, мужчина средних лет произнёс:

– А. это ты, Иванов? Знаю, можешь не рассказывать, – помолчав, секретарь добавил, – подавай заявление на фронт. На сборы два часа.

– Есть! – радостно рапортовал молодой инженер.

Через два часа его на машине вместе с другими мобилизованными повезли в Свердловск.

….Иванов прошел всю войну до Берлина. Вернулся домой, вся грудь в орденах. После войны вновь работал на асбофабрике главным инженером, директором. Дожил до почтенного возраста.

А с дробилкой разобрались. Оказалось, что посадка подшипника была собрана с отклонением от технической документации. Корпус подшипника нагрелся до критической температуры возгорания смазки. Потому случилась авария, так повлиявшая на судьбу молодого инженера. Счастье, что финал у этой истории благополучный.

Суровый тридцать восьмой…

(БЫЛЬ)

Свердловск. Лето тогда стояло жаркое и сухое. Всё живое спряталось в тень. Воскресенье. Иван Петрович Лядов отдыхал в кругу семьи. Жена готовила обед на кухне, а хозяин играл с 16 – летним сыном в шахматы. Младшая дочь читала книгу и из редко поглядывала, на играющих шахматистов.

Иван Петрович был недавно назначен вторым секретарём Свердловского горкома партии. Перед ним сменилось двое, обоих арестовали…. До нового назначения Лядов возглавлял областной профсоюз, проработав там несколько лет.

Он, бывший кавалерист, воевал в гражданскую со знаменитым Григорием Котовским.

Войну закончил комдивом. Был несколько раз ранен, награжден орденом Боевого Красного Знамени, именным оружием….

….Раздался телефонный звонок. Лядов недовольно фыркнул:

– Дочка, возьми трубку.

Суховатый голос произнёс:

– Позовите к телефону товарища Лядова.

– Папа, тебя! – крикнула из прихожей дочь.

Лядов грузно поднялся, недовольно бормоча что – то, направился к аппарату.

– Лядов слушает.

– Здравствуйте, говорит дежурный офицер. В здание НКВД приглашаются областные руководители для экстренного совещания, начало в восемь утра.

Положив трубку, Лядов задумался. За последние два года арестованы многие партийные и хозяйственные руководители. Казалось, в стране правит какая – то злая сила и над всеми царил НКВД, возглавляемый Ежовым.

Иван Петрович решил позвонить первому секретарю горкома, узнать подробнее о совещании. Набрал номер, в трубке молчали. Через некоторое время позвонил ещё раз. Безрезультатно. Решил отложить разговор на завтра. Утро вечера мудренее.

Пожелав домашним доброй ночи, Лядов лег спать, предварительно достав именной револьвер, положил его под подушку. Подумал: «Не возьмёте, гады, Живьём не дамся. Ещё не такое со мной случалось….».

В шесть утра он был уже на ногах. Позавтракав, посмотрел на спящих детей и жену, мысленно поцеловал их и пошёл на работу.

Он шёл по аллее и с удовольствием вдыхал свежий воздух. Хорошо!

Однако на душе не спокойно. Нужно было переговорить с первым. Времени в запасе предостаточно. Присел на скамейку под акацией.

«Что будет с детьми, женой?» – размышлял он. Приходилось не раз читать в газетах о процессах над видными большевиками – ленинцами. Чувствовал, что это какая – то ошибка, абсурд. Да, в партии были проходимцы, пытавшие повернуть историю в спять. Те же троцкисты…. Но их были единицы.

Проводилась «чистка». Взят курс на «обострение классовой борьбы на данном этапе построения социализма». Правильно ли строить социализм под дулом винтовки, за колючей проволокой? Вопросам не было конца. И где найти ответ? Однако пора на работу.

Здание горкома в этот раз показалось чужим и мрачным. Вахтёр, бывший будённовец с усами и бравым видом, встретил второго секретаря.

– Привет, Иваныч, как дела? – привычно спросил Лядов. Остоваясь допоздна на работе, он иногда любил распить с Иванычем чарку водки, повести задушевные разговоры, вспоминая гражданскую, напеть любимые песни.

– Петрович, слухай сюда, что тебе скажу, – зашептал вахтер, – всех твоих инструкторов взяли сотрудники НКВД и увезли…. Стало быть ты смотри, это…. будь на чеку, – он перекрестил Лядова и трижды сплюнул через плечо.

– Спасибо тебе, – тихо поблагодарил Лядов и прошёл в кабинет.

Сев за стол, почувствовал, как по всему телу прошла дрожь. Вынул револьвер из кармана, проверил обойму, взвёл курок и положил оружие в стол.