Дмитрий Вечер - Осколки неба

Осколки неба

Дмитрий Вечер

Здравствуй, небо! Это я…

© Дмитрий Вечер, 2017

ISBN 978-5-4485-3242-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ты…

Это ты… Я прижимаюсь к твоему лицу. Целую твои губы, волосы. Ну здравствуй! Я пришла… Прости, что опоздала. Эти ваши пробки… Ты ведь знаешь, я всегда опаздываю. Как и ты… Мы созданы с тобой, чтобы уснуть в одной постели. И все проспать… Никуда не пойти. И забить на все… Есть дела поважнее! Например – ты. И например – я… Почему ты не прыгнул в первый же поезд, в первый попавшийся самолет?… Мы потеряли столько времени… В бездарных панк-группах. В офисах и магазинах. На работе и дома. С абсолютно левыми, ненужными нам людьми. Врагами… Друзьями… Бойфрендами и чужими женами. Начальниками и уличными музыкантами. Ментами и работниками паспортных столов. А нужно было всего лишь найтись. И быть… Вместе! Я тянусь к твоим губам. Они приоткрылись… Чтобы впустить меня. Я чувствую твои пальцы. Они сплелись… Чтобы защитить меня. Я ловлю твое дыхание. Оно рядом… Чтобы согреть меня. Я слышу твои мысли… Они обо мне… Ты прикоснешься. И станешь моим… Навсегда…

Мираж

Я открываю глаза. По комнате гуляет мягкий полумрак. Перед распахнутым окном в уютном кресле с книгой… Ты… Я подхожу и трогаю тебя за плечи. Ты вздыхаешь… Твои руки тянутся ко мне. Твой запах проникает в душу. Он пьянит, как лунная свежесть ночи. Сводит с ума, как забытый в детских снах осколок тишины. В глубине твоего сердца я ловлю отражение своей мечты. На дне твоих глаз мерцает звездная пыль далеких миров. Легкие пряди твоих волос ласкает ветер пустоты. Губы тонут в поцелуе. Пальцы скользят по складкам одежды в трепетном танце, листая их, как страницы недочитанной, потерянной в детстве книги. Твое дыхание греет меня. Твое сердце бьется на ладони. Твоя любовь делает меня живым… Пустота. И трепет… Ты встаешь. Легкий поворот плеча. Неуловимое движение руки. Шелковое платье падает к ногам. Я смотрю на него, не в силах поднять глаза. Так как знаю, что тут же ослепну. Или сердце разорвется… От счастья…

Вечер

Мне плевать на гуманоидов… Но только не на детей. Конечно, большинство из них вырастет и с радостью вольется в ряды человеческого быдла… Но это уже будет потом. И может быть… Среди этих мальцов найдется парочка таких же ребят, как я. Они захотят стать поэтами и музыкантами. Они так и не смогут прижиться в этом бездушном и насквозь пропахшем запахом гнилой капусты мире. И может быть, когда они совсем отчаются и начнут подумывать о походе в хозяйственный магазин за веревкой и мылом… В эти грустные последние часы их жизни, они отыщут в интернете парочку таких же охренительно прекрасных девчонок, как ты… В их души ворвется лучик надежды и не даст им дернуть стоп-кран… Не позволит им ссучиться окончательно и бесповоротно… И если есть всего один шанс на миллион, что это произойдет… То даже ради такого гнилого расклада! Стоит рискнуть… И пожертвовать… Одним… Вечером.

Ревность

Да уж… Ревность – великая женская сила! И даже против женщин, самое мощное оружие… Она узнала, что теперь у нее появился серьезный конкурент… Ну и пускай помучается! А то расслабилась. Любовь-морковь, все в шоколаде… А меня надо любить так, чтобы каждый раз – как последний! И каждый раз… Как первый. Думает, если влюбила меня в себя – так можно спокойно полеживать на боку?… Поплевывая в потолочек?… Нет уж… Хрена с два! Пускай теперь поборется за меня. И поймет, что в жизни всякое случается… Сегодня было – завтра сплыло! А то: «В облаках летаешь. Ветер в голове.» Я тебе, родная, такой ветер устрою! Такой гремучий торнадо… Что губы в трубочку свернутся и затянутся в эпицентр. На самое дно твоих ночных кошмаров. В которых я говорю тебе последнее «прощай, детка!»… Вот тогда ты поймешь, что я – это самое лучшее, что было, есть и будет в твоей унылой беспонтовой жизни. И станешь относиться ко мне так, как я этого заслуживаю. А не воспринимать меня как приз за первое место… Я, блин, не приз тебе! Цени меня! И я тогда еще подумаю… Казнить тебя… или ВООБЩЕ КАЗНИТЬ.

Дверь

Были у меня в жизни два хороших питерских друга. Костыль и Паштет… Сам я тогда играл на гитаре в группе «Шлюхи Преисподней» и познакомился с этой неразлучной парочкой на одном из многочисленных беспонтовых клубных фестов. Я стоял в гримерке и ждал, когда моих «Шлюх» объявят на выход. И тут подруливают ко мне два изрядно подпитых чела. Один толстый, другой тонкий. У обоих в руках по стакану портвейна. Они достают третий, наливают мне, чокаются. Я делаю вид, что пью. Зачем им знать о том, что я уже пять лет, как завязал?

Толстый пацанчик смотрит на меня почтительно и говорит, обращаясь к другу:

– Прикинь, Костыль… У меня в школе кореш был, такой прожженый лысый гопник. Он слушал метал и мечтал отрастить длинные волосы, и играть в группе на чо-о-орной гитаре! И чтоб клюшка была обязательно вверх.

А я тогда носил хайр до пояса и играл на черном «Джексоне». И гриф моей гитары как раз попирал клювом небеса! Худой крендель добил свой портвейн, оглядел меня с ног до головы и пробасил:

– Ну вот… Мечта сбылась!… Только не у него.

Вот так я познакомился с ритм-секцией далеко не самой хреновой питерской группы «Задний Космос». Толстяка звали Паштет, он был ударником. А худощавый жилистый блондинчик терзал басуху и откликался на прозвище Костыль. Мы как-то сразу нашли общий язык… К тому времени я уже несколько лет не пил. Посадил себе печень как назло… Почему назло? Да потому, что сдохла она у меня еще в Сибири! Но я все равно принимал участие в питерских пьянках моих друзей как трезвый наблюдатель. И даже так было прикольно… Паша и Костя – так их звали по нормалу. Время от времени они приглашали меня «поприсутствовать» на своих алк-н-ролльных загулах. А я никогда не отказывался, потому что считал их клевыми людьми.

Однажды мне позвонил Костыль… Сказал, что у него хата свободна и мы с Пахой можем подъезжать бухать. Я позвонил Паштету – он был не против. Договорились встретиться втроем в девять вечера у метро, рядом с которым жил Костыль. Я конечно опоздал на полчаса… Зато Паштет опоздал на час! Но Костыль, с героическим упорством, достойным лучшего применения, дождался нас обоих. В десять часов мы застрелковались и пошли за бухлом. В супермаркет… Костя предупредил, что ему завтра на работу с утра. Так что: «Возьмем пузырь бренди и на сегодня все!» Паштет согласился… А я сказал: «Берите два! По-любому же не хватит… Потом опять станете шампанским догоняться.» А они мне: «Да нее… Мы цивильные люди. Одна бутылка на двоих – в самый раз!» Ну ладно… А в Питере тогда был закон: «После 23.00 – бухло крепче пятнадцати градусов продавать нельзя!»

Пришли мы домой к Костылю… Сели. У меня сок был. Они налили по стопарику… Хлопнули. Пауза… Одна секунда. Две… Три… Костыль говорит: «Блиин! Точно не хватит.» И Паштет, словно эхо: «Не хватит… Факт! Уже пол-одиннадцатого. Надо прямо сейчас бежать за второй! Пока не началось…» Ломанулись мы опять туда же. Стоим в очереди… Я им говорю: «Парни, берите сразу две! Сто пудов – опять не хватит. Я же вас знаю.» А они: «Да ты что, Димон! Мы цивильные люди. Мы больше сюда не вернемся этой ночью!» Я посмеялся про себя. Потому что, когда мы бухали у Кости, мы в этом супермаркете просто жили! Всех уже там задрали… Фраза: «Иногда они возвращаются!» – это про мои пьянки с группой «Задний Космос».

Пришли назад… Допили первую. Начали вторую… И тут до парней дошло, что я опять оказался прав! И они так обломались, что даже не стали допивать вторую до конца. Костыль загорелся безумной идеей: «Я знаю! Если взять пакет сока и бренди – никто ничего не скажет. По-любому прокатит!» И мы опять двинули в этот бедный разнесчастный супермаркет. Костыль взял пакет сока и пузырь… Но на кассе его завернули только так! Интересно, что там сидели две женщины «глубоко за сорок». Или даже можно сказать: «женщины в районе полтинника». Кассирша и охранница. Они сказали: «Парни, мы не можем вас выпустить с таким бухлом, у нас тут камеры слежения, нас всех сразу поувольняют!» Костыль был уже реально поддатый и остался с ними спорить. А мы пошли с Пашкой выбирать шампань. И тут… Мы слышим отборный женский мат вперемешку с безумным женским хохотом! К нам возвращается Костя, на ходу застегивая ремень штанов. «Я снял штаны и показал голую задницу в камеру! Пускай госпожа Матвиенко знает, как мы тащимся от ее законов!» Мы с Паштетом просто обалдели. «Костыль… Ну ты и дал, блин! Что еще сказать? С тобой бухать – это один затяжной бесконечный звездос… Ты крут!» «Спасибо, Димон… Я знал, что ты меня поймешь. И не осудишь.» Мы берем несколько бутылок шампани и идем к кассе. Я смотрю на лица кассирши и охранницы… Наш безумный басила не соврал! Я спрашиваю женщин: «Это правда, да?… Показал?» «Правда, родной… Да мы тут такого навидались по ночам, что его задница уже почти не вставляет!» Особенно меня поразило это ее глубокомысленное: «почти»! И я подумал про себя, сколько же раз мой друг уже проделывал этот фокус?… И сколько раз еще будет? Я даже представил, что это какой-то безумный устоявшийся ритуал. К которому уже привыкли и работники магазина, и сам Костян. И даже госпожа Матвиенко.