Кайркелды Руспаев - Сердце отца. Повесть

Сердце отца

Повесть

Кайркелды Руспаев

© Кайркелды Руспаев, 2017

ISBN 978-5-4483-7321-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сердце отца

Посвящаю всем настоящим отцам.

Самый хороший отец не более, чем муж старшей сестры.

1

Абай служит второй год, но все еще не может привыкнуть к горам – выросший в степи, он мог бы долго носиться по равнине, но в этих ущельях и перевалах и воздух разрежен, и трава в рост, и камней навалено – непересчет.

А нарушитель, напротив, по всему видать горец. Вот уже полдня плутает и никак к нему не приблизиться на выстрел. Еще немного, и оторвется от погони.

Абай с напарником выдохлись, и только чувство долга заставляет одеревеневшие ноги раз за разом отталкиваться от почвы, «буксуя» ползти по осыпающемуся щебню на крутизне. Абай хорошо изучил эти места – нарушитель скрылся в последнем ущелье, за которым тянутся на многие десятки, если не сотни километров, густые заросли тогая, где отыскать человека даже силами всей бригады нереально.

– Нет, так нельзя! – выдохнул он, внезапно остановившись. Напарник налетел на него сзади, и, отстраняясь, взглянул с неудовольствием.

– Так его не догнать… – Абай старался в промежутках между репликами выровнять дыхание, – Он уйдет… уйдет в тогаи…

– Что же делать? – спросил сослуживец, размазывая пот с пылью по лицу.

– Нужно разделиться, – предложил Абай, – Ты продолжай погоню, а я… Ущелье в этом месте делает крюк, и если взобраться на эту кручу, то можно выйти ему наперерез. Другого способа нет, иначе нам его не догнать.

– А если не успеешь? – засомневался напарник.

Очевидно, ему не понравился план Абая. Молодой солдат, еще и полугода не отслужил, не обрадовался перспективе преследовать врага в одиночку.

– Не бойся, – успокаивал его Абай, – Тебе ничто не угрожает. Нарушитель должен думать, что мы все так же следуем сзади, он уверен, что мы его не догоним. И сдается мне, он хорошо знает местность. Ну да ничего, я встречу его у выхода из ущелья. Ты только не бойся – повторил он.

– Да я что! – бросил напарник уязвлено, – Я не боюсь…

С этими словами двинулся вперед. Проводив его глазами, Абай вдохнул – выдохнул и устремился вверх, перевесив автомат за спину. Ноги как ватные, но упорно цепляются за выступы, оцарапанные руки уже ничего не чувствуют, но все же хватаются за редкие травинки и кустики.

– Давай-давай! Быстрей-быстрей! – ритмично выдыхает Абай, подгоняя себя, – Давай-давай! Быстрей-быстрей!

И добавляет, обращаясь мысленно к нарушителю:

– Врешь – не уйдешь! Врешь – не уйдешь!

Распогодилось. Затянутое тучами небо расчистилось, и ласковые лучи солнца, и дуновения легкого ветра уговаривают передохнуть, сбавить темп восхождения, остановиться, присесть, хоть чуточку, минуточку, чтобы выровнять дыхание, унять стук натруженного сердца, – но Абай постоянно подстегивает себя: «Нет! Нельзя! Не успеешь! Уйдет! Уйдет, и тогда какими глазами будешь смотреть в глаза командира заставы, в глаза товарищей?»

Абай поглядывает время от времени вверх – ничего, отвесная стена нескончаема. Он ободрал в кровь руки; едва не сорвался в пропасть, скатившись кубарем с десятиметровой высоты, и лишь хилый кустик на краю кручи удержал, можно сказать чудом, Абай ни за что бы не поверил, что эти тоненькие веточки способны выдержать семьдесят с лишним килограмм его веса.

Но кустик выдержал и теперь Абай осторожничал. Осторожничал, но не сбавлял темпа, чисто интуитивно выбирая менее опасный маршрут, хотя какие тут маршруты – путь его пролегал вертикально вверх, ибо Абай не мог позволить себе удлинить путь, поднимаясь по пологим местам.

– Успеть! Успеть! – вслух или про себя говорит он эти слова?

– Успеть перехватить! Успеть! Я должен успеть! Я должен…

Вот и перевал. Абай обрадовано пробежал по нему и, бросив мимолетный взгляд на изгибавшееся внизу ущелье, не надеясь увидеть на его дне нарушителя или напарника, устремился вниз. Он рассчитал правильно – внизу, чуточку левее, находилось сужение ущелья, последнее сужение, за которым горы расступались, чтобы плавно перетечь в долину. Часть долины просматривалась даже отсюда, панорама открывалась величественная, но острое зрение пограничника отметило лишь густые «джунгли» тогаев, простиравшиеся до горизонта.

Абай пошел на спуск. Тренированное тело его было предельно собранным. Теперь оно несколько отдыхало, и только внимание обострилось до предела – нужно было умело уходить от коварных карнизов, внезапно возникающих отвесов, падение с которых означало верную смерть. С приближением дна ущелья нужно было следить за конечной целью спуска – не столкнуться бы с нарушителем, который мог заметить «летящего» вниз пограничника и подрезать точной очередью.

То, что он вооружен автоматом, Абай знал – вначале нарушитель отстреливался, когда, только заметив, пограничники открыли по нему стрельбу. Но, быстро поняв, что для него ввязываться в затяжной бой невыгодно, – он догадывался, что на заставе о нем уже знают, прекратил перестрелку и пустился наутек. Нарушитель был подготовлен отлично – бегал быстро, очень быстро, умел использовать рельеф в свою пользу, и рассчитывал не без оснований, что пограничники не догонят. Вот только бы опередить его!

Вот и «врата» ущелья… Абай озирался по сторонам, на миг замирал, прислушиваясь – ничего, никого.

– Неужели ушел? – прошептал он, выбирая удобную позицию для засады.

Сомнения одолевали его, но делать было нечего – если нарушитель уже в тогаях, останется только возвращаться, преследовать дальше бессмысленно. Была бы еще собака, а так…

Абай устроился против открытой площадки перед выходом из ущелья, – либо дождется нарушителя, либо напарника. Он отер пот с лица, приготовил автомат, взял его на изготовку, прицеливаясь то в одно место, то в другое, откуда по его предположениям, мог появиться нарушитель.

Прислушался – тишина. Лишь посвистывание каких-то вездесущих пташек да далекий клекот горного орла нарушали ее.

«Слишком долго нет его», – только подумал Абай, как совершенно бесшумно, словно возникнув из-под земли, появился нарушитель. Он передвигался, легко переступая ногами, словно бы не было многокилометрового марша по пересеченной местности гор. Абай еще не различал черт его лица, но под простой одеждой аульчанина угадывалось

крепкое, тренированное тело бойца. Движения нарушителя казались замедленными, ленивыми, но при этом Абай видел, как тот скоро передвигается – вот уже различимы черты восточного лица, цепкий, напряженный взгляд.

Абай решил, что пришло время остановить пришельца.

– Стой! Руки за голову! – скомандовал он нарочито деловым тоном, чтобы не выдать предельное напряжение и тревогу.

Нарушитель остановился и взглянул по направлению голоса. Абай повторил приказ по-казахски – пришелец повиновался.

– Не стреляй, – сказал спокойно он.

Абай вышел из своего укрытия и, держа чужака под прицелом, приблизился к нарушителю. Самый обыкновенный молодой мужчина, в немного потрепанном спортивном костюме и тюбетейке, коих сотни в прилегающих аулах и поселках; лишь что-то неуловимо враждебное проглядывает во взгляде, да и во всем облике. Абай заметил на его плече объемистую спортивную сумку и приказал сбросить и отступить – нарушитель повиновался. Продолжая держать нарушителя на мушке, Абай наклонился и расстегнул молнию на сумке – какие-то тряпки, полбуханки хлеба, да пластиковая бутылка с чем-то белым – возможно айран или молоко.

«Где же ты спрятал свой автомат? – мысленно вопрошал Абай, – И с какой целью ты тут? Ну да ладно, разберутся, где надо. Наше дело задержать.»

– Братишка, дай закурить, – как ни в чем ни бывало, попросил чужак и, получив отказ, продолжал, – Можно взять сумку?

И опустив руки, сделал движение в сторону Абая.

– Стоять! – рявкнул тот, отчего нарушитель сделал удивленное лицо.

– Ты что?! – сказал он, – Отдай сумку. И, пожалуйста, опусти автомат – не то ненароком выстрелит. Да не смотри так – я не враг. Я такой же казах, как ты. Зовут меня Кадар.

– Что ж тогда воюешь со своими, Кадар, если казах? – сказал Абай, вешая сумку на плечо. Автомат был опущен, но Абай по-прежнему держал его за рукоять и мог в любую секунду поднять и открыть огонь в упор.

– А я не воюю, – отвечал Кадар, – Я пришел с миром.

– С миром? А кто утром обстрелял нас?

Мужчина изобразил удивление, но он был плохим актером.

– Ты, видно, принимаешь меня за другого, – сказал он, притворно улыбаясь, – Из чего же мне стрелять, у меня нет никакого оружия. Да, я нарушил границу – виноват. Но, посуди сам, как было мне иначе попасть на родину?