Ольга Иванова - Пьеса для двоих Страница 10

Решение пришло само, и вдохновленная Юля тут же полезла в ящик, где хранилось то, о чем она подумала. Медальон. Крупный стильный мужской медальон на замшевом шнурке из белого металла в форме неправильного четырехугольника, на котором был выгравирован зодиакальный скорпион, и который она собиралась подарить по случаю именин своему Сергею сразу же после его возвращения. По иронии судьбы, день рождения Сергея должен был наступить всего через пять дней, отметить же они собирались это событие сразу же по его приезду.

Юля достала коробочку с медальоном и прикусила губу: ее страшно мучила совесть, но… Во-первых, у нее не было подарка, а это было бы хорошим вариантом… Во-вторых, это же был не чей-нибудь день рождения, а именно ЕГО, и она не простит себе, если туда не пойдет… «А Сергею потом куплю его любимую водичку „Эгоист“. Сто миллилитров. И всем будет хорошо!» – пообещала Юля неизвестно кому и, отбросив все сомнения, приступила к приведению в порядок себя любимой.

Не успела она выйти из ванной, где проплескалась почти час, как в квартире раздался телефонный звонок.

– Юля, это тебя! – выглядывая из своей комнаты, громко сообщила мама, а шепотом добавила: – Какой-то парень…

Юля, недоумевая, взяла трубку:

– Слушаю…

– Ну, что, Юля-Джульетта, собираешься на день рождения Ромы-Ромео? – раздался в трубке ехидный голос Пашки.

– Вроде того, – усмехнулась та.

– Так пошли вместе!

– С чего бы это?

– А вдруг ты не найдешь дорогу? А со мной ты уж точно не заблудишься.

– Вообще-то, на крайний случай существует такси, которое всегда найдет дорогу, – со смехом отпарировала Юля.

– Вот и я об этом, – по его голосу было слышно, что он тоже улыбается. – Короче, в половину девятого я за тобой заеду.

– То есть?

– Не «то есть», а «на чем?». Как раз на такси. Диктуй адрес…

Пашка оказался на удивление пунктуален, и, когда Юлька ровно в половину девятого спустился вниз, у подъезда ее уже ждало такси, вокруг которого он сам нетерпеливо расхаживал.

– Хм, – только и сказал Пашка, оглядывая ее завитые распущенные волосы, непривычно яркий, но при этом не вызывающий, макияж, короткое темно-зеленое платье, выглядывающее из-под такой же коротенькой куртки, ноги в тонких капроновых колготках и высокие замшевые сапоги. И это модельное платье, и эти дорогущие по Юлиным меркам сапоги Сергей привез ей из Америки еще весной, но до сих пор она ни разу их не надевала, ожидая какого-нибудь более-менее серьезного повода. И вот именно сегодня, как она решила, такой «более чем серьезный» повод нашелся…

– Хм, – снова сказал Паша.

– «Хм» – это что? – уточнила Юля, весело улыбаясь.

– «Хм» – это значит, хорошо выглядишь, – пояснил наконец парень, открывая перед ней дверцу машины.

– Спасибо за такой сложный и витиеватый комплимент, – поддела его Юлька, садясь на заднее сидение.

– Да не за что, – весело ответил Паша, приземляясь рядом.

Поздравление виновника торжества прошло довольно сумбурно и несколько смазано: Пашка, безусловно, забил собой весь эфир, в это же момент подтянулись еще и два приятеля Романа с девушками, поэтому Юля вручала свой подарок как бы между делом. «Ну, и хорошо», – с некоторым облегчением думала она, поскольку терпеть не могла торжественных и пафосных поздравлений ни по отношению к себе, ни относительно других… Не говоря уже о том, что при виде Романа от волнения она просто язык проглотила. И еще эта Лера. Как же без нее?..

Сегодня Снежная Королева была как всегда сногсшибательна: волосы уложены в высокую замысловатую прическу, облегающий и прозрачный, как колготки, алый гольф, из-под которого на всеобщее обозрение был бесстыдно выставлен красный ажурный бюстгальтер (именно «бюстгальтер», поскольку привычным словом «лифчик» это произведение искусства было бы назвать просто преступлением), далее шла белая атласная мини-юбка и такие же белые кожаные сапоги на высокой танкетке. Не было никаких сомнений, что мужские взгляды со всего зала будут прикованы весь вечер только их столику…

Всем гостям, которых Юля не знала (а их насчитывалось еще шесть человек), Пашка «любезно» представил ее как свою пассию. На недовольные и возмущенные взгляды Юльки по этому поводу он, безусловно, не реагировал, так что она вскоре махнула на него рукой и попыталась расслабиться (правда, почти безуспешно) и получить удовольствие (ха-ха!) от вечера. Компания, кстати, подобралась довольно приятная и веселая: на удивление без претензий и выпендрежа, как опасалась Юля… И хотя было понятно, что все здесь друг друга давно знают, к Юле они отнеслись очень даже доброжелательно и приветливо. Отдельно, бесспорно, нужно было сказать спасибо Пашке, который всячески подбадривал ее и не давал скучать. Роман тоже время от времени уделял ей внимание (чисто дружеское, конечно, и на правах хозяина вечера), а вот Лера… Спустя полчаса, как они сидели за столом, у Юли мелькнула мысль, умеет ли та вообще говорить… Но в эту самую минуту Лера развеяла все ее сомнения, обратившись к Паше глубоким сексуальным голосом (черт побери! и здесь не к чему придраться!): «Подай, пожалуйста, солонку». А потом снова замолчала, изредка изображая на лице улыбку. «О чем они, интересно, с Врублевским разговаривают наедине?» – снова стала размышлять Юля, но ее риторические мысли прервал Пашка, потащив за собой на танцпол.

…Роман, перегнувшись через перила второго этажа, задумчиво наблюдал за тем, что происходило внизу на танцполе, самому же идти танцевать ему совсем не хотелось… А вот Пашка веселился и отплясывал вовсю, и не один, а с этой девушкой Юлей… Рома давно заметил, что Пашка все время увивается вокруг нее, а сегодня еще и представил ее всем как свою пару. И Роману это почему-то было неприятно, как и необъяснимо раздражали откровенные ухлестывания друга за этой Юлей…

Емельянова Юля… Он помнил ее еще со школы… Милая, симпатичная девочка, она ему сразу понравилась, может быть даже очень… У нее были необыкновенные глаза, зелено-голубые, а взгляд их такой мягкий, лучистый… Они притягивали к себе, как магнит, и от них просто невозможно было оторваться. Больше никогда и нигде он не видел таких глаз… И улыбка у нее тоже была хорошая: теплая и ласкающая… Роман просто силой заставлял себя не смотреть на эту девчонку, потому что сразу же начинал робеть и жуть как боялся попасть от нее в зависимость. А это был совсем не позволительно в том положении, которое он занимал в школе. Если бы он начал проявлять симпатию к такой обычной девчонке, как Юля, его окружение это бы просто не поняло. А из-за подростковых комплексов вкупе с такими же подростковыми амбициями ему страшней всего было потерять свой статус в этом маленьком мирке под названием «школа», чем пойти на поводу у своих симпатий. Он готов был делать то, что от него ожидали, а не то, что ему хотелось на самом деле… «Лучше быть крутым парнем, чем аутсайдером», – рассудил он и всеми силами старался не замечать девочку, которая играла с ним в школьном спектакле Джульетту. А потом закончилась школа, и вместе с ней из его памяти была стерта Юля Емельянова…

Тогда в актовом зале в первую минуту он даже не узнал ее. Вернее, вначале он услышал знакомый голос и только потом, когда она подошла ближе и посмотрела на него своими особенными глазами, увидел, кто это. Непонятное детское чувство радости забурлило в нем в тот миг, какое, наверное, испытывает только ребенок, когда находит давно потерянную и уже забытую любимую игрушку. Ее появление было таким неожиданным, но таким приятным, что он просто не мог отпустить ее опять… Что даже на какие-то доли секунды он забыл о том, что у него есть Лера…

Лера, Лера, Валерия… Вот кого предполагало видеть рядом с ним его окружение. Красавица манекенщица, дочка крупного бизнесмена, занимающегося поставкой импортного медицинского оборудования и к тому же являющегося хорошим приятелем непосредственно отца Романа, Лера перевелась к ним на второй курс с экономического факультета, благодаря опять все тому же отцу Романа. И как-то сразу не подвергалось сомнению, что сын декана и эта сногсшибательная красотка обязательно должны быть вместе. К третьему курсу они уже начали встречаться официально, что было безоговорочно одобрено как общественностью, так и их отцами, которые уже довольные потирали руки, уверенные в том, что их дети обязаны пожениться. Эта их свадьба сразу же после института была тоже как само собой разумеющееся и иные варианты даже не рассматривались. Впрочем, и Романа, и Леру тоже тогда все устраивало, и они продолжали свое беззаботное существование – негласные Король и Королева факультета…

А через полтора года Роман неожиданно начал ощущать раздражение, которое в нем вызывала Лера. И не то, чтобы она вдруг изменилась или стала хуже, нет, но вдруг он стал замечать то, чего не видел раньше. Просто ему вдруг стало холодно рядом с ней… Теперь ее серые глаза казались ему не такими прекрасными, как раньше, и он видел в них пустоту, ледяную пугающую пустоту… Потом он понял, что она практически не улыбается! Он вдруг попытался, но не мог вспомнить ее искреннего смеха или улыбки! И как он раньше не замечал, что у нее постоянно холодные руки? И кожа ее всегда оставалась прохладной, даже в летнюю жару, даже под теплым пуховым одеялом! Один раз даже в шутку поинтересовался у нее, с чем это связано, на что она с невозмутимым видом ответила, что у нее плохие сосуды… Плохие сосуды, черт побери! А ее замораживающий взгляд и ледяная усмешка – тоже результат плохих сосудов? И Роман потихоньку стал искать тепла на стороне, но вместо этого каждый раз натыкался на блестящих и привлекательных с первого взгляда, но на деле оказывающихся пустыми фантиками девушек, которые только и хотели погреться в лучах его славы… Через некоторое время, перебрав не один такой фантик и так и не встретив ни одной достойной кандидатуры, выслушав при этом несколько раз крики внезапно ставшей эмоциональной (скорее, правда, истеричной) Леры, взвесив все «за» и «против», Роман обреченно отдал предпочтение ледышке Лере, от которой он хотя бы знал чего ожидать и продолжал постепенно замерзать рядом с ней… До того самого момента, пока на сцене, читая роль Джульетты, не появилась Юля Емельянова… Вот она как раз и не была ни пустым фантиком, ни ледяной статуей. Живая, веселая, она будто вся излучала свет… А главное, ей ничего не нужно было от самого Романа – ни его положения, ни его внимания… Да и к тому же она не была одинокой, поэтому не пыталась привлечь к себе мужской интерес, оставаясь при этом всегда самой собой… Роман вспомнил, как сегодня во время репетиции ему пришлось ее целовать и какое необъяснимое чувство охватило его в тот момент… Это было похоже на электрический разряд, пронизывающий тебя насквозь, на секундную потерю ориентации или сознания… И тепло, живительное тепло ее губ…