Александр Воин - Путь философа Страница 10

Тут надо заметить, что к тому времени, когда я окунулся с головой в эту деятельность (а сначала после подачи заявления на выезд я был занят 2 года зарабатыванием денег на выплату вперед алиментов), все эти тяготы выпадали на долю уже не каждому желающему ехать, а только активистам борьбы за право выезда. Желающих стало уже много и тех, кто, подав заявку, сидели тихо, как мышки, не участвовали ни в каких демонстрациях и т.п., власти уже не трогали. А потом некоторых даже с работы не выгоняли. Но как только спадала деятельность активистов, власти перекрывали краник и переставали выпускать и тех, кто тихо сидел. Так что как всегда в этой жизни, кто-то боролся, а кто-то на чужом горбу в Рай ехал.

Чем же занимались активисты? У нас было 3 задачи: пропаганда выезда среди евреев, обеспечение желающих вызовами от «родственников» из Израиля и обучение их ивриту и давление на власть, чтобы она не закрывала вновь приподнявшийся «железный занавес». Мы распространяли сионистскую литературу, прежде всего классиков сионизма Герцля, Жаботинского, Ахад Гаама и др. и информационную литературу об Израиле и о том, что там получает новоприбывший. Мы организовали и вели курсы иврита. Мы эффективно решали проблему вызовов. Без вызова от родственников не выпускали. Под большим давлением извне и изнутри Союз согласился на «объединение семей», но просто так предпочтение другой страны «единственному в мире социалистическому» все еще считалось преступлением. Родственники были далеко не у каждого желающего. Кроме того, за долгие годы «железного занавеса», когда наличие «там» родственников грозило статьёй «измена Родине», все связи с родственниками намертво пообрывались. Само собой, мы не разыскивали реальных родственников. Просто по нашим каналам мы передавали фамилию и имя желающего ехать и в Израиле ему находили «дядю» или «тетю», которые высылали ему вызов. Проверить реальность этого родства, ввиду отсутствия дипломатических отношений между Союзом и Израилем, было невозможно.

Но была еще проблема: как мог желающий ехать узнать о нашем существовании, а тем более, как мог он найти нас. Само собой, у нас не было никакого официального центра и мы не могли давать объявлений в газетах об услугах по организации выездов в Израиль с указанием адреса и часов приема. Для того, чтобы люди знали, где нас найти, мы раз в неделю по субботам собирались в определенном месте и стояли там в определенное время несколько часов. И само собой, КГБ старалось этому воспрепятствовать любыми средствами. Просто так лупить, хватать и бросать в «воронок» мирно разговаривающих и никому не мешающих людей, стоящих где-нибудь на площади или в парке, уже не проходило. Ещё со времен Амика, разработавшего многие методы противодействия гебе, мы в ответ приглашали иностранных журналистов, которые индифферентно стояли в стороне от нас, и когда начиналось «экшн», фотографировали его. Затем все это передавалось на Запад, разгорался политический скандал, и гебе вынуждено было от таких грубых методов отказаться. Но они изобретали все новые и новые.

Сначала мы собирались возле синагоги на Подоле. Той самой, где меня когда-то потрясло пение «Кол Нидрей». Но тот же самый раввин, который создал этот прекрасный хор и руководил им, имел одновременно пол ставки в КГБ. Может быть, и не имел, но вынужден был выполнять указания оттуда под угрозой, скажем, что закроют синагогу. Синагога для него была важнее Израиля. Так ли сяк ли он подал жалобу в милицию, что мы мешаем ему и верующим отправлять религиозные потребности. Имея такую жалобу, гебе, а точнее милиция по его указке, в очередной раз таки похватало нас и покидало в воронок и дали каждому по 15 суток с предупреждением, что в следующий раз будет больше. Пришлось менять место дислокации.

Мы стали собираться в Гидропарке недалеко от метро. Здесь гебе избрало другую тактику. К нам подходили «топтуны» и становились по одному у каждого за спиной. Когда мы говорили им, что у нас здесь своя компания и они нам мешают, они говорили, что имеют право стоять, где хотят. Если мы начинали возмущаться, то завязывалась потасовка. То же происходило, если кто-нибудь ииз наших нечаянно делал шаг назад и наступал на ногу стоящему сзади «топтуну». Тут вмешивалась милиция, хватала и пихала всех в «воронок», а потом их отпускали, а нас сажали на 15 суток. В общем, это был нервотреп, но мы упорно продолжали там собираться.

Давление на власть осуществлялось, прежде всего, передачей на Запад информации об избиениях и арестах активистов и других незаконных преследованиях. Кроме того, время от времени устраивались всякие демонстрации с требованием отпустить «народ мой» и другие. Например, ежегодно в день расстрела евреев в Бабьем Яру мы проводили там демонстрации с возложением венков с надписью на иврите. Эту традицию начал Амик Диамант, еще когда не было там никаких официальных церемоний. Потом советская власть, чтобы выбить у нас эту инициативу, поставила там камень с надписью, что здесь будет памятник жертвам Бабьего Яра, и стала проводить в этот день официальные церемонии, а нас старались туда не допускать. Сначала это делалось очень грубо, просто избивали на месте, но Амик привел туда американцев и их фотокорреспонденты засняли избиение. Получился скандал. На следующий год дали Амику с его группой возложить веночки, а когда те двинулись оттуда через лесок, на них напали «хулиганы». Но с Амиком и на этот раз была пара американцев с фотоаппаратами, те стали фотографировать, а «хулиганы», не разобравшись, дали и им по морде. Скандал получился еще больший. Тогда стали прерывать операцию возложения веночков на более ранних этапах. Через подслушку и подставных узнавали, кто будет веночки готовить и доставлять к месту в день события, за ними следили и по дороге отлавливали, давали по печени и веночки отбирали. В 1976 г. изготовление веночков и доставка их к месту было поручено мне и Грише Лебедю. Веночки мы заказали и получили в какой-то похоронной мастерской заранее, но решили домой их не везти, чтобы гебе не отобрало их прямо там или отследив нас по дороге из дому в день события. Решили спрятать их в лесу. Углубившись немного в лес, мы резко развернулись и бросились назад, и засекли-таки топтунов, которые не успели спрятаться. После этого мы пробежали по лесу километров 40, чтобы наверняка оторваться от преследования и спрятали веночки в какой-то яме, закидав ее ветками. В день события мы опять с предосторожностями вошли в лес, нашли веночки, вынесли из леса совсем с другой стороны на шоссе, поймали такси и лихо подкатили на нем прямо к упомянутому камню. Здесь мы были в безопасности, так как хоть переодетых гебе было тьма, но был официоз, были гости откуда-то, иностранные туристы и т. д.

Конец ознакомительного фрагмента.