Владимир Ушаков - Праведный грех Страница 10

Я ездил к нашим ребятам в общежитие, чтобы позаниматься языком, побалагурить, выпить портвейна, погулять вместе по Красной площади. А вот Сергей в общагу никогда не ездил, боясь, наверное, влипнуть там в какую-нибудь неприятную историю, что было немудрено. Общага, она всегда во все времена была общагой. Там иногда случалось такое! Там можно было легко напороться на что угодно и поплатиться за это выездной характеристикой.

Лишь спустя годы я понял, чем объяснялось его некоторое отчуждение от группы в увеселительных мероприятиях. Просто он был воспитан в семье разведчика, его с детства приучали быть осторожным. И только где-то на пятом курсе он приоткрыл мне некоторые подробности из жизни его семьи. К этому времени мы стали с ним большими друзьями. Не раз вместе ездили отдыхать в подмосковные пансионаты во время зимних каникул, на юг – по путёвкам, что доставала моя мама у себя в министерстве.

Занимались культуризмом, чтобы на юге играть мускулами и накачанными мышцами. Это действовало впечатляюще на дамский контингент. Ездили в гости к его дедушке и бабушке, казакам. В станицу Пашковскую Краснодарского края. Его дед, надо сказать, был искусным виноделом и имел собственную марку-печать и право экспонировать своё вино на международных винных выставках. Поэтому дедушкину «Изабеллу», без табака и прочих побочных ингредиентов, мы потребляли только так, литрами, за милую душу, закусывая хрустящими жареными карасиками и плотвичкой, выловленными в речке Кубани.

После четвёртого курса института мы с Серёжей поехали работать на год на Кубу. Сергей работал переводчиком в Университете Сантьяго-де-Куба, а я – на электростанции в городе Мариэль. Во время наших прогулок по Гаване Сергей читал мне свои новые стихи, которые потом вошли в сборник его стихов «Из кубинского блокнота», а также стихи, посвящённые его любимой светловолосой девушке Наташе Бородиной, с которой он переписывался. Оказывается, он написал ей 60 писем за 10 месяцев, проведённых на Кубе, а от неё получил 40.

Тридцатый день без твоего письма.И март не в март. Какой-то мёртвый месяц.Ты мне писала: «Если бы мы вместе…»Писала, что у вас стоит зима. Когда бы яНе знал наверняка, то неизвестно, что бы я наделал.Письмо, которое придёт на той неделе,Тридцатый день идёт издалека.

Я думаю, что этими своими проникновенными, нежными письмами и трепетными, страстными стихами он покорил её окончательно, хотя за Наташей ухаживали и другие ребята из нашего института – от двоечников до ленинских стипендиатов.

Наташа была из семьи капитанов-речников. Но к тому времени у неё остались только мама и младший брат, которому Сергей помогал как родному. Александр Бородин работал позже на Кубе, в Перу, в Аргентине. У Натали были прекрасные весёлые друзья с Речного вокзала. Это была совсем иная стихия. Они покорили Серёжу своей лёгкостью, открытостью, крепкой дружбой.

А как эта девушка пела под гитару! Бывало, соберёмся у неё на квартире всей группой плюс несколько человек из целинной компании и Наташиных подруг, накроем стол, потанцуем, а потом поём под одну, две или даже под три гитары молодёжные, студенческие и целинные песни. Как грянем хором под аккомпанемент Наташи, Саши Мурованного и Юрия Никулина одну из наших любимых песен «За орденами в Душанбе два капитана КГБ всю ночь таранят темноту турбины ТУ, турбины ТУ»!

Через полтора года после нашего возвращения с Кубы и окончания института Сергей с Наташей поженились. Я был на той свадьбе свидетелем с его стороны. А потом, когда женился и я, Серж был свидетелем уже с моей стороны. Вместе с Натали они нажили троих детей – Филиппа, Павлика и Лизу. Сергей был очень любящим и заботливым отцом. Об этом мало кто знает, но могу засвидетельствовать тот факт, что когда Сергей опубликовал в 1978 году свой гигантский труд «Антология испанской поэзии», то он был выдвинут Союзом писателей СССР на Государственную премию – как лучшая книга года в СССР. И надо же так было случиться, что одновременно с Серёжиной книгой вышла в печать и «Малая земля» Л. И. Брежнева. Естественно, что Государственную премию получил генсек КПСС!

Так вот, возвращаясь к некоторой скрытности Сергея. Как я говорил, его отец был военным разведчиком. И это, надо сказать, отложило определённый на Серёгу отпечаток. Ему же и на пользу. И мне тоже пошло на пользу, так как я многому у Сергея научился и многое от него перенял. А рассказывал он мне следующее, в частности. Во время войны его отца вызвал как-то в Ставку Верховного главнокомандования Иосиф Сталин, Верховный главнокомандующий. Филипп Иванович очень волновался, так как знал: если кого вызывают в Москву из-за границы, из аппарата посольства, в Ставку, то обратно редко кто возвращался. Или расстреливали, или сажали, или человек пропадал без вести. Но Серёжин отец через месяц вернулся-таки в Турцию в звании подполковника. Жив и невредим, да ещё и с орденом Ленина на груди. За успешно проведённую операцию. Вот так-то! И продолжил свою успешную карьеру дипломата. А после выхода в запас преподавал в специальной разведывательной школе, где впоследствии, уже окончив институт, одно время работал и Сергей.

По окончании института жизнь нас с Сергеем развела. Он защитился и остался работать в институте, а я, отслужив два года военным переводчиком в Республике Экваториальная Гвинея, стал работать в Экспортно-импортном объединении.

Сергей за эти годы стал высочайшим мастером литературного художественного перевода. Специалист по компьютерным технологиям, декан МГЛУ Игорь Кириллов на компьютере сравнил тексты оригиналов испанских стихов и их тексты в переводе Гончаренко. Оказалось, что по размеру, по мелодичности, по смысловому содержанию, лиричности, яркости, тональности и другим параметрам тексты оригиналов соответствовали текстам Серёжиных переводов. И даже зачастую его переводы превосходили оригиналы по своему художественному содержанию и образности.

Под впечатлением от творческой деятельности Сергея я тоже начал пописывать стишки, тексты песен, рассказики юмористические в стенгазету, а потом и новеллы, рассказы и киносценарии. Первым оценщиком моих сценариев был, конечно же, Серёжа. На титульном листе первого моего сценария комедии «Дорогая, будь моею!», который понравился известному кинорежиссёру Алле Суриковой, Сергей написал: «Великолепно!» Чем вдохновил меня на дальнейшие сценарные «подвиги». Спасибо ему за это!

Но это уже будет потом, во время моей работы в МГЛУ под непосредственным руководством Сергея, который принял меня к себе на должность директора Центра ибероамериканских программ, руководителя Центра испанского языка и культуры и ответственного секретаря Ассоциации испанистов РФ. Некоторые наши приятели говорили, что одно дело – дружба, а вот работать под руководством своего друга – не получится. Получилось!

С апреля 1995 года я работал с Сергеем душа в душу до самой его преждевременной смерти 9 мая 2006 года.

Он был опытным дипломатом. Добрым, внимательным, тактичным руководителем. Я не слышал от него в адрес кого-либо ни одного грубого слова.

К 1995 году Сергей Гончаренко уже – проректор по научной работе Московского государственного лингвистического университета, доктор филологических наук, профессор, академик Российской академии естественных наук, член Союза писателей СССР и России, иностранный член Испанской королевской академии, член правления Московской писательской организации, председатель Ассоциации испанистов России, заведующий кафедрой ЮНЕСКО. Его государственные награды: орден Дружбы народов и орден Трудового Красного Знамени. Вместе с ещё двумя ведущими испанистами России Сергей был приглашён президентом В. В. Путиным в Кремль на обед с испанским премьером.

Поднимаю бокал вина за наши с ним годы молодости и студенчества! За нашу с Сергеем дружбу и совместную работу! За Сергея и его семью! Светлая ему память!

Больному зубу – здоровый дух!

Сроду не любил лечиться. Но что поделаешь? Иногда приходится. Вот какие со мной на этом поприще истории приключились. Прямо помереть со смеху и не встать.

Пошёл однажды в поликлинику флюорографию делать. Разделся как положено. Вещички свои сложил так культурненько в уголочек.

Поставила меня врач к стенке и говорит, уже спрятавшись от радиации, из-за окошка:

– Наберите-ка воздуха в себя и не дышите. Не дышите, ещё не дышите, глубже, не дышите.

И отвлеклась разговором с уборщицей. А когда вспомнила обо мне, я, посиневший, сполз уже на пол. Откачали.

Или пришёл я после направления терапевта через месяц к гастроэнтерологу. Очередь большая образовалась – один гастроэнтеролог, сами понимаете, мои дорогие граждане и гражданочки, на три дружно объединившиеся поликлиники. А из кабинета этого гастроэнтеролога пациенты все с нервным тиком выскакивают, красные, как помидоры.