Елена Федорова - Веретено Судьбы (сборник) Страница 10

– Вы Ванда Берлуваджи? – спросила дама. Голос грудной, холодный.

– Что вам угодно? – спросила пани Ванда, не менее жестким голосом. Она умела быть злой, когда этого требовалось.

– Может быть, вы пригласите меня в дом? – спросила дама с нажимом. Она была уверена, что Ванда немедленно распахнет перед нею дверь настежь. Но она этого не сделала. Ванда смерила ее недоброжелательным взглядом, сказала не менее вызывающим тоном:

– Не раньше, чем узнаю о цели вашего визита.

– Я мать Рикардо Маури, – дама приподняла вуаль. На лице подобие улыбки, а в больших черных глазах – ненависть.

– Проходите.

Дама перешагнула порог дома, осмотрелась, прошла в гостиную, села на диван.

– Вам не удастся одурачить меня, синьора, – послала ей мысленный импульс Ванда. – Я слишком хорошо изучила все уловки, на которые способны очень богатые люди. Моим учителем был Джани Берлуваджи – сын одного из богатейших итальянцев. Но своим богатством он со мной делиться не захотел. Зато он научил меня искусству перевоплощения. Думаю, сейчас самое время им воспользоваться.

Пани Ванда села напротив. Дама сняла шляпку, заговорила медленно, делая ударение на каждом слове. Ванда видела, с каким трудом синьора говорит по-английски. Она могла бы предложить ей перейти на итальянский, но не сделала этого из чувства самосохранения.

– Пусть синьора не знает, что я понимаю ее язык, – решила Ванда.

– Меня зовут синьора Сандрелла Маури. Вам известно, что ваша дочь и мой сын хотят обвенчаться?

– Нет, – соврала Ванда, не моргнув глазом. – Глория мне об этом ничего не писала.

– Вы хотите сказать, что она не возвращалась домой? – искренне удивилась Сандрелла.

– Нет, а что? – Ванда побледнела. – Что-то случилось, да?

Сандрелла вскочила, выпалила с ненавистью:

– Прекрати притворяться, старая дура. Выкладывай все что знаешь, или…

Ванда скрестила на груди руки, рассмеялась ей в лицо:

– Что ты можешь мне сделать?

– Мы перевернем вверх дном твой сарай, разломаем всю твою рухлядь, а тебя… – Сандрелла распахнула дверь. В дом вошли четверо крепких итальянцев в черных очках.

– Вы напрасно потратите время, синьора Сандрелла Маури, – сказала Ванда мягким голосом. – Глории здесь нет. И вашего сына Рикардо я никогда не видела. Надеюсь, он не такой безумец, как вы.

Сандрелла подала своим телохранителям знак. Они вышли, плотно закрыв дверь. Сандрелла села на диван, улыбнулась холодной улыбкой.

– Вижу, уроки Джани Берлуваджи ты усвоила хорошо. Он бы тобой гордился. Кстати, а где он?

– Вам лучше знать, – ответила Ванда, зевнув. – Мы расстались так давно, что я запросто пройду при встрече мимо него.

– Не ожидала, что ты окажешься такой, – Сандрелла щелкнула языком, улыбнулась. – Всегда приятно иметь дело с достойным соперником, – рассмеялась. – Нет, не соперником, компаньоном. Хочешь быть моим компаньоном?

– Смотря в каком деле, – ответила Ванда, пристально глядя ей в глаза.

– В нашем общем деле, – доверительным тоном сообщила Сандрелла. – Разве ты не хочешь отомстить этому мерзавцу Берлуваджи?

– Мстить? – Ванда, покачала головой. – Зачем? Джани сам себя наказал. Он потерял самое главное – свою душу.

– О, оставь эти разговоры о бездушии! – воскликнула Сандрелла. – Меня все это смешит. Неужели, ты сама веришь во все, что говоришь? – Ванда кивнула. – Несчастная, заблудшая женщина. Грех смывается кровью и только кровью, запомни.

– Вы хотите, чтобы я убила Джани? – спросила Ванда, поднявшись.

– Нет, – рассмеялась Сандрелла. – Сядь. У меня есть более интересное предложение.

– С чего вы взяли, что я буду вашей соучастницей? – нахмурилась Ванда.

– Компаньоном, – поправила ее Сандрелла.

– Я не буду вам помогать, синьора Маури. Хотите мстить, мстите, а меня оставьте в покое, – сказала Ванда резко.

– Ну хорошо, – Сандрелла побарабанила пальчиками по столу. – Не хочешь говорить о Джани, тогда поговорим о твоей дочери – Глории Берлуваджи.

– К счастью, моя дочь носит другую фамилию, – улыбнулась Ванда. – Она Мировска.

– Браво! – Сандрелла захлопала в ладоши. – Разве вы не знали, что, отказываясь от фамилии, вы отказываетесь от наследства, от миллионного наследства Берлуваджи?

– Нам не нужны их миллионы, – сказала Ванда.

– Конечно, они вам не нужны, если к вам в руки плывут миллионы Маури, – Сандрелла поднялась. – Ваша Глория расчетливая девушка. Она сделала верный ход. Она…

– Она ничего не знает о несметных богатствах Джани, – перебила ее Ванда. – Ее отец – бедный итальянец. Он работал на бензоколонке, чтобы прокормить семью.

– Что я слышу? – Сандрелла от души рассмеялась. – Джани Берлуваджи – бедный итальянский жиголо. Он перехитрил нас всех. Брависсимо!

Сандрелла направилась к двери, задержалась у портрета Гелены.

– Кто это?

– Гелена Мировска – пианистка, – ответила Ванда.

– Красивая пани, – Сандрелла надела шляпку. – Глория похожа на нее. Немного похожа… А она дома?

– Глории дома нет, – выдержав испепеляющий взгляд Сандреллы, ответила Ванда.

– А что сказал Рикардо, когда увидел этот портрет? – спросила Сандрелла, продолжая буравить Ванду взглядом.

– Вашего сына я никогда не видела, – по слогам проговорила Ванда. – Ни-ког-да…

– Никогда, – повторила Сандрелла. Спрятала лицо под вуалью. Заговорила по-итальянски: – Интересно, куда они исчезли? Сбежали, как два заговорщика. Сбежали в самый разгар подготовки к венчанию… – посмотрела на Ванду.

– Извините, я не говорю по-итальянски, – улыбнулась Ванда.

– Не говорите? – Сандрелла усмехнулась. – Тем хуже для вас. До скорой встречи, пани Берлуваджи.

– Надеюсь, мы больше никогда не встретимся, – улыбнулась Ванда.

– Неужели вы не желаете счастья нашим детям? – воскликнула Сандрелла.

– Я желаю счастья своей дочери, поэтому не хочу, чтобы она выходила замуж за итальянца, – сказала Ванда, стараясь быть как можно более убедительной. – Хватит с нас одного миллионера.

– Это вы так решили? – Сандрелла задержалась в дверях.

– Да. Но Глория мне перечить не станет, – ответила Ванда.

– А как же чувства? Что с ними делать? – поинтересовалась Сандрелла.

– Усмирять, – улыбнулась Ванда.

– Усмирять? Вы, верно, не любили по-настоящему, если говорите так. Разве можно остановить стихийное бедствие? Нет… Хотя, – усмехнулась, – было бы лучше, чтобы наше стихийное бедствие само сошло на нет. Где нет дров, там нет и пламени…

Сандрелла пошла к машине. Ванда закрыла дверь, вздохнула с облегчением:

– Как хорошо, что Глория и Рикардо уже далеко. Как хорошо, что они выбрали дорогу любви, а не мести. Как я хочу, чтобы все у них сложилось не так, как у нас с Джани. Чтобы…

Ванда сжала виски руками. Напряжение дало о себе знать приступом мигрени. Ванда знала, как от нее избавиться. А вот что делать с мигренью по имени Сандрелла Маури? Может, стоило принять правила ее игры? Острая боль заставила Ванду вскрикнуть. Нет. Ей не стоит идти на сделку с совестью. Зачем подписывать себе смертный приговор? Лукавство – плохой спутник. Ванда выпила лекарство, легла в постель. Задремала.

– «Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом»,[2] – услышала она сквозь дрему. Увидела огромный циферблат вечности, на котором высветились деления. Маленькие промежутки между минутами – это эпохи. В каждой идет непримиримая борьба добра и зла, тьмы и света. Света больше, и это Ванду радует. Она верит, все будет хорошо. Глория вырвется из круга несчастий, начавшихся с Гелены…

Сандрелла села в машину, приказала установить слежку за домом Ванды.

– Я должна знать все, что говорит, делает и даже думает эта пышногрудая панна.

– Вы требуете невозможного, синьора, – покачал головой секретарь.

– Я всегда требую невозможного, – повысила голос Сандрелла. – Именно поэтому я занимаю такое высокое положение. Я плачу вам за услуги, за услужливость, мой милый. Меня не интересует, как вы будете добывать интересующую меня информацию. Мне важен результат. Я уверена, эта Ванда Берлуваджи знает про беглецов все. Не удивлюсь, если окажется, что она помогла им скрыться или спрятала их под кроватью в своей спальне, – Сандрелла рассмеялась. – Эта женщина хитра и изворотлива. Она мстит Берлуваджи, прикрываясь маской благочестия. Будет забавно узнать, что Ванда – главная во всем этом деле. Хотя… – Сандрелла задумалась. – Хотя, я могу ошибаться. И тогда… – она посмотрела на секретаря, застывшего в ожидании. Прошептала:

– Тогда я расцелую вас, Микеле.

– Вы самая непредсказуемая женщина. Самая… – он прижал к губам ее руку. Она оттолкнула его, погрозила пальцем.

– Не забывайтесь, а то я вас прогоню…

Глория и Рикардо сидели друг против друга в небольшой лодочке, которой управлял туземец. Движения его были ритмичными, ровными. Лодка скользила по водной глади, чуть подернутой рябью. Они плыли уже несколько часов, а обещанного острова все не было видно.