Андрей Добжанский - Город сломанных судеб Страница 10

– Как вы?

– В пожаре погиб мой кот, – с горечью ответил старик. – Сергей, почему у людей не осталось ничего святого? Почему они это делают? – слезы стояли в глазах пенсионера.

– Не знаю, – журналист отводил глаза, ему было очень стыдно. Хотя в чем он был виноват?

– В безбожное советское время у людей было что-то святое. А сейчас все подменили. Все понятия. И подменили только одним – деньгами.

– Чем я могу вам помочь? – слова застревали в горле.

– Да чем?

– Где вы жить будете? Я сейчас подумаю, куда вас можно пристроить. Я знаю директора колледжа. Там общежитие есть, я договорюсь, чтобы хоть на время вас бесплатно там поселили.

– За это не переживай, я не пропаду. У меня сестра младшая живет в соседнем районе. Она давно звала к себе доживать, да мне жалко было мой дом бросать. А теперь и его нет, одни угольки… Не в домах дело, Сергей. Не в них. Я ни о чем не жалею. Я только хотел пруд спасти, людям добро сделать. Что в итоге? Кому это надо? Почему мы так изменились за эти двадцать лет, куда ушла порядочность и честность? Не о власти речь. О рядовых людях.

– Я доведу это дело до конца. Здесь не будет копанки и дети смогут отдыхать на озере. Это не напрасно.

– Напрасно, в этом-то и штука. Этот мир могут изменить только страшные события. Но и тогда суть его останется прежней. Справедливости нет.

Журналист через силу достал фотоаппарат, ему не хотелось делать снимки этого пожарища, это казалось противоестественным. Проклиная себя за необходимость фотографировать в тот момент, когда у человека горе, Сергей жал на кнопку. Он снимал не остатки обгоревших черных стен, не пепел, когда-то бывший дорогими сердцу старика вещами. Он запечатлевал последствия решений ставшего на путь борьбы человека, отстаивающего справедливость в ее неискаженном, чистом смысле. Пенсионеров, прошедших через поле жизни, уже нельзя сломить, поскольку дух их необычайно силен, они родились в войну и помнят ее, всю жизнь хранят в генах память о страшных событиях, которые еще успели застать. Поэтому сожженный дом – мелочь. Их нельзя сломить, но можно свести в могилу.

Новый материал, целиком посвященный Худобину и ведомой им борьбе, получился отличный. На первой полосе газеты красовалась цветная фотография – старик сидел на обгоревшем остове своей хибары. Конечно, Сергей делал осторожные намеки на виновников трагедии, писал про «высшие силы, стоящие над официальной властью в районе» и прочую ерунду. Третья публикация, уже косвенно касавшаяся незаконной добыче угля, вызвала широкий резонанс, особенно в Красноградском районе, и даже среди областного руководства. На проблему обратили внимание высокие чиновники во главе с губернатором. Видимо, была дана какая-то отмашка, потому что Литвинова позвали на ток-шоу, где обсуждались экологические проблемы региона. Худобин не пришел, видимо, это было выше его сил. Сергею позволили сказать всего несколько слов насчет копанки и судьбы старика.

Но это было неважно. На этой программе присутствовал и главный экологический инспектор, обещавший заняться проблемой. Журналист знал, чего стоят такие обещания от чиновников. Однако через несколько дней он с удивлением узнал, что экологи действительно взялись за дело. Они пригнали экскаватор и зарыли злосчастную яму. Втык получили и районные власти, продолжавшие бездействовать.

И Сергей обрадовался, что проблема решена. Он позвонил Геннадию Васильевичу, чтобы отчитаться о проделанной работе. С тревогой узнал, что старика сильно подкосило на нервной почве и он находится в больнице на лечении. Так радость победы снова была омрачена.

Вечером они встретились у Сашки дома. Взяли несколько литров разливного пива и две пачки чипсов. За окном зажигались фонари, в квартире было пусто и одиноко без Насти, уехавшей на время к родителям. Атмосфера была самая подходящая для откровенной беседы.

– Кажется, история закончилась, – торжественно сказал Хитальченко. – Так выпьем же за историю, царицу всех наук!

– Вообще-то, этот титул у математики! – заметил Сергей.

– А какая нам разница? Нас, имперцев, хлебом не корми – дай выпить за царей и цариц. А кто там сейчас – все равно.

Они осушили по бокалу, через минуту хмель ударил в голову. Мир сразу стал чуть проще и приветливей, все проблемы показались не такими уж и важными.

– Старика жалко. Единственный герой в этой истории, – стукнул кулаком по столу Сергей.

– Да, согласен. Хотя, может мы с тобой были пешками в руках безумного рыболова-любителя, который играл свою шахматную партию против местного олигарха… – шутил Александр.

– Хорош тебе ерунду молоть. Надо помочь Худобину, сбор средств организовать. Глядишь, небезразличные люди и помогут.

Дождь противно барабанил по металлическим карнизам, создавая раздражающую нервы какофонию природных звуков. Обычно, Сергею нравилось все это, но не сегодня.

– Как я устал. Слишком насыщенной была последняя неделя, – потупил взгляд Сергей. – На море бы.

– Что там делать сейчас?

– Какая разница – лето или осень. Море всегда остается морем, красивым и бескрайним, с чарующими и завораживающими волнами. Как хочу я снова увидеть Севастополь и древний Херсонес. Вот там энергией заряжаешься.

– А я бы с удовольствием потерялся на вечерних киевских улицах, спокойных и величественных, где в воздухе витает атмосфера истории. Там почему-то нет ощущения, что огромный город подавляет тебя, наоборот, каждая незнакомая улочка кажется знакомой и родной.

– Мать городов все-таки. Давай еще выпьем за победу. Пусть небольшую или даже ничтожную, – встрепенулся Серега. – Плохо, что мы толком ничего и не изменили в общем раскладе. Семеницкий и дальше будет заправлять районом, ломать чужие судьбы. Но мы не остались в стороне, мы спасли это треклятое озеро, Васильевич спас, оплатил счет своим сгоревшим домом.

– Знаешь, мне кажется, что он знал, на что шел, – хмыкнул Саша. – Ощущение есть такое. Есть сорт людей, которые готовы идти до конца, если верят в это, даже собой могут пожертвовать. Вот Худобин именно из таких людей.

– Нашим старикам мужества не занимать, это уж точно.

И с хмурыми, даже траурными лицами, друзья еще раз выпили за победу.

– Почему-то победа не радует, чувство такое, будто проиграли, – сказал Сергей. – Отвратно на душе.

– Не радует потому, что нам с тобой не под силу изменить мир. Потому что у нас все победы такие – со слезами на глазах! – завелся Сашка. – Мы себя изменить в лучшую сторону не можем, курить никак не бросим. Куда нам систему ломать?.. С какой коррупцией бороться? Это все сказки для детей. Нам именно это и остается – выгребать по чуть-чуть дерьмо с каждого дома, писать о проблемах свои ничтожные статейки и надеяться, что эти коррупционеры во власти обратят внимание на них и соизволят исправить. При этом быть презираемыми всеми, ведь мы – продажные и лживые, снимаем сюжеты по заказу, обливаем грязью по указке, превозносим с чувством отвращения внутри.

– Все, не грузи, – отхлебнул пива Сергей. – Знаешь, я недавно кое-что понял, одну из самых важных вещей, одно из основополагающих правил.

– Ну и? Не томи душу.

– Жизнь нужно прожить так, чтобы никому не сделать зла. Я имею в виду, большого зла… Ну, грубить в маршрутках и ругаться матом в очереди можно.

На этих словах оба засмеялись, разговор пошел в шутливом русле. Тяжелое неопределенное чувство внутри стало проходить с увеличением количества выпитого алкоголя. Друзья обсуждали компьютерные игры, вспоминали свои любовные похождения, делились планами на будущее. Сашка хотел взять подержанную машину, потому что Настя настаивала, а Сергей мечтал, чтобы прошла голова, которая все болела после травмы.

* * *

Справедливость – явление намного более неизведанное, чем призраки, инопланетяне и бургеры из Макдоналдса. Одни утверждают, что ее не бывает, что понятие это выдумано людьми для успокоения. Иные говорят, что справедливость неотвратима и преследует по пятам, наказывая за каждый неверный шаг и поступок. Сергей придерживался мнения, что люди просто не в силах увидеть всю многогранность этого мира, чтобы понять взаимосвязь, почему один человек получает желаемое, а другой – нет.

В начале ноября случились первые заморозки. Земля затвердела после обильных октябрьских осадков, покрылась серебристой пленкой, сверкающей на солнце, морозный воздух мягко и приятно проникал в легкие, желудок холодило и хотелось есть, степные ветра перестали терзать город на короткое время. Погода чудесными видами за окном звала прогуляться. У Сергея был выходной, он валялся до обеда, читал о войне, чистил компьютер от ненужных файлов, пересматривал старые фотографии. Во второй половине дня захотелось побродить по знакомым с детства восточным кварталам. Он напялил шапку и легкую ветровку.