Юрий Горюнов - Дождь как повод (сборник) Страница 10

Итак, я сошел с поезда в своем родном городе. В руках была не большая дорожная сумка. Выйдя на площадь, перед зданием вокзала, я остановился и огляделся. Город хоть и менял свой облик, но в целом остался тем же. Площадь окружали старые дома. Постройки послевоенных лет. Общественный транспорт обязательно около вокзала. Различные кафе с сомнительным качеством продуктов. А, в общем, хорошо, что явно ничего не изменилось. Мне понравилось это постоянство.

У меня были, какие-то дальние родственники в этом городе, но связь с ним была давно потеряна, а восстанавливать я не видел смысла. Не потому, что чурался, а не было ничего общего. Я и маленьким их знал плохо. Поэтому зачем восстанавливать эти связи, когда все ушло и не принесет никакого удовольствия общение. Что это даст в жизни. Поэтому я решил остановиться в гостинице. Я не знал, сколько пробуду, да и привести себя в порядок, смыть дорожную пыль, побриться было необходимо.

На стоянке такси было несколько машин, и я выбрал изо всех мужчину, лет пятидесяти. Он показался мне более выдержанным, не суетливым. Было в его лице спокойствие, уверенность, опыт жизни.

– Отвезите меня в приличную гостиницу, – обратился я к нему.

– Приличная есть здесь рядом, метрах в пятистах.

– Мне не хочется жить рядом с вокзалом. Есть ли небольшие гостиницы, но не окраине, но и не в самом центре. Такие тихие, домашние.

– Поехали. Найдем.

Сев на заднее сиденье и положив сумку рядом, я не стал задавать лишних вопросов. Мы ехали по знакомым улицам, которые изменили свой облик. Больше магазинов, рекламных щитов, вывесок. Минут через двадцать, мы заехали в небольшую улочку, и машина остановилась перед красивым входом.

– Вот. Тихое спокойное место, – пояснил мне водитель, глядя на меня в зеркало заднего вида. За время пути, он не сделал ни одной попытки завести разговор. Он, молча, делал свое дело. Его немногословность мне понравилась:

– Скажите, а вы хорошо знаете город?

– Я здесь родился.

– Родиться и знать не одно и тоже.

– Это верно, – он повернулся ко мне.

– Я хочу вам предложить поездить сегодня со мной, – ответил я на его молчаливый вопрос, – сейчас восемь. Подъезжайте за мной часов в десять? А дальше я буду ездить, где-то бывать. Сколько это займет времени, я не знаю.

– Вы не чужой в этом городе, – констатировал он.

– Теперь чужой. Я давно отсюда уехал. Так как?

– Хорошо.

– А вас как зовут?

– Степан Николаевич.

– Я жду вас здесь к десяти.

Я рассчитался с ним за поездку и вошел в холл гостиницы. За стойкой сидела молодая девушка. Когда она услышала звук открывающейся двери, встала и улыбнулась:

– Доброе утро.

– Доброе, – ответил я и, увидев прикрепленный к блузке бейджик, добавил, – я бы хотел остановиться у вас Таня.

– Да, конечно. Какой номер вы хотите?

– Лучший. Я не знаю сколько пробуду, но пока на сутки, а там увидим.

После заполнения бланка, она проводила меня на второй этаж. Номер был уютный, двухкомнатный.

– Скажите, а где я могу позавтракать?

– Из холла дверь в кафе. В него есть вход и с улицы. Оно уже работает.

– Спасибо.

Она вышла, а я, бросив сумку на кресло, стал доставать вещи. Приведя себя в порядок, побрившись, я вышел из номера. Сдав ключи, прошел в кафе.

Я заказал оладьи со сметаной, сок и кофе. Пока завтракал, планировал день. Я уже пил кофе, когда взглянул на часы. Они показывали без четверти десять. Пора. Оплатив счет, я вышел на улицу и увидел, что Степан Николаевич уже стоит, прислонившись к машине.

– Поехали?

– Поехали, – ответил он.

Уже в машине я уточнил маршрут: – на городское кладбище.

Степан Николаевич, кивнул головой и мы отъехали от гостиницы.

Он остановился у ворот кладбища и спросил:

– Кто у вас здесь? Извините за не скромный вопрос.

– К бабушке. Я слишком задолжал, – и вышел из машины.

Войдя в ворота, я направился вглубь, рассчитывая на свою память, что она не подведет. Еще у входа я купил цветы, купил живые, а не искусственные. Могилу нашел быстро. К моему удивлению, она была ухоженная, а не заброшенная, как я думал. Видимо, кто-то из моих дальних родственников, которых я не помню, не бросают ее во времени.

Мне не было стыдно, за мое равнодушие, мне было больно. Больно за свое отношение. Да, я жил в другом городе, но это не оправдание, что за столько лет не появлялся здесь.

Я положил цветы на могилу, сел на скамейку и с грустью, с чувством вины посмотрел на фотографию на памятнике. Я помнил ее, помнил ее старые сухие руки. Помнил прикосновения ее пальцев к голове, когда она гладила меня. Она была удивительно доброй, хотя жизнь ее не баловала. Рано овдовев, она много пережила, но это не обозлило ее. Видимо было что-то такое, что доброта, умение понимать помогали выжить. Это мы сейчас больше сместились в мир материального, а тогда в цене был мир духовного. Не все можно измерить благами.

С фотографии на меня смотрели ее добрые глаза, без укоризны, с лаской, словно хотели сказать, что я не осуждаю тебя внучек, такая у тебя жизнь. Спасибо, что вспомнил. Память об усопших это дело личное, но в основном, к пониманию, что это необходимо не умершим, а живым, приходим с возрастом, когда уже появляется опыт и возможность оглянуться назад.

Я попросил прощения у нее, что вот такой у нее внук, но что я ее помню, помню, какая ты была ко мне. Я мог прийти к тебе в любое время, и у тебя всегда находилось для меня доброе слово. А тебе от меня ничего и не надо было, кроме внимания, что ты у меня есть.

Я просидел с полчаса. Выходя, зашел контору и попросил присматривать за могилой. Заплатил за уход и вышел с территории.

Машина стояла там же. Я сел и спросил:

– Вы знаете, где улица Полевая?

– Знаю, я там жил.

– Да вы что! И когда?

– Давно уже. Там прошла моя юность.

– И моя тоже.

Я пересел на переднее сиденье, рядом с ним: – Я вас не помню. Вы где жили?

– Рядом с магазином. Да, было время.

– Подождите. Вас зовут Степан. Я начинаю вспоминать. Вы не тот Степан, про которого говорили Степан-хулиган.

Он улыбнулся: – Именно он.

– Да, вы были хулиганом, которого все боялись. Мы, мальчишки помладше, боялись иногда показываться в районе магазина. Про вас столько говорили.

– Слухи были сильно преувеличены, но спуску наша компания никому не давала. Да, мы их сами распускали эти слухи, чтобы боялись. Но бывало, доходило и до драки. Свою территорию надо было защищать. Хотя, кому она была нужна. Но время было иное, и каждый участок улицы был поделен. Помните, наверное?

Я помнил, что ходить по чужим территориям не всегда было безопасно. В те времена могли подойти и предъявить претензии, что ходишь не у себя, не говоря уж о том, чтобы пройтись с девушкой из их двора.

– Помню. С девушкой знакомиться с чужого двора было не безопасно.

– Верно. Но это было больше напускное, чтобы заставить других уважать себя. Сейчас все иное. А вы где жили?

– Я около школы.

– Я вас не помню.

– Я моложе вас, и понятно, что вы не обращали внимания на нас. А как вы жили дальше?

– Обычно. Хулиганил немного. Сила была. После армии женился, а уж потом переехал на другую квартиру. В общем, типичная жизнь рабочего человека. Как женился, все прекратил показывать свою силу. Были моменты, уже после армии, что мог скатиться ниже, до уголовщины, но вовремя одумался, устоял. А вы как живете?

– У меня родители переехали в другой район, и школу я заканчивал уже там. А сейчас эта улица сильно изменилась?

– Увидите, уже подъезжаем, – и мы въехали на улицу, которая состояла из двухэтажных домов. Я показал на дом, в котором жил и он подъехав, остановился. Дом был свежее покрашенным. Я подошел к подъезду, Степан, остался стоять у машины:

– Вот в этом доме я и жил, вон мои окна на втором этаже, сказал я Степану, не оборачиваясь, зная, что он меня слышит.

Постояв, я повернулся к нему и в это время мимо проходила женщина. Она мельком взглянула на меня и ее взгляд показался мне очень знакомым:

– Катя?

Женщина остановилась и присмотрелась ко мне. Ее глаза, которые до этого были чуть удивленными, вдруг изменились и в них появилась веселость:

– Господи! Сергей! Ты?

– Я, – и подошел к ней. Это была девчонка из моего прошлого.

– Какими судьбами?

– Ностальгия по детству. Наверное старею, раз потянуло в прошлое.

– Хорошая у тебя старость, не бедная, – и она кивнула на ожидающее меня такси, – и выглядишь замечательно.

– Спасибо, но это только видимость.

– Приехал посмотреть, что здесь изменилось? Ничего не изменилось, кроме нас. Я вот так и живу на этой улице. Сколько всего было в пошлом, беззаботного, веселого.

Катя была с нами мальчишками за своего. Она была озорная девчонка. Вместе с нами играла, ее не привлекала игра в куклы.

– Ты сейчас чем занимаешься?

– Типичная жизнь женщины. Семья, дети. Внуков пока нет. Работаю на фабрике. А ты?

– Живу в столице. Пишу книги.

– Что ты? Извини, я не читала твоих книг.