Олег Гонозов - Человек с барахолки (сборник) Страница 10

Зато теперь, если даже все потенциальные соперники Васильева разом снимут свои кандидатуры – Галкин останется при любом раскладе – и выборы состоятся. Завадский, конечно, не в курсе, но им с Сергеем Петровичем и подписи по домам собирали одни и те же люди – работники «Победы рабочих», и сдавали они их в один день. Правда, у Васильева избирательная комиссия почему-то девять подписей забраковала, а у Галкина – только две.

– Понял, – словно гроссмейстер, мгновенно просчитывающий шахматную партию на много ходов вперед, согласился Завадский. – Остается одна Поленова.

Завуча средней школы №33 Нину Петровну Поленову, сухощавую, с вечно перекошенным от работы лицом женщину в годах, Васильев всерьез не воспринимал. Не любит наш народ врачей и учителей, объясняя их страстный порыв встать на защиту народных интересов вполне понятным желанием подтянуть штаны собственного благосостояния.

– Тогда, может, концерт какой-нибудь звездульки для молодежи забабахать? – предпринимал последнюю попытку вытащить из Васильева дополнительные деньги Завадский. – У меня есть выходы на Катю Лель.

– Это что «муси-пуси» поет? – улыбнулся Васильев.

– И «джагу-джагу», – в предвкушении засветившихся на горизонте финансовых потоков, заерзал в кресле Завадский. – Могу прямо сейчас созвониться…

– Надо подумать, – заметил Борис Иванович, а сам решил, что никакой концерт ему погоды на выборах не сделает. Молодежь – самая несознательная часть электората. На концерт, конечно, придут, повеселятся, попьют пива, а голосовать – на аркане не затащишь. Виктор Маркович и сам об этом прекрасно знает, но ради лишней возможности вывернуть чужой кошелек строит из себя дурачка. Концерт – сто процентное выбрасывание денег на ветер. Лучше старикам еще муки подкинуть.

– Насчет «Муси Пуси» можно, конечно, подумать, – продолжал Васильев. – Только сначала узнай, во что это удовольствие выльется.

– Узнаю, Борис Иванович, сегодня же и свяжусь, есть у меня в столице один хороший человечек – вместе в Штатах стажировались, – давил своими связями и знакомствами Завадский. – В прессу о вас что-нибудь хорошее еще будем давать? На телевидение? Может, рекламный ролик сделаем? Ребята знакомые – не разорят.

– Они-то, может, и не разорят, да уж слишком дорога на телевидении минута эфира! У меня на заводе высокопрофессиональные рабочие столько в месяц не зарабатывают!

– Не понимаю я вас, Борис Иванович, второй месяц вместе, а все равно не пойму. Крепкий хозяйственник, видный руководитель-реформатор, а рассуждаете, извините, как какой-нибудь красный директор. О рабочих все время печетесь, которым на вас по большому счету плевать с высокой колокольни, на мелочах экономите, на копейках выгадываете – тогда зачем, спрашивается, было на выборы идти? Сидели бы на своем заводе – и забот не знали. Не мне вам объяснять, сами понимаете, что газету в лучшем случае человек сто прочитает, а по телевизору вас вся область увидит! И мэр, и губернатор, и полномочный представитель президента, и весь депутатский корпус…

Васильев промолчал.

Для журналистов и консультантов выборы – Клондайк. Никто не спорит.

Хороший материал в «Областных новостях» подготовили, душевный. Постаралась девочка-корреспондент – три дня за Васильевым, как на веревочке ходила, с людьми встречалась, с ветеранами завода. Не зря свой хлеб ест. И фотографии выбрала выигрышные. На одной Васильев с женой во Дворце бракосочетания: оба молодые, худенькие – смотреть приятно. Он только что из армии демобилизовался, Галя институт окончила. На другой фотографии – Борис Иванович (тогда еще главный инженер) улыбающийся, веселый, с красным бантом на груди возглавляет заводскую колонну на первомайской демонстрации. На третьей он (уже заводской парторг) принимает эстафету трудовых дел от прославленной многостаночницы, Героя Социалистического труда, ныне покойной Веры Федоровны Агафоновой. Все по делу. Ведь у людей старшего поколения, которое в основном и топчет избирательные участки, обостренное чувство тоски по советским временам.

– Одним словом, Борис Иванович, как я понимаю, на данном этапе предвыборной борьбы вы в моих услугах не нуждаетесь, – как пузырь надулся Завадский. – Рассчитываете на собственные ресурсы. Расклейку листовок о поборах завуча Поленовой с родителей выпускников школы считаете клеветой. За статейку о новых похождениях господина Гребенюка с девочками платить не собираетесь. Да и рекламный ролик на телевидении вам кажется слишком дорогим! Хозяин – барин. Но боюсь, что при вашей нынешней пассивности потом не пришлось бы локти кусать. Разрешите откланяться.

«Слава Богу! – вздохнул после ухода Завадского Борис Иванович – До чего же тяжелый человек! Прямо энергетический вампир какой-то, а не консультант по региональным выборам! Что же дальше-то с ним будет, лет через десять – двадцать? Или в губернаторы выбьется, или под пулю попадет».

Больше всего Васильева беспокоило, что Завадский мог работать на два фронта. И вашим, и нашим. То, что он оказывал информационно-аналитические услуги кандидатам в депутаты по другим округам, Виктор Маркович и сам не скрывал. У него была просто маниакальная страсть к деньгам. Особенно к зелени, которую он пересчитывал по несколько раз, словно боялся, что его кинут. Но совсем другое дело, если он стал оказывать услуги потенциальным конкурентам Васильева. С Поленовой, конечно, взять нечего – у школьного завуча в кармане только вошь на аркане, да блоха на цепи. А вот на подполковнике Гребенюке, который меняет иномарки, как перчатки, вполне можно поживиться.

Но наивно было бы, если бы Васильев открыл Виктору Марковичу все карты. Ведь вполне может случиться, что сегодня Завадский работает на него, а завтра, если посулят куш больше, как флюгер переметнется в стан противника. Именно из этих соображений Борис Иванович, хоть и остро нуждался в поддержке, все равно не стал посвящать своего консультанта в семейный конфликт. Зачем путать личное с общественным?

О том, что кандидат в депутаты полгода не живет с законной супругой, приобрел в центре города однокомнатную квартиру и ведет там холостяцкий образ жизни, широким массам знать необязательно. Супруга, которой сразу же после выборов он пообещал не только оформить развод, но и оставить старую квартиру со всей обстановкой, заверила, что будет держать язык за зубами. Это лет пятнадцать назад, как свой последний аргумент, Галя пригрозила бы ему письмом в райком партии. И чтобы не расставаться с партбилетом, а вместе с ним и с должностью заводского парторга, он бы нажал на тормоза и уступил. Нынче совсем другие времена!

И все же, чтобы не давать соперникам по выборам лишних козырей, Васильев заранее провел разъяснительную работу не только с супругой, а и со всем своим ближайшим окружением. Водитель – парень хоть и молодой, но успел пройти Чечню – свое дело знает, да и понимает все с полуслова. У начальника охраны – в прошлом старшего оперуполномоченного уголовного розыска – один единственный недостаток – пьет, так ведь в нерабочее время, а так отличный мужик. С секретарем-референтом, что год назад заняла место в приемной после годичных курсов, считай, после школы, у них получился такой бурный роман, что Васильев едва таскал ноги… На время выборов он оформил всю троицу доверенными лицами с причитающейся в конвертах зарплатой. Народ согласился. А секретарша, добрая душа, даже ездила с ним в избирательную комиссию сдавать подписные листы.

Борис Иванович тогда только что вернулся со Средиземноморского побережья, отдохнувший, загорелый. Председатель комиссии, помнится, еще пошутил: «Где это вы, Борис Иванович, так загорели, что даже нос облез? Не в Турции ли?» – «Да какая к черту Турция! – усмехнулся Васильев. – На дачном участке картошку полол – вот и обгорел весь!»

2

И смех, и грех, но именно в Турции Васильев тогда оторвался на полной программе, как будто первый раз за границу выбрался – дай-то Бог каждому! Надежные, свои в доску ребята из турфирмы, для которых он был больше чем постоянный клиент, устроили ему все за два часа.

В десять утра он звякнул им на сотовый, что хотел бы погреть бока на солнышке, а в одиннадцать они уже обложили его глянцевыми каталогами и ублажали слух знакомыми названиями популярных курортов: Бодрум, Мармарис, Кемер, Белек… Оставалось только ткнуть пальцем в понравившуюся картинку – и компьютер тут же выдавал наличие в отеле свободных номеров, дату вылета и номер авиарейса.

Но лететь еще раз в пусть и облюбованные прежде места Борису Ивановичу не хотелось – по натуре путешественник, он ценил новизну. Вечером быстренько покидал вещи и документы в чемодан, а утром уже стоял с ним у стойки регистрации пассажиров в аэропорту Шереметьево-2.