Владимир Буров - Петр Первый Страница 10

– Как живой?

– Ты понял, что надо делать? – спросила она за первым завтраком из яичницы с ветчиной, круасанами с творогом и персиковым соком и кофе на десерт вместе с трубкой из слона и табаком оттуда же:

– Из Индии.

– Ты чему удивляешься, я не поняла?

– Да нет, всё нормально, – ответил Владимир.

– Может самогонки не хватает? – Нет, я не каждый день ее привык не пить.

– Ч-что?

– Мне вот то, что здесь – нравится больше.

– Думаешь, ты случайно родился – где там, в Петушках? – а на самом деле граф или князь, в младенчестве подброшенный в простую семью, чтобы спасти тебя от преследований около-престольной камарильи?

– Ну, а почему тогда мне нравится все, что есть здесь у тебя – в том числе и ты сама – а не моя бывшая последний раз на сеновале, на ступеньках одного дома на отшибе, п потом в бане Баня?

– Так ее зовут?

– Да.

– Хорошая?

– Дрался за нее с двумя оглоедами вот с такими плечами, – Владимир показал на финский шкаф из голубого дерева.

– Но здесь тебе нравится больше.

– Больше чего? Лучше, чем трахаться ночью в бане или на бабушкином крыльце?

– Да.

– Почему?

– Здесь больше романтики.

– Гут, я сниму тебе дом в Слободке, если кто спросит, скажешь:

– Я посыльный графа Миниха.

– Но я по-немецки говорю слабо.

– По-английски?

– Тоже.

– Будешь говорить, если что:

– Учу здесь русский способом полного погружения в первоисточник.

– Хорошо.

– Хорошо?

– Да. И да: когда мы теперь встретимся?

– Никогда.

– Почему?

– По кочану и по морковке во все места.

– Да?

– Да, ты мой тайный любовник.

– Да? Я думал, мы теперь поженимся.

– У вас делают так в деревне: трахнул – значит женись?

– Нет, но всё равно все на это именно и надеются в душе.

– Я не запрещаю тебе надеяться. Впрочем, не так, а наоборот:

– Оставь надежду всяк сюда входящий!

– Прости, но мне страшно.

– Ничего, это пройдет на время. А теперь бери свое Рекомендательное письмо и иди туда, куда шел.

– Ты имеешь в виду, опять раздевать, что ли?!

– Да. Но не здесь. Иди туда, куда шел, к Дуне Тонкопряхе.

– Она здесь живет, в Москве?

– У тебя на конверте написан ее адрес.

Владимир очень удивился, но не поверил, и спросил:

– Если вы не она, – он похлопал по письму в грудовом кармане, то кто?

– Я? – И не задумываясь больше, девушка ответила: – Я твоя Судьба.

– Но тем не менее: как мне теперь вас называть?

– Зови просто: Софья Алексеевна.

– Софья э-э Алексевна? Из двух слов я имена запоминать не умею, – сказал Владимир Бровкин. И добавил: – И вообще не понимаю их смысла.

– Ты сам догадаться не можешь, как из двух слов сделать одно имя?

– Не обучен пока ишшо.

– София – запомни эту древнюю мудрость.

И вот только тогда Владимир покачнулся на стуле и упал к её ногам.

По пути к дому Лопухиной он зашел на рынок, чтобы решить точно мучивший его вопрос с помощью эманации с натуры:

– Что лучше ей купить в первое свидание: помидоры крупные, сочные, очень вкусные с луком, маслом, солью и укропом, или просто цветы какие-нибудь? – Непонятно.

Может быть, вообще лучше просто купить бутылку хорошего вина? И торт тире пирог с малиной. Может сказать, что малина еще не поспела, а прошлогоднюю есть:

– Не буду.

– Но это здесь не поспела, а там, в нашем пригороде уже рвут ее в лесу, можно сказать, в драку.

Вообще с ночи некоторые занимают очередь в ближайшем лесу. Рядом, километров десять-пятнадцать всего. Рукой подать. Если, разумеется, рысцой бежать за ней.

Таким образом, оказавшись мысленно перед этими тремя дорогами:

– Бутылку шампанского ей купить, помидоров со сметаной, или пирог с малиной в подарок из деревенского приволья, – столкнулся он с ней самой носом к носу, и до такой степени, что у обе-обо-их из носов пошла кровь.

Как говорится:

– Как ни загадывай дома на сеновале, что:

– Культурно постараюсь себя вести в городе-то. – Бесполезно!

Обязательно даже не нарочно, а просто с дуру, можно сказать:

– При поиске одного ответа сразу на три вопроса, – кого-то да придется избить всё равно. – Вот те малина, вот те помидоры с лучком, сольцой и маслицем, а вот и шампанское с его Ниагарским водопадом, – дама начала бить Владимира зонтиком, взятым ей непонятно для какого в такую солнечную погоду, – а слова про спелую, вкусную, очень сочную малину, и большую бутыль браги, по этой запарке перепутанную с благородным шампанским от одной богатой Вдовы Клико, и помидоры из Сочи, где теплые ночи, что только в это время суток лучше всего и купаться вместе, что тем более:

– Все так делают, – поэтому скучно ночью и на море:

– Не будет, – найдутся люди добрые, если что:

– Спасут.

И точно, за леди тут же заступились два бугаеметра, а сзади них просматривались еще трое.

– Скотина, – с улыбкой, но мягко сказал один из них, и добавил: – Скотина деревенская, заплати даме наличными за увечье носа, или повесим за ноги прямо здесь на базарной площади.

Владимир, поняв, что спастись трудно, обратился к леди с убедительной просьбой:

– Избавьте меня от этих особей двуного пола.

– Что-о-о?!

– Что ты сказал-л-л?

Спросила сначала она, потом и ребята, посмотрев внимательного друг другу в лицо, как будто пытались там, на лицах друг друга прочесть расшифровку обозначения:

– Двуногий пол.

Один из них вынул шпагу, которой у Владимира не было, но он вынул ее из ножен второго, Федора Шакловитого, и сильным ударом выбил шпагу, направленную уже ему в грудь.

Трое пособников вынули шпаги и, разбрасывая толпу в виде мирных покупателей мяса, рыбы, картошки и других овощей, и помидоров с малиной, появились, как истуканы перед Владимиром, из носа которого еще продолжала сочиться кровь, как из спелого надрезанного помидора, али малины в перегруженном от ненасытности коробе, а может быть, как сказала леди, которую он оскорбил вроде бы своим соприкосновением носами:

– Мы встретились, как не заметившие друг друга в темноте свадьбашного стола два фужера Бордо.

– Так вы не сердитесь на него? – спросил один из фехтовальщиков.

– Думаю, я прощу его. – И добавила: – После собеседования.

Но второй фехтовальщик оказался князем – боярином Василием Голицыным, и потребовал немедленной:

– Сатисфакции, – хочу.

– Я тоже хочу, но молчу, – ответил Владимир.

Они начали биться.

Первый развязал язык Владимир:

– Я этим делом занимаюсь больше пятнадцати лет. – И добавил: – С тех пор, как родился и зимой, и летом, отстаивал горы и равнины империи Покровской.

– А ты из Покрова? Я тоже оттуда, но тебя не помню. Или ты этот, как его?

– Да, если вы меня узнали, спасибо, я пойду?

Василий опустил шпагу, но сказал на прощанье:

– Ей скажи спасибо, что заступилась, а я, мил человек, в Покрове никогда не был, а если и был, то на таких, как ты оборванцев не обращал никакого внимания. – Сказал, но в лице его было сомнение:

– Авось и встречались, – али:

– Ишшо встретимся, – ведь разница между прошлым и будущим не так велика, как это кажется в первого взгляда.

И Дуня Тонкопряха повела его к себе, еще не представляя себе:

– Ее-то он и добивался – пробивался встретить, – ибо:

– Забыл адрес:

– Толи: Акулине Петровне Курочкиной, в Москве, напротив Алексеевского монастыря, в доме медника Савельева, а вас покорнейше прошу доставить письмо сие А. Н. Р.

Толи:

– Вообще в кремле, – ему было все равно, – и он так и сказал этой благородной даме, подавшей ему батистовый платок своей служанки – камердинерши, ибо свой постеснялась:

– Он и так был весь в крови ее собственного носа:

– Хорошо, я пойду, доставлю вам удовольствие, но, извините, ненадолго.

– Почему?

– Меня ждут, – и сунул ей письмо-то, правда, уже не за завтраком, и не за обедом, а только за ужином из огромного цыпленка с гречкой и черносливом, и еще какой-то очень вкусной хренью. Да хрен, наверное, и был. В качестве неосновного блюда он же очень вкусный. Правда:

– Редьки – не слаще.

– Ну, рассказывай, кто ты, зачем явился пред мои темны очи, сокол ясный? – спросила Дуня Тонкопряха.

– Да, конечно, спасибо, большое спасибо за трех-четырехразовое питание в течение этого прекрасного дня незабываемой встречи с вами.

– Да, да, продолжайте, пожалуйста.

– Честно?

– Только честно, это обязательно.

– Если честно, то забыл.

– То есть, как?! Совсем забыл, или утром можешь и вспомнить? У меня у самой так иногда бывает: то вроде бы, да, а кажется, что и:

– Нет, – хотя, конечно, в принципе-то было, но:

– Как-то не так.

– Я согласен: утро вечера мудреней.