Антон Булавин - Миражи на стене Страница 10

У стены я вижу пару освободившихся кресел и под локоток веду Милу туда.

– Тебя когда выпишут-то уже?

– Не знаю, каждый день надеюсь, что это произойдет. Но, похоже, что по закону подлости это случится в последний день новогодних каникул. Чтобы из больницы и сразу на работу.

– Ну, ты всегда можешь взять две недели отпуска.

– Хм. Хороший вариант. С администрацией города у меня сейчас все подписано и согласовано. Ближайшие работы по этому проекту запланированы на конец января. Не думаю, что наш отдел продаж выдумает что-то срочное сразу после праздников.

– Ну вот, возьмешь отпуск и отметишь старый новый год, как новый. А то, похоже, ты тут совсем в интернет зарылся, – Мила кивнула на зажатый в моей руке планшет, – Все время на связи и на волне свежих новостей?

А ведь действительно, когда меня оторвали от статьи об инуитах, я не оставил планшет на тумбочке, а спустился в холл вместе с ним, считая, что это уже неотъемлемая часть меня.

– Кстати, я, буквально сейчас, накопал очень интересную статью, – делаю робкую попытку оправдать свою интернет-зависимость, – Про инуитов.

– Про кого?

– Это такой северный народ. Эскимосы. Но эскимосы это обидное прозвище, так как означает: «Тот, кто ест сырую рыбу». А сами себя они называют инуиты.

– И что про них пишут интересного?

– Да много чего. Меня удивил тот факт, что их поселения разбросаны почти по всему полярному кругу. Плюс существует множество племен, которые вроде, как и не инуиты, но какие-то родственные народности. У них у всех общая языковая группа. То есть, и в Северной Америке и в Евразии, на тысячи километров растянулись поселения, по сути, говорящие на одном языке. Достаточно широкий ареал распространения, не так ли?

– Ну, ведь существовали миграции древних народов с континента на континент. Насколько помню, алеуты пришли в Северную Америку как раз из Евразии. Возможно, что североамериканские индейцы их потомки. Во всяком случае, есть такая теория у историков.

– Вряд ли. Дело в том, что в названии своего народа, они отделяют себя от индейцев. И, по-моему, именно индейцы назвали инуитов эскимосами.

– Я не спорю, просто попыталась вспомнить, что об этом мне говорили на историческом факультете. Северным народам уделялось очень мало внимания.

– Еще интересны их числительные в языке. Так, например один инуит, это инуит. Два инуита, это инуит и инуит. А вот все что больше двух, это инууит. Не окончание прибавляют, а гласную в середине слова.

– Ничего удивительного. Если бы ты изучал различные языковые группы, то мог бы найти и более интересные словесные формы.

– Но еще вот что интересно, – я пропустил мимо ушей её выпад, – Инуит, это в дословном переводе значит «человек». Соответственно, инууит – люди. И кажется, что это слово придумано, для отделения человека от всяких животных. Но вот название всего народа – иннуит, с двойной согласной, значит «истинные люди».

– То есть, по-твоему, инуиты, это первые расисты на планете? И остальные народы они не считали людьми?

– Такая мысль мне не приходила в голову. Умеешь же ты всё опошлить, – я укоризненно посмотрел на Милу, а она лишь улыбнулась и пожала плечами, – Я думал над теорией, что инуиты, это осколки древней могущественной цивилизации. И существовала эта цивилизация где-то на северном полюсе. Возможно, что это была та самая легендарная Гиперборея. А инуиты и есть потомки гиперборейцев. По мифам, в Гиперборее существовала некая сверхцивилизация и остальные люди, действительно, были для них что-то вроде смышленых мартышек. Получается, что да, инуиты это первые расисты.

– По-твоему, сверхцивилизация могла просто исчезнуть не оставив после себя ничего?

– Думаю, что случился какой-то страшный катаклизм, который наклонил земную ось и на северном полюсе очень быстро похолодало. Все артефакты, что остались после катаклизма, теперь погребены под толщей северных льдов. А инуиты это потомки тех, кто успел бежать от бедствия. Оказавшись без привычных благ развитой цивилизации, они были вынуждены бороться за существование и за тысячелетия растеряли все остатки былого могущества.

– Интересная теория, – Мила посмотрела на потолок, – А у меня родилась другая версия. Никакой Гипербореи никогда не существовало. Просто жили люди на планете. Все они были одной расы. А потом на африканский континент была осуществлена высадка.

– Что? Высадка?

– Ну да, инопланетная.

– Почему в Африке?

– Так ведь есть теория, что Африка это колыбель человечества, и я сейчас опираюсь как раз на неё.

– Хм. Интересно. Ну и что дальше?

– Так вот. Высадились они на этой планете, потому что она подходила для существования по условиям гравитации, содержанию кислорода и прочим факторам. Скорее всего, это была массированная миграция с другой планеты. Возможно, тоже из-за последствий глобальной катастрофы. Но оказалось, что на планете уже есть схожая гуманоидная раса. И пришельцам пришлось делить сферы обитания с аборигенами. Местные жители уже отхватили себе самые лакомые территории для проживания, но пришельцы были сильнее технологически, и началось постепенное вытеснение исконных хозяев с их земель. В какой-то момент, пришельцы поставили ультиматум перед людьми: или тотальное уничтожение, или добровольная сдача территорий. Таким образом, истинные люди, или как они себя называют – инуиты, были оттеснены за полярный круг и стали вынуждены выживать при помощи промысла. А пришельцы, на благодатных почвах за десятки тысячелетий расплодились до нескольких миллиардов и забыли, откуда они родом. Так что, мы все потомки космических переселенцев, а инуиты истинные, то есть коренные жители планеты.

– Знаешь, а твоя теория нравится мне даже больше. Тем более что она опирается на научные предположения, а не на мифы, как моя.

– Ну, а как ты хотел? У меня два высших образования, у тебя всего одно. Ты просто смышленая мартышка для меня.

Мила звонко рассмеялась своей снобистской шутке. А я смотрел на неё и думал, что мы далеко не в первый раз сидим вот так вместе и болтаем о всякой ерунде. Мне кажется, что эти воспоминании простираются гораздо дальше в прошлое, чем с момента нашего знакомства.

– Знаешь, меня уже давно не оставляет ощущение, что мы с тобой когда-то были знакомы.

Мила резко оборвала смех и, чуть прищурившись, посмотрела на меня. Веселые искорки в её глазах растворились без следа.

– Ты не поверишь, но у меня примерно такое же чувство. Словно странное дежавю. Я знаю, что никогда раньше с тобой не встречалась, но, кажется, я знаю тебя дольше, чем живу на этом свете.

Мы отвернулись друг от друга и как-то понуро, почти синхронно, опустили головы. Впервые за все время нашего общения молчание стало неловким.

– Наверное, все-таки возьму две недели отпуска, – я решил прервать неловкое молчание, – Потрачу их на поездку в какое-нибудь поселение инуитов.

– Зачем? – Вопрос Милы прозвучал совсем без эмоций, как дежурный, – Не лучше ли действительно отметить новый год?

– Мы с тобой высказали достаточно интересные теории. Но, как говорится: «Истина где-то рядом». И возможно, какой-нибудь шаман, живущий в поселении, может мне рассказать правду об инуитах.

– Странный стимул, если честно. Сомневаюсь, что он сможет рассказать что-то интереснее сказок северных народов.

– Ну, пусть хотя бы прояснит, почему они истинные люди.

– Думаю, что это просто такая языковая конструкция и вряд ли ты найдешь какие-то ответы на свой вопрос.

– Все равно, было бы здорово вырваться из города и пуститься в достаточно неординарное путешествие.

– А вот это гораздо более значимая причина. Новые места, новые люди, новые впечатления.

– Поехали со мной. Будет весело.

– Заманчиво, но нет.

– Почему?

– Мне кажется, что политически неправильно мне сейчас брать отпуск. Я, конечно, имею на это право, но думаю, что Ерёмин не поймет.

– Ну да, Ерёмин такой. Он вообще не любит когда сотрудники отдыхают. Хотя сам с завидной регулярностью устраивает себе маленькие отпуска. То на охоту уедет на неделю, то на какой-нибудь горнолыжный курорт.

– Похоже, мне пора. А то мы уже про работу начали говорить, словно напились сверх меры.

Я улыбнулся Миле.

– Ну что же, а я тогда, пожалуй, еще потрачу немного времени на изучение инуитов и подумаю над путешествием.

– Пока, – мы одновременно встали со стульев.

– Пока.

На прощание, Мила по-дружески хлопнула меня ладонью по плечу, развернулась и направилась к выходу.

Я смотрю, как она уходит и жалею, что время нашего общения каждый раз такое краткое. Сегодня, мы признались друг другу в странно одинаковых ощущениях. Этот вечер показал, насколько мы все-таки близки с ней характерами и мироощущением. А это неловкое молчание было как раз следствием того, что мы внезапно осознали родство наших душ. Но эта духовная близость никак не перерастала в близость физическую. Если бы она поцеловала меня в щеку на прощание, я был бы просто в шоке. Хлопок ладонью по плечу, это именно то, что было правильно.