Александр Кваченюк-Борецкий - Неразгаданное убийство. Современный детектив Страница 10

– Заляг пока что на дно! Чтоб тебя сегодня же в городе не было!

– Как скажете, шеф!

Василий не скрывал, что, наконец-то, он мог хоть немного отдохнуть от всех этих сухих, полусухих и мокрых дел.

– Когда шум уляжется, я тебя кликну в рупор!.. Подтянешься…

14

На следующий день в редакции «Реликта» с самого утра всех точно лихорадило. Едва переступив порог кабинета, главный тотчас вызвал к себе фотокора.

– Снимки готовы?

– А – вы, как думаете? Я зря свой хлеб не ем!

И Фил молча положил на стол редактору несколько снимков. Тот с нетерпением взяв их, стал внимательно рассматривать.

– Этот годится! Этот… Тоже годится… Этот – нет!

Хорошие на его взгляд фотографии он бережно откладывал в одну сторону, а те, которые ему не особенно приглянулись небрежно швырял в другую.

– А сие произведение искусства, что здесь делает?!

И Теодор Елисеевич ткнул пальцем в очередной снимок.

– Кто – он? И зачем ты мне сюда это приволок?

Феликс уставился на снимок, который еще недавно так старательно проявлял вместе с теми, что Главный одобрил.

– Зачем?

– Да! Зачем? – настойчиво повторил редактор.

– Я думаю…

– Доброе утро!

И не спрашивая позволения, Герман приблизился к столу, на котором лежали снимки.

– Я, кажется, знаю этого человека!

И он кивнул на фото, которое привлекло внимание Теодора Елисеевича тем, что, по его мнению, было совершенно лишним и, точно чуждый фрагмент мозаики, отличный по цвету и композиционной направленности от тех, что складывались в выразительное пано, никак не вписывалось в общую картину того, что произошло на торжестве в честь Чудова возле филармонии. На нем был запечатлен странный субъект в темных очках и кожаной куртке.

– Ну, и знай себе на здоровье!? Причем здесь – статья о Чудове?

В голосе главного послышалось раздражение.

– Это – он убийца! – уверенно сказал Герман.

Главный с нескрываемым удивлением посмотрел на практиканта.

– Что, если ты ошибаешься, старичок?

Но Дот отрицательно мотнул головой.

– Я предполагаю!

– Ах, ты предполагаешь?

– Ну, да!

Не выдержав, редактор, словно ни с того, сего смешинка ему в рот попала и, скорее всего, не одна, а сразу несколько, мелко затрясся в приступе истерического смеха.

– Ха-ха! Гениально! Ты – что, экстрасенс?

Герман, не ожидавший такой реакции от Главного, в некоторой растерянности мельком глянул на Феликса. Но тот, в отличие от Верниса, казался серьезен, как никогда.

– Все произошло так быстро, что…

Шеф «Реликта», достав из кармана платок, промокнул им лоб, вероятно, вспотевший после короткой нервной встряски.

– Что? «Что»!

– Если б я нажал на пуск секундой раньше!.. Мне кажется, я видел в объектив, как рука этого человека… И Феликс снова указал на снимок. …Молниеносно мелькнула в воздухе!

– Кажется!.. Х хе… Ему кажется!

Главный, как будто бы, и впрямь, едва сдерживался, чтоб вновь не расхохотаться во все горло. А, может, только делал вид, что его разбирает смех, чтобы, таким образом, лишний раз выставить своих подчиненных в дурацком свете и заодно позлить их.

– Фил! И давно у тебя это началось?

– Что именно? – не сразу понял тот.

– Галлюцинации! Может, тебе в психушке немного полечиться?

И Теодор Елисеевич с выражением крайней досады, почти злости, и одновременно ехидства на лице нацелил свой взор, похожий два темных зрачка готовой вот-вот пыхнуть огнем охотничьей двустволки, на Феликса.

– Не сомневайся! Больничный я тебе оплачу! А пока дадим объявление в газету и вместо тебя временно наймем внештатного фотокора. Ты, ведь, знаешь, сейчас желающих подработать в нашей газете, а, говоря попросту, хороший куш сорвать, немало!..

– Тогда, кто, по-вашему, убил Чудова?

– Ты это – серьезно, Фил?

Главный даже слегка привстал со стула.

– Я – что, по-твоему, похож на гения сыска, который не выходя из четырех стен, способен определить, кто именно совершил это гнусное злодеяние? Что за бред ты несешь! Пусть убийством занимается полиция! А мы будем делать свое дело! Писать статьи и выпускать газету, чтобы радовать нашего читателя свежим взглядом на этот старый и дряхлый, насквозь провонявший дерьмом мир!

Феликс неопределенно пожал плечами.

– Да, я, разве, против?

– Еще бы ты был против! – не скрывая раздражения, воскликнул редактор.

Выйдя из-за стола, он подошел к окну и какое-то время сосредоточенно смотрел в него погруженный в собственные мысли.

– …Говоришь, опоздал на секунду… Нажать на этот самый!.. Как его?.. И – что? Чудова ты этим все равно бы не спас! А вот, если бы наш материал о нем вышел на день, два, а то и неделю раньше… Говорил я тебе, займись этим гением шоу-бизнеса в первую очередь! Тем более, что нас просили сделать о нем корреспонденцию серьезные люди! Жаловались, что зажрался он! Никого ни в грош не ставит! Свою линию гнет, и – все тут! Надо бы перышки ему почистить… Он прочел бы статью, призадумался. Выводы сделал о собственном поведении и, наверняка, теперь был бы жив!.. Сам, ведь, знаешь, там, где большие деньги – на кону, там и – убийства! Так, нет! Давай, Елисеевич я сначала балериной займусь… Вот и занялся!

– Вы прямо-таки переживаете за этого артиста, как за собственного сына!

Феликс явно был недоволен, что Главный чихвостил его в хвост и гриву при практиканте. И, причем, ни за что! Если бы Вернис, как он говорит, действительно тогда настоял на своем, все вышло бы именно так, как он того и хотел. Балерина и фоторепортаж о ней были тут совершенно ни причем! Видимо, те, кто заказал «Реликту» публикацию о Чудове, в свой черед, не согласовали с Вернисом сроки ее появления на страницах желтой прессы…

– За сына? Вот именно, как за сына! Такие люди, как Чудов кормят и поят нас. Газету с материалами о них моментально раскупают! И надо быть благодарными тем, кто заслуживает нашего внимания. Во что превратилась бы жизнь без таких людей! В серую будничную рутину!.. А теперь одним таким человеком меньше стало! Что ж, мы теперь должны дожидаться, пока их всех или лучших из них бандюки повырежут, как заблудших овец?.. Вернее, бяшек, оставленных хозяином без присмотра?..

– Я этого не говорил!

– И правильно, что не говорил! Но думал! Я понимаю, что успешных людей многие недолюбливают. И есть за что! Но, сам понимаешь, существует такое понятие, как профессиональный долг. И он диктует нам свои правила. Я имею в виду, что если мы вовремя не выполним свой заказ и не покажем известного человека во всей его красе, не представим на суд публики, то нас могут опередить с этим самым заказом другие. Те, чьи поступки опережают их мысли. И чей палец нажимает на спусковой крючок прежде, чем начинают работать их мозги! Они не понимают, что наше общество делится на богатых, и тех, кто живет за счет богатых! А, также, тех, кто работает на них! И, если одно из звеньев этой цепочки пропадает, то рушится вся цепь!..

Выговорившись, Главный снова сел за стол.

– Ну, и что теперь прикажешь с твоими снимками делать? Под каким соусом их подавать?

– Теодор Елисеевич!

И Герман неуверенно протянул главному несколько листов бумаги, исписанных довольно мелким, но вполне разборчивым почерком.

– Что это – за хрень?

– Это… Статья! Статья о Чудове!

– О Чудове?!

И Главный, скривив рот, издал мычащий звук.

– Вон оно – как! Молодец! Оперативно сработал… Отдашь эту белибердень Косте. Пусть сперва он посмотрит. А впредь знай, что все ваши рукописи, если их не зарубит мой помощник, я смотрю в самую последнюю очередь! В моей редакции – десяток корреспондентов. Мне двадцати четырех часов в сутки не хватит, что прочесть и поправить весь редакционный материал, который кладется мне на стол ежедневно! Вписал?

– Но…

– Что – «но»?

– Константин Валерьевич уже прочел мою корреспонденцию…

– Прочел?..

Удивление против воли Верниса мелькнуло на его лице.

– И – что? Остался доволен?

– Он сказал, что не ожидал от меня такой зрелой и серьезной статьи!

– Вот как, значит?

Глубокая складка легла меж бровей главного.

– Тогда, почему материал не отпечатан и подпись моего помощника на нем не стоит?.. Позови-ка ко мне сюда его самого!

Герман тотчас пулей вылетел из кабинета и вскоре вновь появился в нем в сопровождении Константина.

– Так, говоришь, хорош материал? – спросил редактор, с укором и даже несколько суровее, чем это требовалось, глядя на своего помощника, который вовремя не поставил его в известность относительно корреспонденции о Чудове.

– Теодор Елисеевич… – начал, было, Костя.

– Я спрашиваю, «да» или «нет»? Отвечай!

– Да! Толково практикант изложил тему. И, к тому же, с учетом той ситуации, что произошла в тот вечер у филармонии… Вот только…