Эдуард Гайдай - Пьесы. Для детей и подростков Страница 11

АДРИЯН. О! Аксинья! Да ты молодец! Дура-дурой, а как славно придумала! Целый гроб! Ей-богу, славно! Для такого дела не жалко! На нём всё и напишем. А что? Такого ещё ни у кого не бывало, верно? Сразу заметят! А? Чего молчите?

ДАРЬЯ. Я, вот, думаю, поместится и на табличке. Акулина, скажи. Чего нам заново-то писать? Там уж всё почти готово.

АКУЛИНА. А я-то что? Я как раз и говорю, что поместится, только места, говорю, маловато, а так поместится, конечно! Чего там!

АДРИЯН. Не-е… Мне теперь на гро́бе больше нравится… Вот, ежели, скажем, кто читать не умеет – что ему ваша табличка? Плюнет, да мимо пройдёт.

АКСИНЬЯ. А так все прям и побегут к тебе, коли гроб повесишь! Совсем батюшка сбрендил на старости лет.

АДРИЯН. Побегут – не побегут, а заприметят сразу. И, как времечко придёт, так наш гроб и вспомнится. Ко мне пойдут, а не к кому другому… Да и что тебе объяснять – ты баба тёмная, а тут наука сурьёзная… Всё, дочки, бросайте это дело. Пустое. После гроб распишем.

АКУЛИНА. Да как же, батюшка!..

ДАРЬЯ. Мы же столько старалися…

АДРИЯН. Цыц! После, я сказал! Покуда – готовьте наряды. Завтра к соседу идём. На приём.

АКСИНЬЯ. Это к немцу, что ли?

АДРИЯН. К нему. На серебряную свадьбу пригласить изволил.

Дочки визжат в диком восторге. Убегают.

АКСИНЬЯ. Немец, вон, твой, хоть и сапожник, да сапоги на воротах не вешает.

АДРИЯН. По́лно, Аксинья. Сама ж первая придумала, а теперь и недовольна.

АКСИНЬЯ. Дак я ж наоборот! Господи, угораздило же сказать такое…

АДРИЯН. И славно, что сказала! Всё. Об этом после.

Сейчас я еду к купчихе Трюхиной. Верно, к вечеру обернусь. Так ты это – помоги пока дочкам собраться. Что б всё по высшему чину смотрелось. Поняла? Дело важное.

АКСИНЬЯ. Дак, поняла… А чего ж это, к Трюхиной-то?

АДРИЯН. Значит так надо. Дело есть… А ты не стой, не стой. Иди дочками занимайся.

Уходит.

АКСИНЬЯ. Нет, ты глянь, что творится! Только новый дом купил, сразу по бабам пошёл. Право слово, седина в бороду, бес в ребро… Трюхина! Это ж надо? Тьфу… Да, вишь, другие хоть гробы на воротах не вешают! Этот же совсем уже, прости господи. Надо ж такое удумать… Ещё говорит, я у него молодец! Тьфу!

Уходит, причитая.

У купчихи Трюхиной

Купчиха не старая, но измождена долгой болезнью. Разговор часто прерывается её кашлем и пожеланием здоровья со стороны Адрияна.

КУПЧИХА. Адриян? Здравствуй, голубчик. Слыхала, ты переехал? Далеко ли?

АДРИЯН. На Никитскую.

КУПЧИХА. О! Это хорошо. И как дом? Большой? Новоселье, верно, справлять будете?

АДРИЯН. Куда там, справлять! Уж больно велики расходы, матушка. Дом, хоть и не большой, да денег стоит. И место, вроде, хорошее, да клиентов мало.

КУПЧИХА. Это ничего. Обустроишься. А чего пришёл-то, коли на праздник не зовёшь?

АДРИЯН. Так, вот, справиться о здоровье.

КУПЧИХА. Здоровье? Сам видишь, какое здоровье. Чахотка проклятая замучила. Наши лекари только обирают как липку, а пользы никакой… Тут, кстати, один известный француз на три дня приехал. У него, говорят, хорошее средство есть, да только у меня сейчас нет таких денег.

АДРИЯН. Что ж, так дорого?

КУПЧИХА. Дорого-недорого, да не хватает малости. У меня ж как раз всё на товар ушло. Может, ты, Адриян, чего купишь? Или взаймы дашь? Веришь ли, я как заболела, так все друзья словно испарились. Даже занять не у кого.

АДРИЯН. Дак, откуда же деньги взять, матушка! У тебя чахотка, у меня переезд. Заказов нету. Если б мог, то помог бы, чего там! Здоровье, оно, конечно, дороже.

КУПЧИХА. Это похвально, Адриян, что ты о здоровье моём печёшься. Похвально… Но ежели ты думаешь, что ткань у меня подешевеет, то не надейся. И с меня, голубчик, мануфактура дерёт в три дорога. Никакой жалости к больному человеку. Ты уж там своим клиентам объясни. Пущай понимают. Дело, мол, у тебя такое, что экономить грех… Это ж не каждый день бывает!

АДРИЯН. Твоя правда, матушка.

КУПЧИХА. Ты сам, Адриян, верно, дела не смыслишь, от того и дело стои́т. Я б на твоём месте уж давно не сатином, а бархатом гробы обивала. Глядишь, и клиент бы серьёзней пошёл.

А бархат, к слову, у меня нынче роскошный. Тебе, голубчик, по старому знакомству могла б и уступить в цене-то.

АДРИЯН. Премного благодарен. Только теперь не могу. Заказов-то нету. Да и народ, матушка, неразумный пошёл. Все в последний момент спохватываются, когда уж и спохватываться поздно. Я, признаюсь, даже задумываться стал о странностях человеческой породы.

КУПЧИХА. Да бог с тобой, голубчик. Об чём же таком ты задумался?

АДРИЯН. Да вот, скажем, люди на чёрный день откладывают деньги, не жалеют. Стало быть, заранее допускают, что такой день может случиться. А ведь это ещё неизвестно как сложится! Ведь бывает, живёт себе человек, а с ним ничего и не случается. Верно же?

Но странное дело – предложи только кому заранее гроб заказать, так ведь ни за что не соглашаются! Как на злодея смотрят! Хотя здесь-то уж точно известно, что гроб обязательно потом пригодится. Разве не так?

КУПЧИХА. Так-то оно так… Но… Кому ж охота…

АДРИЯН. А я ж не злодей какой. Я ж, матушка, предлагаю как лучше. Чтобы потом родственники часом не обманули. Чтобы уже человек спокоен был. Опять же, и платить всё сразу не обязательно! Сегодня денег нет, завтра будут. Я ж понимаю… Чем, вон, на неизвестные лекарства тратиться, лучше бы уж на то, что завсегда потом пригодится…

КУПЧИХА. Погоди… Ты о чём это?..

АДРИЯН. Я это… я ж могу и с бархатом сделать. Заранее-то можно как угодно договариваться. Зато гроб лучше всех будет, право слово! А? И в цене могу уступить…

КУПЧИХА. А ну вон! Вон отсюда! Мерзавец! А я ему ещё скидки делала!.. И чтобы духу твоего здесь не было! Слышишь?!

АДРИЯН. За что же, матушка! Уж ты-то деловой человек, а понять не можешь…

КУПЧИХА. Вон, я сказала! И слушать не желаю!..

АДРИЯН. Что ж… прощевайте, коли так.

Адриян уходит. Купчиха кашляет.

КУПЧИХА. Каков подлец!..

На серебряной свадьбе у Шульца

«Тесная квартирка Шульца наполнена гостями, большей частью немцами-ремесленниками, с их жёнами и подмастерьями».

Хозяева: Шульц, его жена Луиза, их дочь Лотхен,

Из гостей один русский – Юрко (будочник-охранник у Никитских ворот).

Праздник в формате фуршета. Стулья отсутствуют. Стол немного в глубине. Возле него, или за ним, возможно некое возвышение, с которого будут объявляться тосты.

Общий гомон преимущественно на немецком языке. Отдельные диалоги происходят на переднем плане, в стороне от стола.

Луиза и Лотхен в дальнейшем дежурят у стола по очереди, либо одновременно.

Шульц и Луиза приглашают шумную компанию к столу. Лотхен у стола разливает вино по бокалам.

ШУЛЬЦ. Willkommen! Willkommen, teuere Gaste! Проходите, гости дорогие! Проходите, не стесняйтесь.

Гости направляются к столу. Юрко немного в стороне ото всех.

Входит Булочник Иоган.

БУЛОЧНИК. Meine Achtung! Guten Tag!

ШУЛЬЦ. Guten Tag, Johann!

ЛУИЗА. Guten Tag! Sie gehen, bitte. (Зи гейн битте.)

Шульц и Луиза отходят к столу.

ЮРКО. О-о, Ёхан! Здорова, брат! Давненько тебя не видел!

БУЛОЧНИК. Ja! Много дела стало! Время совсем нету.

ЮРКО. А меня, вишь, тоже позвали. Очень приятно, знаешь ли. Только вот хожу теперь средь вашего брата и ни черта не понимаю…

ЛОТХЕН (подходит к ним). Ich bitte zum Tisch.

ЮРКО. Ага…

БУЛОЧНИК. Danke!

ЮРКО. Что говорит? Пора, что ль? Это гуд!.. А дочка-то у них подросла! Смотрю, невеста уже!

БУЛОЧНИК. Да, так. Верно, скоро так будет. Ja.

Отходят к столу.

Входит гробовщик с дочерьми Дарьей и Акулиной. Дочери Адрияна наряжены в «европейские наряды», в жёлтых шляпках и красных башмаках. Сам Адриян в русском кафтане.

Шульц и Луиза устремляются навстречу.

ШУЛЬЦ. О! Любезный сосед! Добро пожаловать!.. Дамы, прошу… Моё имя Готлиб Шульц. Это моя супруга Луиза. Прошу, знакомиться.

Дамы делают книксены.

АДРИЯН. Адриян Прохоров. Это мои дочери – Дарья и Акулина.

ЛУИЗА. Очень приятно. Ви будете хороший компания нашей Лотхен.