Коллектив авторов - Были 90-х. Том 1. Как мы выживали Страница 11

Такой моркови я не видела никогда… Это были какие-то огромные монстры, а не привычные морковки. Что их заставило уродиться такими без единой крошки удобрения – загадка. Почти неделю морковью наполнялись все новые и новые мешки. Мешки с морковью были на веранде, в коридоре, в сарае – везде, где было свободное место. Заработок этот, конечно, был очень нелегким, но в тот момент оказался супернеобходимым. На вырученные деньги я приобрела маленький холодильник, о котором давно мечтала, а также красивую зимнюю шубку и мягкие валенки дочке. На этой положительной ноте закончилась моя первая предпринимательская деятельность.

Опять же хочу заметить, что все эти жизненные трудности не казались непреодолимыми, возможно, в силу молодости. Все воспринималось как-то естественно. Мы (молодежь 90-х) искали свои пути и дороги и не совсем понимали, где они и насколько они правильны. Все ориентиры, которыми жили наши родители, рассыпались, но не это угнетало, к ним-то мы как раз не успели привыкнуть. Пугало то, что никто не знал, куда идти дальше, все перевернулось с ног на голову, и уже было совсем непонятно, что хорошо, а что плохо. Поэтому, надо признаться, ошибок мое поколение натворило гораздо больше, чем совершило полезных и добрых дел.

Лариса Попова

Москва

Шел август 91-го года

Москва. Шел август 91-го года. Я тогда работала воспитателем в детском саду. А сад наш находился на улице Панферова, которая расположена перпендикулярно Ленинскому проспекту. Обычно детей забирают в 18 часов, начале седьмого вечера. А тут за некоторыми детьми родители припозднились. Мобильных тогда не было, срочно связаться нельзя. Ждем. Через какое-то время прибегают взволнованные мамы и говорят: «Лариса Анатольевна, извините за опоздание, Ленинский не могли перейти, танки идут и идут, видно, с Кантемировской дивизии». Это был августовский путч.

А потом я помню голодное время: карты москвича, талоны на сахар, водку, табачные изделия, стиральные порошки.

К нам в детский сад привезли гуманитарную помощь – бананы. Распределяли так: каждому ребенку по пять бананов в шкафчики клали. Родители были рады такому подарку. В магазинах кефир и молоко стали дефицитом. Купить можно было только утром, вечером уже ничего не купишь.

Моя школьная подруга, которая жила в Ленинграде, написала в письме, что в городе не может купить хозяйственного мыла. Я ей на почту пошла посылку отправлять с хозяйственным мылом. Люди, которые в это время находились на почте, удивлялись: «Это до чего дошло, в Ленинграде уже и мыла не купишь!»

Марина Алексеева

Нижний Новгород

В 90-е годы «служила» с мужем на Дальнем Востоке. В 2000 году – начальник отдела на производстве. С 2007 года – учитель начальных классов. Мама троих детей.

Жена декабриста

Наш народ пережил 90-е годы, по сравнению с которыми нынешнее время – это время рога изобилия! Живучесть, выживаемость наших людей достойна только самых высоких похвал!

В 1994 году, в июле, я вместе с мужем, военным моряком, отправилась покорять Тихоокеанское побережье, в славный город Владивосток. Муж только что окончил военное училище в Нижнем Новгороде, факультет ВМФ, и по распределению попал на Дальний Восток.

Первую неделю по прибытии во Владивосток мы жили в гостинице, недалеко от Морского вокзала. А потом у нас закончились деньги, и мы решили предстать «пред очи» командования Тихоокеанского флота с нижайшей просьбой выделить нам какое-то жилье. Командование показало нам «дулю», развело руками, мол, «служебного жилья нет, и в ближайшем будущем не предвидится». И поселились мы на госпитальном судне «Обь», в одной из кают.

Наступил август, во Владивостоке температура воздуха была 30 градусов плюс высокая влажность. Ощущалось, будто на улице все 50 градусов жары, а не 30. Я ожидала своего первенца, страдая токсикозом, плохой переносимостью жары и прочими «прелестями» своего состояния. Помывочная на судне находилась в самом конце, в матросской душевой. Чтобы попасть туда, нужно было выстоять очередь. Приблизительно к часу ночи, отстояв очередь в душ, наскоро помывшись, добредаешь до своей каюты и падаешь в кровать. А ночью в нашей каюте разгуливали крысы, огромными полчищами совершая набег на еду, оставшуюся от ужина. Они прыгали по нашим подушкам, по одеялу, стучали коготками по полу и по столу.

Почти через месяц такой «веселой» жизни я взвыла и мы с мужем решили снимать квартиру. После долгих и мучительных поисков мы наконец-то нашли комнату в двухкомнатной квартире на проспекте 100-летия Владивостока, у женщины-казашки, которая показалась нам очень милой и порядочной. Поселились мы на 8-м этаже, лифт не работал, т. к. постоянно не было света. А я беременная. Небольшое лирическое отступление. Кто не знает, во Владивостоке свет и вода были только ночью или по 2 часа утром, днем и вечером. В остальное время не было ни света, ни воды. Ночью нужно было приготовить еду, постирать, все вымыть… Как в одной русской сказке: «Ночью попрядешь, поткешь, повышиваешь, пошьешь и опять – спи-отдыхай!

Ну, под утро белье постирать, которое надо – поштопаешь да зашьешь и – спи-отдыхай!»

Практически все деньги мы отдавали за съемное жилье, ели пайковые консервы, крупы, овощи, которые мужу выдавали на судне. Хозяйку нашей съемной квартиры звали Айшолпан – в переводе с казахского языка Шолпан Венера, утренняя звезда. Имя означает – красивая, как Венера. По-русски она звалась Аллочка.

Аллочка рылась у нас в мусорном ведре, выясняла, что мы едим. Дескать, вдруг хорошо питаются, надо бы цену на комнату повысить.

Прожили мы у нее 4 месяца. А в ноябре Аллочка нам заявляет, чтобы мы через неделю съезжали, не объясняя даже причин. Ни просьбы, ни слезы не помогали. Мне через 2 месяца рожать.

Нашли мы себе четвертое место квартирования, улица 40 лет Победы, рядом остановка Школьная. Сдавала родственница сослуживца мужа, Наталья. Вся семья ее сестры умерла, остался 9-летний племянник. Она забрала его к себе, а квартиру сдала нам.

В конце января у меня родился сын Алешка. И начались «веселые» дни: пеленки, кормления… Нет воды и света постоянно. Так прошел месяц. От постоянного недосыпания и недоедания я было похожа на «зомби», с огромными синяками под глазами. Мужу задерживали зарплату, пайковые не выплачивали. Закончились запасы крупы, консервов. Зато мужу периодически выдавали на работе тельняшки, носки, какие-то шарфики. Скопилось их у нас в шкафу небольшое количество, и я решила их продать и купить еды. У мужа был выходной после дежурства на судне, я оставила месячного Алешку с ним. Надела валенки и рукавицы мужа, намотала бабушкин платок и пошла заниматься бизнесом, как говорили раньше.

На площади Баляева в то время был «китайский» рынок, там торговали разными товарами, привезенными из дружественного нам Китая.

Перед рынком стояли в ряд бабульки с домашними заготовками, с хрусталем, посудой, лекарствами, старой обувью… И я пристроилась со своими тельняшками рядом с бабушкой, которая продавала огурчики. Был февраль, стоял жуткий мороз. Непривычная к долгому стоянию на улице, через полчаса я почти превратилась в сосульку, но мужественно приплясывала и нахваливала свой товар, памятуя о том, что мне нужно добыть денег на еду. Через некоторое время появились трое парней, вальяжно прогуливающихся между рядами и собирая «дань». Их еще называли «быки», или рэкетиры. Ходили они всегда по три человека: один впереди, а двое других – сзади, охрана. Подходят ко мне, просят денег, а у меня нет, я еще не наторговала. И тогда первый выхватывает у меня несколько тельняшек, разворачивается и уходит. Я бегу за ним, бью его по голове оставшимися тельняшками, кричу, чтобы отдал. Один из его «охранников» толкнул меня, я упала. Тельняшки «отстоять» не удалось. Размазывая по щекам слезы, как побитая собака, поскуливая, возвращаюсь на свою «торговую точку».

В тот день я все-таки продала все тельняшки. Какая-то женщина пожалела меня и приобрела их оптом, все 5 штук. Сказала, что мужу и сыну, пригодятся зимой. И я купила у рядом стоящих бабулек картошку, немного соленых огурчиков и почти счастливая пошла домой кормить свою семью. Мужу ничего не рассказала про «налет» на рынке, а то бы он меня больше не отпустил.

Периодически я стала ходить на рынок продавать «лишние» полотенца, носки, посуду, чтобы купить еду или что-то из одежды ребенку. Стояла и на улице Школьной, и на площади Баляева. Только получив первый негативный опыт, стала хитрее. Завидев впереди «быков», сворачивала свой товар и отходила в сторону. А когда они уходили, возвращалась на место.

Так пролетело еще 1,5 года нашей кочевой жизни. Мы опять вынуждены были менять жилье, уже в пятый раз. Нашли мы квартиру недалеко от улицы Школьной. Это была 1-комнатная квартира, на 6-м этаже. Дом, в котором находилась наша новая квартира, заслуживает отдельного описания. Это было очень длинное здание из красного кирпича. У нас бы в таком доме было минимум 5 подъездов. А в том доме был один подъезд, посередине. Из каждого коридора выход в квартиры налево и направо. По 7–8 квартир в каждом крыле, как в общежитии – очень длинный коридор и много квартир. Мы жили в левом крыле, в самом дальнем конце коридора.