Александр Шляпин - Тунгусский Робинзон Страница 11

– Старший лейтенант Лютый, вы же знаете, что полк возвращается в Псков. Возвращение пленных это дело комитета солдатских матерей, а также ФСБ. Пусть Кадыров и его «бармалеи» занимаются возвращением пленных на родину.

– Товарищ полковник, это же наши люди! Это простые русские православные парни! Вы же офицер – десантник, неужели вам наплевать на них?

– У меня приказ! Я жду-жду, когда поступит команда на погрузку. Поэтому никаких операций мы больше проводить не будем. Вам ясно – старший лейтенант? – сказал полковник, переходя на повышенный тон.

Лютый, вылетел из кунга на боевом взводе.

– Старый козел

Достав сигарету, он закурил, и глубоко затянувшись, сказал:

– Да, я на тебя плевать хотел…

Через несколько минут он ворвался в расположение роты:

– Дневальный, разведке боевая тревога! Строиться на улице по боевому порядку!

Дневальный нажал на кнопку сигнала и завопил:

– Разведка, боевая тревога, построение на плацу по полному боевому.

Десантники, без суеты собрали вещевые мешки, бронежилеты. Получили из ружпарка оружие. И уже через пять минут взвод разведчиков стоял в полной боевой выкладке.

– Становись! Равняйсь! Смирно!

Дежурный по подразделению строевым шагом подошел к командиру:

– Товарищ старший лейтенант, разведвзвод по вашему приказанию построен.

– Вольно, – сказал лейтенант.

– Вольно, – повторил дежурный.

Старлей, вышел встал перед строем и сказал:

– Парни у нас жопа! Мне нужно десять человек. По донесению агентуры, в одном ауле у местного падишаха в плену находятся наши парни. Мы скоро уходим, и их освободить будет некому. Кто идет со мной, – сказал старлей. – Шаг вперед!

Обе шеренги сделали шаг вперед.

К горлу Лютого подкатил комок.

– Еще раз повторяю, – в бой идут одни старики! Добровольцы, шаг вперед, марш!

Снова весь взвод сделал шаг вперед.

Командир, глядя на них, выругался, как последний сапожник. Он прошел вдоль строя и пальцем указал на тех с кем пойдет в рейд.

– Со мной идут те, на кого я указал пальцем! Тридцать минут на сборы! Остальным занятия по плану! – сказал он. – Разойдись!

– Взвод разойдись, – проорал дежурный по роте.

На плацу осталось десять человек.

– Так мужики, через два дня мы возвращаемся в Черёху, – обратился Лютый. – У нас осталось одно недоделанное дело. Правда оно выходит за рамки нашей компетенции, но я думаю победителей ни кто судить не будет. Кто со мной тот со мной! Кто хочет на дембель, можете идти в расположение роты. Только на последок хочу сказать: Парни – там, в плену у «бармалеев» русские ребята, неужели мы их оставим здесь, чтобы он погибли?

Дружный возглас бойцов возвестил о полном согласии. В ту секунду по спине Сергея пробежали мурашки.

– Уходим через сорок минут! Сейчас перекур! На сборы тридцать минут! Получить тройной боекомплект и паёк на два дня. Приказываю, – сержант Аверин, принять командование. Через тридцать минут жду вас на аэродроме. А теперь вольно разойдись! Время пошло!

Оседлав УАЗ командира полка, Лютый поднимая рыжую пыль, рванул с места. Через мгновение он уже скрылся в направлении вертолетной площадки.

Пилоты бортов, оставшись временно без работы, занимались делами. Кто валялся в палатке и рассматривал мужские журналы, кто ради интереса вместе с технарями ковырялся в машине.

Сергей осмотрелся. Опытным взглядом разведчика он определил дежурный борт, который стоял всегда под «парами». Пилоты вместе с технарями сидели возле вертушки и на ящиках яростно резались в домино. Приказы на вылет последние дни все реже и реже носили боевой характер. В связи с ротацией войск боевые действия временно не велись, поэтому в воздухе было спокойно.

Лютый подошел к пилотам и, как бы шутя, спросил:

– Мужики, а хозяина пятьдесят второго борта я могу видеть?

– Что ты, Сережа, хотел? – спросил майор Белоцерковский. Он посмотрел снизу вверх на Лютого. – У нас сегодня день нелетный.

– Да хотелось последний раз поглядеть на эти горы с высоты птичьего полета, – ответил старший лейтенант. – Когда доведется еще побывать…

– Приказа на запуск не было! Видишь, полдня в домино режемся. Вся группа сидит в ожидании смены состава. Мы снимаемся по графику штаба.

– А за бабки кто полетит? Пятьсот долларов дам, сказал Лютый. – Во, как надо! – Сергей ребром ладони провел по горлу.

– Сергей, ты же знаешь, приказа не было и сегодня уже вряд ли будет. Кому в последнией день умирать хочется!? – сказал майор.

– Сегодня, мужики, я буду ваш приказ!

Он, передернув затвор автомата, направил его на офицеров полный решимости применить оружие. Его глаза источали свет безумства. Один из технарей, откинувшись назад, неловко упал с кислородного баллона, на котором сидел. Прапорщик взглянул на рассвирепевшего Лютого полными ужаса глазами. Он, как будто парализованный гипнотическим взглядом среза ствола автомата «Калашникова», решил не дергаться, а покорно остался лежать на спине.

Офицеры знали, что с Сергеем Лютым связываться не стоит. За два года командировок он окончательно «отморозился», приняв близко к сердцу гибель шестой роты своего 104 полка. Для него сейчас не было авторитетов, которые могли повлиять на отмену его решения, каким бы оно не было сумасшедшим. В таких случаях он всегда говорил: «Для меня авторитет лишь Пол Пот, да Пиночет!»

– Мужики, мне все равно светит срок за невыполнение приказа командующего. Мне сейчас по шарабану хочешь ты, майор, сегодня летать или нет! Считайте, что я беру вас в заложники! Так что, давай, майор, заводи свою «кофемолку» и не расшатывай мои и без того расшатанные нервы! – сказал Сергей таким тоном, что бортчики поняли, что Лютый шутить не будет.

Один из офицеров, оглядываясь, пошел к борту, чтобы подготовить его к взлету. Делать было нечего и нужно было выполнять приказ сумасшедшего разведчика. Он знал, что Лютый если что надумал, то любыми путями исполнит свою идею.

– Пошли, командир, к машине и прости меня великодушно, я иначе не могу. В рабстве мой друг по училищу. Я же, Виталик, как и ты, офицер, а мы ведь своих не бросаем. Ведь мы же с тобой русские люди! – сказал Сергей, заранее извиняясь.

– Ты можешь толком объяснить, Сергей, что случилось? – спросил летчик, озираясь на ствол автомата.

– Слушай, Виталик, через пару дней мы уходим, но мы не должны, понимаешь, не должны оставлять своих солдат и друзей. Мы не должны бросать тех, кто закрывал грудью твою же, майор, жизнь. Ты мне скажи, ты бы бросил своих братьев в плену у боевиков!? Ты бы бросил, чтобы над ними издевались, превращали в рабов, мочились на них, унижая честь и достоинство!? – спросил старший лейтенант, глядя в глаза летчику.

– Я принял решение, и я вытащу их из этого ада, даже если мне придется рассчитаться жизнью! Ты меня понял, майор, ничего личного и это не красивые слова, а мое незыблемое кредо?

– Сергей, ты же знаешь, захват воздушного судна это уже террористический акт, тебя же потом под трибунал отдадут! – сказал майор, старясь уговорить Лютого не совершать ошибку.

– Победителей, майор, не судят! А террористом, террористом меня, Виталик, моя любимая Родина сделала, и всему этому научила! Я уже несколько лет учусь убивать, на моей совести убитых горцев больше, чем сейчас патронов в моём боекомплекте. Поэтому лучше не дергайся, одним больше одним меньше, какая мне сейчас разница, если меня спишут в отставку и упекут в психушку!? Ты, когда, Виталик, полетишь, то думай об их матерях, так будет легче нарушать приказ! – сказал Лютый и засмеялся.

– Летим куда? – спросил майор Белоцерковский, поднимаясь в борт.

– Пойдем сперва над Аргунским ущельем в сторону Грузии, южнее Улус— Керта, дай мне полетную карту я точно покажу. Где сесть скажу позже, я в этих краях уже воевал, и знаю там каждую горную тропинку, – спокойно сказал Сергей.

– Ты что, Лютый, охренел, да там не одну вертушку духи завалили. Мы же даже до Тасбичей не проскочим! – ответил майор, зная эти места, где до сих пор торчали обгорелые остовы вертушек.

– Ты, майор, не бзди, духи уже свои кордоны сняли! Они же не дураки, как наши генералы. Их там так Кадыров защемил, что они из своих родовых башен вылезти бояться, а другие в Грузию на вольные хлеба подались. Поэтому, они уже давно там гашиш курят, а не воюют.

Майор запустил двигатель, и винт борта стал раскручиваться, набирая положенные ему обороты. Опробовав машину на всех режимах, пилоты по радиостанции связались с «вышкой», чтобы получить добро на взлет. Лютый взял в руки гарнитуру и, включив тангетку в режим передачи, спокойно сказал:

– Всем, всем, всем! На связи «Лютик»! Я старший лейтенант Лютый, разведка ВДВ! Для исполнения поставленной задачи по освобождению пленных воинов— десантников мне пришлось силой захватить борт 059! Я гарантирую жизнь экипажу в случае исполнения всех моих требований. Любые попытки пресечь мои действия могут привести к гибели экипажа и машины! Повторяю, любые попытки пресечения моих действий, приведут к гибели экипажа и машины. Мне терять нечего! Да, майор, представь, что мне терять нечего, кроме своих погон и свободы, – сказал он, отключив гарнитуру.