Антонина Евстратова - Прощать любимым. Роман, основанный на реальных событиях Страница 11

В лагере все женщины ждали Марию с ребенком, и, когда они были, еще на горизонте Нюрка первой увидела их, и побежала на встречу. Обняла ее и расцеловала, – Мария, ты не представляешь, как тебя ждут женщины, а особенно нашу девочку!

От радости Нюрка забыла поздороваться с пасечником.

А он стоял в стороне, и будто бы не было его рядом. Он переживал за Марию, как за родную дочь, но теперь, он был убежден, она в заботливых руках.

– Ой, дядя Вася, – спохватилась Нюрка, – здравствуй! Как хорошо, что вы проводили нашу Марию! – она обхватила его крепкую шею и бросила короткий поцелуй в щеку.

– Здравствуй, Нюра, – его губы раздвинулись в широкой улыбке, – а как же по-другому, она считай, теперь и моя дочка! – он ласково посмотрел на Марию.

В ответ она также ласково улыбнулась ему и нежно произнесла: – А так и есть, дядя Вася, я теперь, ваша дочь! Если бы не вы, что было бы с нами? Спасибо вам!

– Не стоит благодарностей, Мария, я рад, что, хотя на что-то сгодился, а то живу сорняком, никому пользы не приношу!

– Ну, это вы зря наговариваете на себя, вы замечательный человек и доброе у вас сердце!

– Не надо, Мария, больше похвалы, не то я загоржусь, а вот подруга у тебя надежная, в беде не оставит!

– Что, правда, дядя Вася, то, правда! Преданная, искренняя, заботливая и сама доброта! С подругой мне повезло, а вот в жизни не везет!

– Повезет, ты еще такая юная, счастье твое само тебя найдет!

– Я так же думаю, – тихо сказала Мария, она имела в виду своего капитана, – я все равно его найду!

Пасечник улыбнулся, – кто бы сомневался, так и будет! – Что, дядя Вася, пойдемте к нам, передохнете, молочка попьете и с собой возьмете, – предложила Мария.

– Молочка, это можно! Я уж и не помню, когда в последний раз его пил!

Глава 10. Страх перед родителями

Нюрка забрала у него ребенка и гордо пошла к палаткам.

Женщины с визгом встретили Марию, они все сразу накинулись на нее с поцелуями и поздравлениями.

Но прозвучал хриплый голос бригадира, – вороны, что вы набросились на девчонку, как на добычу? Оставьте ее в покое, она еще не совсем здорова!

Мария уважала ее за прямоту и справедливость, и теперь стыдливо смотрела на нее.

– Как назвала дочку?

– Пока ни как!

– Отец с матерью знают?

Мария опустила глаза, губы задрожали.

– Ну, что ты? Не надо так воспринимать, не знают, так узнают, еще как будут рады! Дитя, это же Божья благодать! – успокаивала ее бригадир.

– А кто же счастливчик, Мария, кто отец дочери?

Двадцать любопытных глаз впились в Марию и, затаив дыхание, ждали ответ.

– Он военный! – смело начала она, – служит в Славгороде. Мы с дочкой поедем к нему чуть позже.

– Мария, а ты принеси его фотографию! – сказала Нюрка.

Пока она была в палатке, Нюрка рассказывала, какой отец у дочки Марии.

Мария достала из чемодана фотографию, поцеловала любимого, погладила по его лицу, вынесла и отдала бригадирше. – Вот смотрите.

Сейчас же все девушки окружили её. На них смотрели, влюбленные глаза молодого красавца в военной форме, ремень через плечо, и в военной фуражке. На груди значки, а на пагонах по четыре звездочки. Рядом с ним Мария.

– Ох, ты! – воскликнула бригадир, – вы только посмотрите, вот это генерал! Какая красивая пара! И дочка будет красивой! – Она с минуту смотрела на фотографию, – вот это красавец! – перевела взгляд на Марию, – очень колоритный мужчина! – и вернула ей фотографию.

– Девушки, а, что мы здесь столпились? Марии нужен отдых! Иди, Мария, укладывай свое сокровище! – она хотела заглянуть под уголок платка, но тут же отдернула руку, – так хочется взглянуть на нее, но пока нельзя, можно только через месяц, и кто такое придумал?

С приходом Марии, лагерь оживился, разговоры о ней не прекращались. Некоторые женщины жалели, что такая красавица, из-за ребенка может, никогда не выйти замуж. Некоторые удивлялись ее смелости, а больше бесшабашности, вот так просто, взять и довериться незнакомому мужчине, а после кусать себе локти!

Одна из всех женщин Шурка «Мосол», не удивлялась и не жалела её, наоборот ругала:

– Я не нанималась доить лишних коров, никакого отдыха! – бурчала она, – почему я должна обрабатывать ее, пусть уезжает домой, а вместо нее, другая доярка придет!

После окончания утренней дойки бригадир зашла к ней в палатку. – Я слышала, Шура, ты уходишь из лагеря!

– Кто вам сказал? – её длинное, худое лицо вытянулось еще больше, – никуда я не ухожу! Я сказала, что не хочу работать за Марию, только и всего!

– А теперь слушай сюда, не хочешь помогать и не надо! Никто тебя не заставляет, но Марию не трогай, не настраивай женщин против неё, услышу, хотя слово, выгоню! Поняла?

– Поняла! – со злостью ответила Шурка.

Мария вошла в свою палатку, положила дочку на топчан, и сама легла рядом, дала ей грудь. Страх перед родителями не покидал ее ни на минуту, она и представить себе не могла, как прийти домой с ребенком! И уже пожалела, что родила, проклинала тетку, что разлучила ее с любимым, сейчас бы, она не страдала, а была бы самая счастливая! А сейчас её глаза не просыхали от слез.

– Мария, ты это брось, у тебя в грудях молоко перегорит, чем тогда будешь кормить ребенка? – тоном матери сказала Нюрка.

– Не знаю, Нюр, что мне делать, как подумаю о родителях, сердце мое сжимается, не примут они нас!

– Не говори так, ты еще не знаешь, что будет, может, наоборот будут рады!

– Нюрочка, ты не знаешь мою мать, она не простит мне мой грех!

– Какой грех? Дитя, это Божий дар!

Но Марию ничто не успокаивало, она плохо спала и почти, ничего не ела, и получилось то, о чем предупреждала Нюрка, молока в грудях не стало.

Девочка постоянно плакала, доярки догадались, что у Марии нет молока, и решили, прибегнуть к древнему методу. Размочили пряник в коровьем молоке, положили в марлю, закрутили и поднесли ко рту малышки.

Почувствовав запах молока, она открыла ротик, искала сосок, еда ей пришлась по душе, насытившись, она заснула.

Доярки с облегчением вздохнули и спокойно ушли на дойку.

От страха перед родителями Мария искала выход из того, что с ней произошло, и она его нашла, у неё промелькнула мысль избавиться от ребенка. Выждав, когда лагерь опустеет, завернула малышку в платок, прижав к своей груди, вышла из палатки, озираясь по сторонам, спустилась с пригорка. Она бежала, и сама не знала куда, но четко знала зачем. Ее гложило чувство страха и стыда. – Мой стыд ребенок! – сверлило в ее голове. – А, что ребенок? Никакого ребенка не было! Не было и все! – сказала она себе. Подбежала к дереву, где совсем недавно корчилась от болей. – Вот и травка примята, здесь мне было очень больно, а с тобой, моя девочка, стало еще больнее! – прижала дочку к груди, открыла уголок платка, коснулась губами к розовенькому личику. – Прости, малышка, другого выхода у меня нет! – Осторожно положила ребенка под дерево, постояла над ним с минуту, посмотрела по сторонам, никого поблизости нет, сделала несколько медленных шагов, а потом необорачиваясь побежала к лагерю.

Все это время, Нюра наблюдала за Марией и шла за ней, стараясь быть незамеченной. Как только Мария отбежала от дерева и скрылась в ложбине, она сразу же подбежала к ребенку, взяла на руки, открыла уголок покрывала, девочка спала, сладко посапывая крошечным носиком. Некоторое время Нюрка была в растерянности.

– Что же мне делать с тобой, девочка? В лагерь тебе нельзя, и как ты здесь оказалась никто не должен знать! – Она решила отвезти ребенка к Матрене, и в этом поможет ей пасечник. Не обращая внимания на царапины на ногах от валежника, она пробиралась через кустарники. Больше всего её тревожила малышка, – вдруг расплачется на всю забоку, и неизвестно кто выйдет на плач новорожденного? – Ещё издали, она почувствовала запах дыма. – Ну, слава Богу, теперь мы на месте! – она облегченно вздохнула и свернула к дому пасечника.

Он возился у брички, видимо запрягал лошадь и был безмерно удивлен, когда Нюра с ребенком подошла к нему.

– Здравствуй, дядя Вася, – тихо сказала она.

– Здорово, Нюр! – глаза его расширились, – а ты, что с ребенком?

– Это дочка Марии, а сама она приболела!

– Он выпрямился, лицо его помрачнело, приподняв с широкого лба козырек фуражки, гоготнул, – а, что с ней?