Алексей Шипицин - Девушка 2.0. Случайности не случайны Страница 11

Все обошлось в конце концов. Иван Петрович остановил кровотечение, вызвал скорую. Распоротую кисть Семке зашили, месяца через два он уже снова появился на тренировке.

Кирьяков запретил кому-либо заниматься этим «подпольным тамешивари» под страхом отчисления из секции. Да он мог бы ничего и не говорить, и не запрещать – никто и не помышлял больше об этом…

Автобус снова наполнялся пассажирами – размявшимися, поевшими, покурившими, и оттого шумными и жизнерадостными. Загрузилась уже изрядно подвыпившая компания. Видимо, в кафе они продолжали свой преждевременный праздник. «И какая им теперь свадьба? Кому они теперь там нужны будут?»

Она сидела в своем углу с закрытыми глазами, все думали, что она спит, и никто не беспокоил. Пазик прочихался, подергался и снова запрыгал по раздолбанной дороге.

Теперь в наушниках был «Сhild in time», эта безумно заряжающая энергетикой композиция «Deep Purple». Но она и здесь была не согласна с привычным для всех переводом. Нет, не «Дитя во времени», правильный перевод был «Дитя, придет время». И это название ей нравилось гораздо больше. Да, она сейчас тоже надеялась, что придет время… И все выяснится, встанет на свои места…

Через год, у Алены был уже зеленый пояс, в их группе появилась вторая девчонка, Гульнара, симпатичная то ли буряточка, то ли татарочка. Она была не новичок в карате, занималась до этого несколько лет, у нее был даже коричневый пояс. Она переехала из какого-то другого города, вот и оказалась у Кирьякова.

Алена быстро с ней подружилась, у них оказалось много общих интересов, причем Гуля была так же фанатично предана карате и, как она сама говорила, «ловила кайф» на тренировках. Теперь у Алены был постоянный спарринг-партнер на кумите, их часто ставили в пару.

Гуля быстро поняла, что в ката Алена гораздо сильнее, но ей самой больше нравилось кумите. Она считала, что карате – это просто бой. И главное – победа над соперником. И сама была отчаянной, напористой и неуступчивой. Они часто спорили, но благодаря Гуле Алена быстро подтянула свое кумите. Выигрывать, конечно, не стала, но хоть какое-то удовольствие получать начала…

Мощный, бесподобный голос Яна Гиллана идеально соответствовал смыслу текста-аллегории, короткого, но емкого. Каждый из нас, живущих на земле, подобен слепцу, стреляющему в окружающий мир и ждущему рикошета… Как и все человечество, все мы – дети для вечности…

К тому времени, когда умер отец, у нее был уже черный пояс. Когда она только начинала заниматься карате, ей, наивной, казалось, что черный пояс – это вершина, предел достижений. Она еще только готовилась сдавать на желтый пояс, когда Сергей объяснил ей всю систему поясов и категорий в карате. Как же она удивлялась, узнав, что черный пояс на самом деле – только начало. Если так можно выразиться, черных поясов много.

– Пояс в карате, оби, не просто полоска ткани, которой ты завязываешь кимоно. Это символ тех достижений и знаний, которые ты получила. От шага к шагу, от ступени к ступени он становится все темнее. От твоего пота, пролитого на занятиях. Есть десять ступенек ученических, они называются «кю». Самое младшее – десятое кю, белый пояс. Это ты сейчас, – Сергей улыбнулся. – Завтра сдашь на девятый кю, получишь желтый. Потом будет оранжевый. И так далее – красный, зеленый, синий… Потом старшие пояса – светло-коричневый, коричневый, темно-коричневый. И, наконец, первый кю, самый старший из ученических – это и есть черный пояс. Но потом идут мастерские ступени! Их тоже десять! Они называются даны. И это все черные пояса. Здесь порядок обратный – сначала идет первый дан. Вот у меня сейчас только второй дан. Так что есть куда расти!..

Теперь и у нее был первый дан, черный пояс. До сих пор была «начальная школа». И только сейчас началась настоящая учеба. Ката стали сложнее и намного интересней.

Сергей по-прежнему оставался ее другом, но теперь уже не был ее «сенсеем», наставником. Они давно сравнялись в своем «уровне» и частенько вставали в пару при спаррингах. Он искренне радовался ее быстрой «карьере», она чувствовала эту искренность и была ему благодарна.

Отец тоже очень радовался ее успехам. Сам покупал ей каждый новый пояс, который она получала. Пока она была маленькая, водил ее на тренировки, возил на соревнования. Потом, когда она подросла, все равно приходил на все соревнования. Всегда присутствовал на экзаменах, «сдачах», как они их называли, где они получали право носить новый пояс. Переживал, что у нее ничего не получается в кумите. Однажды начал «наезжать» на нее – мол, трусиха, не боец. Но она сразу ему объяснила совсем по-взрослому: «Лучше я буду хорошо делать то, что мне нравится, чем плохо то, что не хочу делать». Он ее понял и больше не поднимал этот вопрос. А она продолжала с удовольствием заниматься своими любимыми ката.

Мама сначала очень жалела несостоявшуюся танцевальную карьеру. Но, увидев, с каким нетерпением дочка ждет следующую тренировку, как у нее горят глаза и переполняют эмоции при рассказах о своем карате, с какой любовью и даже лаской она стирает и гладит кимоно, как тщательно собирает рюкзачок, мама поняла – та нашла свое дело. И даже посмеивалась: «Хорошо, что в карате босиком занимаются». Еще бы, уж сколько белых носочков пришлось ей перестирать в бытность Алены в «Звездочках». А в «Звездочках» с облегчением вздохнули – там просто не знали, что делать с этой талантливой, но равнодушной девчонкой.

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Она рано поняла эту истину. Четыре года длилось ее счастье, а в седьмом классе, после смерти отца, ей пришлось бросить карате. Не было денег платить за тренировки. И Кирьяков, и Сергей, даже Гуля приезжали к ним домой, уговаривали ее вернуться. Кирьяков был согласен тренировать ее бесплатно. Но у нее не было никакого желания – она вообще ничего не хотела тогда… А через год, когда депрессия постепенно прошла, пришлось помогать маме на работе, потом, уже в девятом классе, она сама начала работать, и времени не осталось совершенно.

Тело сначала болело, требовало тренировок, нагрузок. Но еще больше болела душа, из которой судьба вырвала самое дорогое… Как будто она потеряла крылья.

Она несколько раз приходила в зал, встретиться с друзьями, посмотреть на тренировки. Но потом поняла, что от этого становится только хуже. Нечего сыпать соль на раны… Что прошло, то прошло. И не вернешь… Собрала все свои медали, грамоты, аккуратно свернула кимоно, вложила внутрь черный пояс – и спрятала все в дальний ящик шкафа.

Иногда она еще повторяла ката вместо утренней зарядки, но потом и это бросила – не оставалось ни сил, ни времени. После школы бежала на работу, едва живая приползала домой, а еще надо было делать уроки…

В наушниках группа «Eagles» играла «Hotel Califonia». Группа одной песни. В свое время она, услышав «Калифорнию», набралась терпения и мужественно переслушала все, что еще сочинили «орлы», но только ужасно расстроилась и разочаровалась, даже разозлилась – нельзя же так обманывать! Но эта вещь – «Отель «Калифорния» – была великолепна. Для всех времен и всех народов.

«Отель, который невозможно покинуть никогда и никому…»

Вообще, такая меланхоличная музыка способна была кого угодно вогнать в зеленую тоску. А если еще вслушаться в слова да вникнуть в текст… Жить не захочется. «Мы все здесь пленники наших собственных желаний»… Весь мир, как отель «Калифорния», – дьявольски искусительная трясина, полная соблазнов, куда легко попасть и невозможно выбраться…

Но, как ни странно, ни тоски, ни меланхолии, ни приступов пессимизма «Калифорния» никогда не вызывала. Во всяком случае, у нее. Наоборот, вселяла бодрость и оптимизм. Даже сейчас…

– Проходи, проходи! – командовал водитель, запуская в автобус еще пассажиров. Здесь, вдали от города, этот автобус был единственным общественным транспортом, который связывал близлежащие деревни. Водителю поневоле приходилось подбирать всех. Не оставлять же не остановке! Так и набивался салон стоячими пассажирами, хотя все знали, что стоя ездить категорически запрещено. А что было делать?

– Проходи, проходи! – в автобус забиралась стайка шумливых мальчишек и девчонок школьного возраста.

Пятница, 19—00

– Проходи, проходи, – Димка Соколов буквально затащил его в открытую дверь. – Ты молодец, что позвонил. Хорошо, что приехал. А чего не предупредил? Я бы встретил.

– Да ладно, я и сам добрался.

– А где вещи?

– В гостинице. Там вещей-то, один дипломат.

– В гостинице? С ума сошел! У меня поживешь. Ты как мой телефон узнал?

– Я на старую квартиру тебе позвонил. Родителям. Мама твой телефон и сказала.