Алексей Макаров - Детство. Сборник рассказов Страница 11

Я старался не отставать от Бочкарева. Тот только с усмешкой поглядывал на меня, но темпа движения не снижал.

Тут уже был и Третий мост. Он чем-то напоминал Второй. Отличие его заключалось только в том, что он был намного мощнее предыдущих мостов, так как воды Бадки были совсем рядом. Поэтому весной, в половодье он мог противостоять бешенству Баддона, хотя иногда непокорные воды реки переливались и через него.

Ущелье стало расширяться, и перед нами открылась широкая долина реки. Папа рассказывал, на этих пологих склонах когда-то росло множество сосен. Но бельгийцы, которые здесь начинали разработки полиметаллов, вырубили их для постройки посёлка и шахт. Сейчас на заросших травой склонах виднелись только редкие сосны. Но чем выше в горы, тем гуще они росли. А вершины были сплошь покрыты тёмно-густой зеленью елей. Прошлым летом мы с папой забрались туда и собрали множество маслят и лисичек. Так хорошо было бродить среди большущих, пахнущих хвоей сосен и кустов можжевельника, выискивая спрятавшиеся грибы.

А сейчас мы с Бочкаревым взошли на Четвёртый мост и оглянулись назад, в узкое горло ущелья. Перед нами предстала невероятно красивая картина.

Первые лучи восходящего солнца окрасили розовым цветом громадную гряду серых гор, которая виднелась далеко-далеко напротив нас. Панорама Столовой горы завораживала своей красотой, и от неё невозможно было отвести взгляд.

Особенность этой горы была в том, что рельеф её напоминал лежащего человека, который спал на спине, скрестив руки на груди. Справа возле его головы находилась другая гора. Она имела круглую форму и, по преданию, была собакой этого спящего человека. Она как будто охраняла вечный сон своего хозяина.

Картина была настолько красивой, что Бочкарев долго стоял и любовался ею. Я был тоже заворожён такой красотой и молча стоял рядом. Прошлым летом папа даже сфотографировал её. Но рыбалка была сейчас важнее всего.

Пройдя немного вверх от Четвёртого моста, мы спустились к самой реке. В этом месте река разлилась, и её воды спокойно текли по ровному, усыпанному мелкими камнями дну.

– Ну, а вот теперь будем искать наживку, – бодро сказал дядя Витя, расправил голенища сапог и вошёл в воду. Он переворачивал большие камни и снимал с них каких-то маленьких сереньких рачков. Потом он вышел на берег и показал мне свою баночку, в которой шевелились эти самые серые рачки.

– Давай-давай! – подбадривал он меня. – Делай, как я. Собирай для себя наживку. Без неё ты ничего не поймаешь. Форель, кроме как на эти рачки, ни на что не клюёт.

Я тоже зашёл в воду. Вода была настолько холодная, что даже через сапоги ноги стали мёрзнуть и неметь. Не говоря уже о руках. Их моментально свело, и они ничего не чувствовали. Пальцы ещё шевелились, но почти потеряли всю чувствительность. Поэтому собирать рачков с перевёрнутых камней было вообще невозможно. Они то проскальзывали между пальцев, то одеревеневшие пальцы их вообще не могли взять.

Но кое-что я насобирал. Вода хоть и шумела, но мне был слышен ободряющий голос дяди Вити:

– Ничего, что холодно. Если руки окоченели, ты их разотри, и делай это регулярно. Тогда они всегда будут тёплыми, и рачков станет собирать легче.

Я послушался его совета. На самом деле: к рукам вернулась чувствительность, и сбор рачков облегчился. Вскоре и моя баночка пополнилась рачками.

Дядя Витя вышел из реки, посмотрел в мою баночку и ухмыльнулся:

– А Юрка в первый раз вообще ни одного рачка не смог найти. А ты молодец. У тебя хоть что-то есть. На вот тебе ещё немного и пойдём, начнём ловить. Смотри, солнце уже начинает подбираться к вершинам.

Вершины в долине и в самом деле начинали розоветь. У реки было прохладно. От её холода и прохлады долины меня начало трясти от холода. Хоть я и кутался в курточку, которую с боем всё-таки надела на меня мама, но зуб на зуб не попадал, челюсти прямо стучали, но я старался не показывать это дяде Вите. Он быстро пошёл вверх по крутому берегу реки. Я едва успевал за ним. От ходьбы я немного согрелся.

Когда мы пришли к первой заводи, то дядя Витя уселся на большущий камень, раскрыл свой рюкзак и вынул оттуда термос. Он налил горячий чай в чашки и одну протянул мне.

– На, пей. А то трясёшься как осиновый лист. А рыбаку нельзя трястись. Чувствительности в руках не будет.

Я взял трясущимися руками чашку и сделал глоток. Чай оказался очень вкусным. Тепло разлилось по всему телу, и дрожь прошла.

Бочкарев и сам согрелся чаем. Потом он потёр руки и весело сказал:

– Ну, вот и начнём сейчас нашу рыбалку. Ты, главное, не торопись. Видишь, в этом месте проток воды повернул к тому берегу, а у этого берега вода не бурлит, поверхность её гладкая. Это и есть заводь. Раскрывай свою баночку. Нанизывай на крючок по одному или по два рачка. Заходи с берега так, чтобы тебя из воды не было видно. Или прячься за кусты. Осторожно ходи. Вода в реке хоть и бурлит, но рыба слышит посторонний шум и пугается. В то место, где поток воды подходит к началу заводи, бросай леску и выводи ей в заводь. Но в спокойную воду не веди, веди вдоль всего бурного течения. Обмани форель. Сделай вид, что рачки занесены течением. Если в заводи есть рыба, то она обязательно бросится на предложенных рачков. Ты это сразу почувствуешь. По руке тебя как будто ударят. Ну а если после нескольких попыток никто не клюнул, то иди и ищи другую заводь. Может быть, там будет рыба.

И мы пошли вдоль берега вверх по течению. Бочкарев наблюдал, как у меня получается с рыбалкой. И, убедившись, что я всё понял, перешёл по камням на другой берег и вскоре исчез где-то впереди.

Я старательно выполнял все рекомендации Бочкарева. Осторожно подкрадывался к каждой заводи. Выискивал вход потока воды в заводь и бросал туда свою леску. Хоть грузило и было тяжёлым, но таким стремительным течением его всё равно уносило. Со временем я приноровился к непокорным водам, и леска стала заплывать в заводь. Я вёл удочку вдоль потока. И так повторял по три-четыре раза на каждой заводи. Но долгожданного удара по рукам так и не происходило. Рука только чувствовала гул течения, редкие удары грузила о камни и больше ничего. От такого однообразия я расслабился и стал зевать по сторонам, рассматривая противоположный берег. В общем, я потерял бдительность. Мне уже стало надоедать это однообразие. Никакой рыбы я не видел, а закидывать удочку мне уже стало надоедать.

Вот тут-то я и поплатился за мою невнимательность. По руке как будто что-то ударило, удочка была вырвана из моих рук. Я онемел от неожиданности, а удочка упала в воду и вот-вот могла быть вынесена на течение и унесена бурлящей водой. Не знаю как, но я бросился в ледяную воду Бадки за уплывающей удочкой. Мне удалось подхватить её в самом конце заводи. Я выхватил её из бурлящего потока воды и выкарабкался на берег.

Я был весь мокрый. После этого купания в ледяной воде Бадки у меня вновь затряслись руки и ноги. Опять я не мог сомкнуть челюсти. Зубы стучали. Но я был доволен. Удочка спасена! Можно продолжать рыбалку! Так вот, значит, как клюёт эта загадочная форель, которую я так и не смог разглядеть и обхитрить!

Я поглядел на пустой крючок. Наживки на нём не было. Значит, рыба всё-таки съела его. Есть здесь рыба! Ну, если ты такая хитрая, то я должен тебя поймать. Я тебя обману, если ты ещё здесь и я не распугал тебя своим купанием.

Я вылил воду из сапог. Разделся, выжал брюки и рубаху. Хорошо, что перед подходом к этой большой заводи я снял сумку с плеч и положил около громадного гладкого камня. Она так там и лежала. В ней была коробочка с рачками и еда. Я достал маленький термос, который мне всучила мама, с ещё тёплым чаем, отпил несколько глотков и начал есть бутерброд. Дрожь от холода стала понемногу проходить, и тогда я вновь взялся за удочку, нанизал рачков на крючок плохо гнущимися пальцами и вновь закинул её в начало заводи.

Десятки раз я повторял этот приём обмана рыбы, но удара по рукам я больше не получал. Наверное, своим купанием я всё-таки распугал всю рыбу. Но я упорно раз за разом забрасывал удочку. И вдруг как будто кто-то вновь ударил меня по рукам. Но я был всё это время сосредоточен на своей удочке и каждую секунду ждал такого удара. Сейчас он для меня уже не был неожиданностью.

Я дёрнул удочку немного вбок по течению, а затем вверх. И о чудо! Вместе с леской из воды вылетело что-то громадное и серебристое. Я продолжил свой рывок в сторону берега, бросил удочку на траву и кинулся к этому серебристому существу, которое вылетело из воды. Это была рыбина! Она билась в траве, и её невозможно было взять в руки. Настолько она была скользкая и изворотливая.

Но наконец-то она оказалась у меня в руках. Я крепко держал её. Какая же она была красивая. Я разглядывал её со всех сторон и не мог наглядеться на неё. Она была серебристая, как ледники на вершинах гор. Бока были усеяны чёрными и красными пятнышками. Рыба тяжело разевала рот, пытаясь дышать. А я не мог отвести от неё глаз, так она мне нравилась.