Алексей Астафьев - 9+1 Страница 11

Ага, вот и дровничек из дома ветхого. Последний мой привал. А вот и лучина справная, вмиг заполыхает – Гриха тесал, а он известно всем – гараз умелый и споркий. Спасибо те, Григорий, за лучинку. Вот и топорик Гришкин, вострый как коса. Пошел плясать огонь по лучинкам, вон уже и полешки занимаются. Ну, все, не поминайте лихом. Эх, ладошка, не чиста ты была на руку. Хрусь топориком… Эво, фонтан каков! Ладно, будет причитать, пожил как-никак. Лишь бы деткам с Машенькой не перепало огрехов моих.

Ясно стало вдруг чего боялся… Чернь! Чурбак неотесанный! А звезды!? Звезды-то какие! Чудная жись-то какая! То еще чудо – не чета заморскому! Эх…

+1. Николай Боков

Боков

Со своим прошлым Николай Боков разбирался разными способами. Собирал старую одежду, вобравшую в себя осколки темной стороны, и выкидывал. Рвал пополам фотографии, письма и тоже бросал в мусорный бак. Вывешивал по всему жилищу листы с аффирмациями. Проводил инвентаризацию кухонной утвари и утилизировал ту, что считал устаревшей, тянущей за собой назад. Навязывал всему вокруг свои сроки существования. Избегал разрушительных и неэффективных фраз и мыслей. Трансформировал чувство вины. Ходил в церковь, исповедовался и причащался. Пил по утрам святую воду. Просил прощения и прощал всех кого мог вспомнить. Знакомился с ясновидящими и медиумами. Распутывал кармические узлы. Снимал порчу и проклятия. Восстанавливал энергетическую структуру. Прочищал каналы и меридианы. Накачивался специальными энергиями с помощью мудр, мантр и молитв. Избегал мата и постился. Мыслил позитивно. Старался никого не осуждать. Смирялся. Терпел. Взрывался. Каялся. Вновь очищался. Опускал ноги в таз с соленой водой. Канализировал негативы. Не принимал на свой счет. Ставил энергетические щиты – коконы, граненые стаканы, яичную скорлупу, белые легкие покрывала, косые зеркала. При первых признаках сглаза обкатывал голову сырым яичком нечетное количество раз, но не менее одиннадцати; разбивал в холодную воду и сливал через левую руку в унитаз. Читал позитивную и крайне созидательную литературу. Лечил всех подряд. Работал над собой. Голодал. Чистил организм. Контролировал эмоции, сознание и мир. Раскачивал чакры и третий глаз. Строил тело света. Налаживал информационный канал с космическими разумами. Медитировал. Медитировал. Медитировал…

И все для того чтобы свести к нулю свое прошлое. К нулю. Освободиться ото всех зацепок. Обнулиться. Стать чистым девственным листом. Белым скрипящим А-4.

Ξ

Боков Коля не ошибся в подсчетах – едва вспотевшая ладонь освободилась от последнего зернышка, как из-за поворота вынырнул почтовый голубой фургон ГАЗ-53. В том, что он остановится как по взмаху волшебной палочки, Коля не сомневался. Обновленная природа Колиной сущности не содержала в себе вообще никаких сомнений. Те изменения в сознании и мировосприятии, которые произошли с ним в результате взаимодействия с необычной группой искателей истины, относящих себя к последователям древнейшей школы радикального ЦИГУН, не оставили места для подобного рода качеств человеческой психики. Его словно перезагрузили, очистив от старых стандартов мышления, чувственных характеристик и нелепого набора мелких сентиментальных ценностей. Взамен он получил ясность в поступках и однозначность в мыслях. Да, им управляли и программировали на выполнение различных задач, но на это Коля пошел сознательно, вверив всего себя целиком в просветленные руки духовного лидера, открывающего новые ступени реальности. Коле был предоставлен выбор – подчинить свою волю высшей воле, открывающей новый мир без страданий, лжи и двуличия. Или жить как раньше – «своим» ограниченным умом, неспособным проникать в скрытую суть происходящего, а от того вечно недовольным и погрязшим в болоте уныния и преходящих развлечений, впоследствии еще более отягощающих и без того отвратительное существование и веру в себя. Чего тут выбирать? К тому же этап исполнения чужой воли – необходимое условие, заложенное для того, чтобы дорасти до уровня личного понимания совершаемых действий. На этом этапе действовать от себя правильным образом нет никакой возможности, так как нет соответствующей ясности для движения в нужном направлении. Велимир учил, что через подобное использование «в темную» прошли все адепты нашей школы, и его самого эта участь не минула. Не научившись подчиняться, не научишься командовать. Главное и единственное условие – найти безупречного командира, знающего куда и зачем идти.

Велимир говорил, что миссия школы заложена в самом названии ЦИГУН (Центр Искоренения Гнусов и Утилизации Недов). Велимир учил, что все, что нужно для постижения правильного пути содержится, помимо прочего, в обычных каждодневных словах и отслеживании мысленных формирований. И что слова, так же как и прямые физические действия способны изменять природу материальности.

И еще одну важную вещь разъяснил Велимир – нет людей, которые живут своей волей. Они-то, конечно, полагают, что это так. Но людям невдомек, что ими крутят как хотят невидимые актеры театра теней, чье мастерство в искусстве подлога достойно высшей похвалы. Велимир называл их Недами. Их деятельность по отношению к человечеству жестко регламентирована и выверена. Неды очень ловко вносят требуемые коррективы в поток сознания группы людей и создают необходимые ментальные установки. В большинстве случаев Неды достигают своих целей через физиологию, опосредовано, используя биологическое оружие – микроорганизмы. Место воздействия – ЖКТ. Степень подконтрольности разрабатываемого объекта или группы необычайно высока. Узнай о ней испытуемые – неминуемо случился бы шок, истерия и паника. Биологические насильственные программы работают как швейцарские часы. Допустим, нужно отвлечь человека на пару секунд в 16:40:52. Что ж, без проблем, запускается недорогая и тривиальная биопрограмма зевания. Показательным же примером «тяжелой», фундаментальной формы влияния Недов можно назвать наглую уверенность человека в обладании правом выбора. Сила этой уверенности такова, что не возникает и тени сомнения относительно этого вопроса. А если у некоторых, особо привередливых мелькает нечто подобное, то находится масса способов рассеять возникшее подозрение. Среди них один из наиболее излюбленных приемчиков этих душегубов – установление в сердечное сознание человека несокрушимого постулата – «На все воля Бога». Богом можно заслонить любые начинания и вопросы, он непобедим в принципе, поскольку ОН – Без Определенных Границ. А ежели находится и такой неверующий Фома, что идет напролом сквозь стены, то прибегают к более жестким мерам, например, к разработке смертельного случая. Идущий против БОГа и разрушающий его границы по обыкновению обрекает себя на трагедию – черствеет сердцем, скудеет духом, сходит с ума или того хуже…

А тем, кто безусловно верит в бога – легче. Как минимум, в том плане, что есть на кого опереться. Есть с кем разделить свои чаянья, очистить душу, покаяться, снять с себя непосильную ношу несправедливости бытия и собственного нетерпения и гневливости. С верой в Бога есть надежда на лучшую жизнь и на манну небесную. «А что же я? – размышлял Коля.

– Не верю? Да нет. Верю? Да нет. Ни рыба, ни мясо. Нельзя сказать, что атеист, но также справедливо, что и до верующего далеко. Как-то жизнь идет. Складываются обстоятельства, сочетаются, обновляются. Обновляются иногда так круто, что ты четко понимаешь – однажды этот внешний непредсказуемый мир может враз тебя сломать, ему это ничего не стоит. Доказательства рядом, доказательства внутри. Взять хоть Толика, например, – говорил как бы сам себе Николай. – Я принял его в свою команду. Работали вместе года полтора-два. Не скажу, что он был эффективным и профессиональным сотрудником, как не скажу этого и о себе. Так что тут все справедливо и правомерно. Но у него было большое сердце, и в нем была великая боль и терпение. Он мог легко забить на работу, но никогда не бросал людей. Если была нужна помощь, любая – не вопрос. Он работал со мной, потому что был человеком, а не хорошим работником, а были и другие люди, с точностью до наоборот. Хотя и тут все правомерно. Но более всего Толик поразил меня после смерти. Когда мы сидели на поминках и вспоминали его жизнь, кто-то сказал, что у него не было водительских прав – лишили за пьяную езду еще в прошлом веке. Я ушам своим не верил. Работа предполагала частые разъезды и командировки – не менее 80% времени. А у него, оказывается, вообще не было никаких прав – ни левых, ни правых. И никто ни сном, ни духом! Ну, Толик, ты даешь!»

И Коля написал Толе стих:

Однажды ты вышел за грань чьих-то можноИ встал на путь смерти, не зная о том,Смешав в одной чаше правдиво и ложно,Себя загоняя в чужих проблем ком.Улыбка без умысла, только из сердцаРоднила все души при встрече с тобой,Берущих тепло из распахнутой дверцы,Свой мир наполняя твоей добротой.Ты сил не жалел, тех что тратил для прочихСлучайных прохожих, бредущих в потьмах,Скрывая резь дня в опьяняющих ночках,Сжимая гнет правды в железных тисках.И жизнь твоя блажью ко всем прикоснуласьПитая надежду на искренний дар.От дара сего зависть в смерти проснуласьУдушливой жабой смакуя удар.И сонный полет в 160 километровУнял твою боль просыпаний мирских.Свободу неся в силе воющих ветров,На чью-то бумагу рифмуя сей стих.Стих бьется в уме, округляясь до строчки,Которая в жизни других не видна,Сверкая в мечте подрастающей дочки,Заряженной смыслом смертельного дна.Жизнь бьется как стих, разрезая основыНаивных людей, обреченных на смерть,Которые к смерти совсем не готовы,Не видя в себе ее призрачных черт.Бросающих днями запутанных ниток,Порою всевышних о чем-то моля,Подобно потере бездомных улиток,Погрязших в исканьи чужого жилья.Забыв о своем назначении всуе,Растратив себя в целях временных дней.Смысл жизни своей в достиженьях рисуяДеньгами на зависть звенящих речей.

Теперь-то ты знаешь об этом не мало,Коснувшись дыхания смерти сквозь сон.Круг жизни закрыт, его время усталоРазменивать дни ожиданий на стонТвой стон мне был близок улыбкою чистой,Но ты уж прости, что не смог облегчитьДорогу твою в петлях боли тернистой,Которою смог ты не жалуясь жить

«Вот оно доказательство, – думал Николай. – В мире действуют неустановленные силы по неустановленным правилам. Мир человека шаток и нестабилен. Да, если внутри живет огромная безусловная всепримиряющая вера в Бога и в высшую справедливость, то вопрос теряет остроту и объективность. Но, если такой веры нет? Что делать, если не хочется сдаваться Богу? Если вся твоя внутренняя суть против белого флага? Совсем не против Бога, но не таким путем, не через себя. Я знаю и помню людей, которые меня любили и заботились обо мне. Сейчас их нет в этом мире. Но я их знаю! Им действительно было не все равно! И если мне не хватает веры в себя и мир начинает давить слишком плотно, так плотно, что становится невмоготу – я уж лучше попрошу поддержки у своих старых знакомых, а не склоню колени перед Богом с жалостливой мольбой «Господи, помилуй». Почему я в своем текущем сознании должен доверяться и каяться сущности, которой никогда не было в моем текущем мире? То есть, выходит, что скорее не-сущности. Почему я должен сваливать на эту сущность-не-сущность свои промахи и падения, свои радости и удачи?