Анатолий Зарецкий - НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи. Книга вторая Страница 11

– А это и есть ваш знаменитый Толик, тетя Надя? – бойко спросила та, которая похожа, – Ничего… Похож, – тут же выдала она оценку. Ну и ну…

– Он самый и есть, – взял инициативу в свои руки, – И действительно пустое место, да и похож, разумеется, – завершил свое представление с нескрываемой досадой. Девчонки неожиданно звонко рассмеялись.

– Да вы не обижайтесь, – сказала самая бойкая, – Тетя Надя нам все уши прожужжала про Толика… А почему вдруг пустое место? – все еще смеясь, спросила она.

– Потому что «ничего» это и есть пустое место, – сердито ответил ей, раздосадованный нелепой инициативой матери, а вовсе не высказываниями самоуверенных девиц, – Ладно, вы тут пожужжите с тетей Надей, а я пойду по своим делам.

– Куда вы пойдете? Мы же на вас пришли посмотреть, Толик, – подключилась подруга «бойкой», – А вы действительно похожи.

– На кого, интересно? – спросил, все больше раздражаясь бесцеремонностью молодых нахалок.

– На вашу фотографию.

– Это фотография на меня похожа, но никак ни наоборот, – ответил им, собираясь немедленно уйти. Во мне все кипело от негодования. «Ну и мама… Сразу двух вытащила… На выбор… Как на базаре… Бред какой-то», – с досадой размышлял я о сложившейся ситуации, —«Интересно, сообщила ли им, что я женат и у меня ребенок?.. Скорее всего, сообщила… Но для них это, похоже, не преграда. На редкость бойкие девицы. Особенно первая, которая Валю напоминает. Мать, скорее всего, именно ее и выбрала для меня. А вторая, точно – подружка».

– Ну, ладно, – вдруг решилась «бойкая», – Раз вы не хотите нас развлекать, то хоть до дома проводите.

– С удовольствием, – вырвалось у меня. Девчонки опять рассмеялись.

– Ловим на слове, – смеясь, сказала «бойкая», – Меня зовут Таня, а подругу Галя, – представились они, наконец.

– Очень приятно. Значит, в тандеме работаете? – кивнул я, – Что ж, пойдемте, – предложил подругам. Они же снова рассмеялись, чуть ни до коликов. Я же сурово молчал.

– Ну, уж нет, – отсмеявшись, сказала Таня, – Нам еще с тетей Надей поговорить надо. Так что ждите, Толик, раз слово дали, – снова рассмеялась она, и подруги действительно ушли к матери. «Ну, теперь все косточки промоют, шустрые девицы… Интересно, долго мне их ждать?.. Вот сдуру согласился их проводить… Так я к Людочкиной маме могу не попасть», – размышлял, досадуя, что зазря только теряю столько времени.

Прошел час, пошел второй. Я уже понял, что мои планы сорваны окончательно. Наконец они появились.

– Мы готовы, Толик, – объявила Таня. Я встал, демонстрируя готовность проводить нежданных гостий.

– Ну и где вы живете? – спросил, пытаясь оценить, сколько еще времени отнимут вынужденные проводы.

– На Салтовке. Надеюсь, знаешь, где это? – непринужденно перешла на «ты» Таня. Что ж, поддержу. Надоели эти китайские церемонии невесть с кем.

– Надейся… А поближе не могли устроиться?.. Давайте так. Ловим такси, я оплачиваю проезд и отправляю вас с ветерком. Идет?

– Не идет… Едем общественным транспортом. По дороге хоть пообщаемся… Сегодня, Толик, ты просто так от нас не избавишься, – уверенно заявила бойкая Таня. «Вот влип», – подумал я…

Ох уж эти новые районы. Во всех городах они, как близнецы. Даже проблемы те же. И главная из них – транспортная. По пути с множеством пересадок из одного переполненного автобуса в другой было не до разговоров. Наконец за час мы все же добрались до типовой девятиэтажки, где проживала Таня.

– Нет, Толик. Мы тебя без угощения не отпустим, – объявила свое решение Таня, едва попытался распрощаться, – К тому же у меня к тебе серьезное дело.

– Странно. Какие у нас с тобой могут быть дела? – с досады схамил я.

– Могут. Да еще какие, – улыбаясь, многозначительно сказала Таня. «Ну и ну», – единственное, что пришло в голову от такой неслыханной дерзости молоденькой девушки.

Типовая девятиэтажка, типовая мебель. Глазу зацепиться не за что. Нет. Все-таки оказалось нечто нетиповое – пишущая машинка.

– Кто печатает? – спросил Таню, кивнув в сторону машинки.

– Никто… Она неисправна. Отец откуда-то притащил.

– А что с ней? Можно посмотреть?

– Сколько угодно, пока ужин сготовлю.

Спорить не стал. Все. Воскресенье потеряно для моих дел. И я занялся машинкой. Агрегат оказался в полном порядке. Лишь в нескольких местах соскочили пружинки.

– Отвертка есть? – спросил Таню.

– Нет, – весело ответила она, – У нас инструмент не водится. Мужиков в доме нет.

– А отец? – удивился я.

– Он не по этой части.

– Давай тогда консервный нож.

– Тоже нет.

– Тогда обычный, – попросил я.

Вскоре машинка застрекотала, как новенькая.

– Работает? – удивилась Таня.

– А то! – с гордостью ответил ей, – Бумага хоть есть?

Я вставил лист и машинально напечатал первое, что пришло в голову:

Что со мной случилось?То смеюсь, то плачу.Может быть и правдаПотерял удачу?Может быть и верно —Моя карта бита?И мечта святаяСаваном покрыта?Много ли мне надо,Что не успокоюсь?Или мне не хватитГробовой доски?Но весенним садомПроходя порою,Я, смеясь над жизнью,Плачу от тоски.

– Чьи это стихи? – вдруг спросила Галя, тихо стоявшая позади меня.

– Есенина, – не задумываясь, ответил ей, чтобы отвязаться.

– У Есенина нет таких стихов.

– Надо же! Откуда ты знаешь?.. Это из неопубликованных.

– А откуда ты знаешь, если оно не опубликовано?

– Мне его прочел «Клюев, ладожский дьячок».

– «Его стихи, как телогрейка?» – рассмеялась Галя, – Толик, ты, конечно, шутник, а я, между прочим, филолог… Раскалывайся, твои стихи?

Я кивнул. Галя тут же выкрутила листок из машинки и убежала с ним на кухню к Тане. А я сидел, пораженный тем, что произошло…

Я впервые увидел свое стихотворение в отпечатанном виде. Пусть даже на машинке. Ведь все, что было до сих пор – это мои рукописные тетрадки, которые исчезли в архивах спецслужбы училища. Еще два стихотворения пылятся где-то в делах психиатрического отделения, да в письме, которое отправил оттуда Дудееву. И это все… Все остальное лишь кружится в моей голове… До сих пор… То возникнет под настроение, то пропадет… А сколько их уже пропало навсегда? Особенно тех, которые так и оставил в памяти, не записывая ни разу… Десять лет пролетели, как один день. Десять лет без Людочки…

Неожиданно навалилась тоска. Причем такая, что захотелось плакать. Я сидел перед машинкой, не в силах сдвинуться с места. Сколько так просидел, даже не представляю, потому что очнулся, когда почувствовал, что в комнате стало совсем темно.

Внезапно зажегся свет, и удивленная Галя спросила:

– А почему ты сидишь в темноте? Мы с Таней не хотели тебе мешать. Думали, машинку ремонтируешь.

– Да она уже давно готова. Так, задумался слегка.

Меня пригласили на ужин. Девушки расстарались. А после бутылки ликера захотелось подурачиться. Рассмешив девушек парой анекдотов, поймал себя на мысли, что нестерпимо хочется вновь сесть за печатную машинку.

– Толик, а у тебя есть еще стихи, или то единственное? – очень вовремя спросила Галя.

– Почему единственное? Просто они нигде не записаны.

– Как так? – удивилась Галя.

– Большинство помню наизусть. Много уже забыл. Но все это было, прошло и никому уже не надо.

– Почему не надо? Стихи хорошие. Напечатай еще, пожалуйста, – попросила она.

Я с радостью сел за машинку и потерял ощущение времени. Я печатал, а девушки читали. Мне кажется, напечатал тогда не меньше ста стихотворений, потому что очнулся, когда кончилась бумага. Глянув на часы, ужаснулся. Было уже десять вечера…

Мы проводили Галю, и подошли с Таней к автобусной остановке.

– Толик, не знаю, с чего начать, – неожиданно очень серьезно обратилась ко мне Таня.

– Если не знаешь, начинай сначала, – ответил ей банальной фразой.

– Ты меня должен понять, Толик… Все твои стихи об этом… Я читала и едва ни плакала от избытка чувств… Ты должен понять, – тихо сказала девушка, и внезапно обняв меня и уткнувшись мне в грудь, действительно расплакалась. Я не знал, что делать. Вот это сюрприз.

– Успокойся, Таня, не плачь… Это пройдет… Все проходит, – безуспешно пытался успокоить плачущую девушку. «Что она себе вообразила? Что ей наговорили обо мне? Да и я, дурак, вывалил свои стихи на благодатную почву. Влюбил в себя готовую на подвиги молодую девушку. И что теперь делать?» – размышлял, действительно не представляя, как выйти из создавшейся ситуации.

– Это уже не пройдет, – сквозь рыдания произнесла, наконец, Таня, – Я знаю… Помоги мне, Толик, – попросила девушка и снова заплакала.

– Чем же я тебе помогу, Танечка?.. Ты молодая, красивая… У тебя все впереди. Забудь это наваждение. Все это тебе только показалось. Да еще тебе что-то моя матушка наплела. Вот ты и подумала, – попытался я уговорить девушку, которой уже в какой-то степени сочувствовал. «Ну, мама, даешь… Вот это подготовила себе невестку», – мелькнуло в голове.