Александр Барышников - Penitus. Фантастическое путешествие в Плутонию Страница 11

Вскоре стало понятно, что это птеродактили, похожие на того летающего ящера, которого мы видели над морем после своего всплытия из пучины.

– Я же говорю, что это кино, – воодушевленно сказал Кустик. – Неутомимый Стив готовит новую бомбу.

– Может быть, – осторожно согласился я.

– Ой, Леха! – радостно спохватился Великий Куст. – Вполне возможно, что он сейчас на съемочной площадке. Мы же имеем право подойти и спросить, куда это нас занесло. Значит, можно, в принципе, увидеть живого Спилберга. А если повезет, то и отхватить автограф. У тебя авторучка с собой?

– У меня авторучка, у Спилберга охрана.

– Да брось, какая охрана. Остров пустынный, туристов не видно, а местные, наверняка, насмотрелись на голливудских звезд в первые дни съемок…

Так, в болтовне и мечтаниях, мы прошли километра полтора и почти вплотную приблизились к месту событий. Пока еще ничего, кроме знакомых гигантских растений, не наблюдалось, но по шуму, доносившемуся из-за их зеленой стены, было понятно, что там идет грандиозное сражение. Продолжительность этой битвы, ее звуковая цикличность подтверждали версию командора о киносъемках – дубль первый, дубль второй… С места, где мы оказались, хорошо были видны летающие ящеры, которые все так же планировали над воюющей за кустами толпой. Оседлавшие ящеров мужички в древнеафинских простынях сбрасывали сверху какие-то шары, которые летели вниз, оставляя длинные дымные хвосты. Из тех мест, куда падали эти бомбочки антично-юрского периода, доносились несильные взрывы и яростные всплески криков и гомона большой толпы.

Наконец, кусты кончились, и поле сражения предстало перед нашими глазами. Если быть точнее, то поле сражения предстало перед нашими изумленными глазами. Примерно в ста метрах от морского побережья сошлись в смертельном бою две армии. Разглядев сражающихся, я трижды протер глаза, но виденье не исчезало. Вспомнилась зеленоватая тюря экспериментального меню, и подозрение в её, тюри, наркотичности и галлюциногенности снова невольно ворохнулось в моей душе.

Слева от нас копошилась беспорядочная толпа лишенных одежды, но покрытых густым волосом существ, похожих на первобытных питекантропов (как нам рисуют их в книжках – покатые лбы, массивные челюсти, длиннющие руки-крюки). Размахивая дубинами, швыряясь огромными камнями, питекантропы яростно нападали на тех, кто находился справа от нас. Это были рыжие, гигантского размера муравьи, основная масса которых достигала примерно моего роста, но некоторые экземпляры могли бы посмотреть сверху вниз даже на Великого Куста. В отличие от стада разъяренных гоминоидов, муравьи были разделены на красиво выстроенные отряды, которые четко подчинялись указаниям своих полководцев. Отдельно взятый членистоногий воин прикрывался крепким щитом и был вооружен копьем, мечом и кинжалом, приводимых в действие одновременно. Кроме мечников-копейщиков-кинжальщиков, в армии имелись лучники, каждый из которых натягивал сразу два лука – конечностей хватало… Дисциплинированные насекомые защищали подступы к белым постройкам, то есть, к некоему поселению, у чьей окраины такими же красивыми отрядами стояли в резерве вооруженные, в греческом одеянии, люди. Другие, также похожие на античных героев, летали на ящерах и бомбили питекантропов.

– Сюжет примерно понятен, – заговорил Кустик, глаза его при этом возбужденно сияли. – Одни защищают город, другие нападают, а вверху парят птеродактили. Насколько я разбираюсь в искусстве, где-то неподалеку должна находиться некая прелестница, из-за которой, собственно говоря, они и сражаются. Например, Прекрасная Елена, в которую влюбился вождь первобытных людей. Он хочет ее похитить и утащить в свою пещеру, но для этого надо захватить город, который охраняют отважные герои. Силы слишком неравные, и героям приходится прибегнуть к помощи дружественных соседей, то бишь гигантских муравьев…

Мы двинулись вдоль поля боя в сторону белого города. Петька продолжал восторженно фантазировать, но я не разделял его восторга. Если честно, то происходящее перед нашими глазами мало походило на кино, даже на кино американское. Во-первых, не было видно съемочной группы, никто не щелкал хлопушкой, не орал в рупор, не бегал туда-сюда, то есть, околокадровая жизнь практически отсутствовала. Предположим, что режиссер, оператор и остальной киношный чеснок находятся в белом городе, съемка ведется с той стороны, куда мы направляемся. Тогда, во-вторых, непонятно, почему воины, сражающиеся здесь, в непросматриваемой зоне, дерутся так яростно… Почему так обильно течет и дымится кровь, похожая именно на кровь, а не на томатную пасту голливудских боевиков… Никто не кричит «Стоп!», бойня продолжается, и убитые лежат неподвижно, уставив в небо остекляневшие глаза… Петьке легче, он видит этот бой в общих чертах, не фиксируя внимание на ужасающих деталях, которые делают картинку не по-киношному правдивой. Недоброе предчувствие снова вошло в мою душу и стало медленно, но верно расползаться по всем ее фибрам.

Следуя небольшому изгибу морского берега, мы подошли ближе к сражению, которое продолжалось с прежней ожесточенной яростью.

– Ой! – сказал Великий Куст. Похоже, он рассмотрел живописные подробности.

– Вот именно! – хмуро ответил я.

Некоторое время мы шли молча, и Кустило, напряженно о чем-то думая, морщил высокий лоб. Все понятно: товарищи ученые, доценты с кандидатами, не успокоятся до тех самых пор, пока не докопаются до истины…

– О! – коротко окнул Великий Куст, энергично вонзая в небо длиннющий указательный палец. – Го-ло-гра-фи-я!

Взгляд командора изливал торжество победителя.

– Ну, молоток этот Спилберг или кто там нонеча у власти… И ведь, главное, все элементарно просто: голографические проекторы устанавливаются не в павильоне, а на натуре. То есть, картинку сделали, конечно, на компьютере, а здесь ее воспроизводят, полученное объемное изображение вместе с окружающим антуражем снимают на обычную пленку…

– Может быть, может быть, – пробормотал я, и в голосе моем было больше сомнения, чем уверенности.

– Да точно! – уверил меня Великий Куст. – Врубили проекторы, запустили летательные аппараты и оттуда, сверху, выбирают интересные ракурсы. Надо ведь и светофильтры на кинокамеры подобрать, чтоб комбинированное изображение получилось качественным. Заодно, как видишь, синхронизируют пиротехнические эффекты с наиболее подходящими моментами голографического материала.

– Синхронизация, прямо скажем, идеальная.

– Фирма веники не вяжет! – с гордостью заявил командор. – Фабрика грез не может позволить себе халтуру.

Аргумент весомый, если учесть что фабрика не бразильская, не мексиканская, не индийская…

– Ты, Петруша, уверен, что это голография?

– Конечно! – воскликнул Великий Куст.

– Тогда зачем нам обходить неживую картинку? Рванем напрямки, срежем довольно большой крюк.

Некоторое время Кустик озадаченно молчал и привычно морщил высокий лоб. Похоже, мыслительные процессы, протекающие в этой мудрой голове, каким-то образом замкнуты на ее кожный покров. Впрочем, многие другие головы имеют ту же особенность.

– А если уже снимают? – спросил Великий Куст с быстро разгорающимся воодушевлением. – Представь: толпы питекантропов дерутся с гигантскими муравьями, сверху парят птеродактили, и вдруг в кадре появляются два российских чувака в шортах, футболках, бейсболках… Нет, ты только прикинь! Два российских чувака с коробкой. Пласт-мас-со-вой! Дубль испорчен, время потеряно, а кто за это заплатит? Как ты думаешь, кто за это заплатит?

– Кто?

– Два российских лоха – больше некому.

– А если…

– Этого не может быть!

Мне стало смешно, и я засмеялся. Да, надо признать, что в открытом споре наука сильнее бизнеса. Почему же у нас она, сиротинушка, такая бедная? Когда вернемся домой, надо, пожалуй, подкинуть тугриков, в смысле, оказать посильную спонсорскую помощь какому-нибудь лицею или колледжу. Пусть на радость родной стране выращивают мыслителей, похожих на Великого Кустенштейна – замечательного изобретателя и неодолимого мастера практической болтологии.

А когда мы вернемся домой?

Впрочем, до белого города даже в обход оставалось не так уж далеко, и мы, не сговариваясь, прибавили шагу. Там все выяснится, все утрясется и встанет на свои места.

Глава 6. Конец фильма

Белые здания с колоннами, капителями и резными фронтонами просматривались уже в деталях. Видимая от нас улица выглядела пустынной, что было логичным для реальной жизни «греческого» поселения, осажденного врагами. Старики, женщины, дети в укрытиях, мужчины вышли на битву… Но если принять за основу петькину версию, то отсутствие людей в современных нам костюмах, с камерами, прожекторами и прочей подобной дребеденью становилось уже просто пугающим.