Анатолий Косоговский - Любить ненавидя Страница 11

Михайловский сделал паузу.

– И для работы, – уточнил он.

Рассказывая, эксперт потихоньку перемещался поближе к начальнику и наконец оказался сбоку от него, чтобы тому был виден дисплей фотоаппарата. Троцюк не возражал. Он оторвал взгляд от окна и стал с интересом рассматривать мелькающие на экране лица запечатленных подчиненным рыбаков.

– Вы же сами знаете, – продолжал Михайловский, – у нас каждую зиму несколько утопленников имеется. А ближе к весне особенно. Лед тонкий, а они прутся и прутся. Вон, в прошлом году пятерых из-подо льда доставали? Доставали. Потом кучу времени потеряли, чтобы установить данные о человеке: кто, откуда. Они же, рыбаки, так в лицо друг друга знают, кликухи какие-нибудь придумать могут, а чтоб конкретные данные о человеке – не дождешься. Вот я и решил нам, райотделу, несколько облегчить задачу. Вот, посмотрите. Видите, какие они здесь румяные, краснощекие, жизнерадостные. Кто улыбается, кто прячется, кто кулаком машет. А когда их достают оттуда, со дна, они ж такие…

Эксперт сделал паузу, видимо, подбирая наиболее подходящее слово – Троцюк оторвал глаза от экрана и, ожидая окончания фразы, уставился на Михайловского:

– Какие?

– Какие? Так в том-то и дело, товарищ полковник, что ни-ка-кие! – в сердцах выпалил эксперт.

Улыбка промелькнула на лице начальника райотдела и тут же исчезла.

– Ну-у-у, никакие, – пожав плечами, произнес Василий Петрович. Он тут же, скорее всего, посчитав, что его фраза выглядит несколько незаконченной, хотел добавить «Посмотрел бы я на тебя, если б ты…», но вовремя осекся и лишь глубоко вздохнул.

– Ладно, – через время тихо сказал он, – дело, думаю, неплохое. Возможно, когда-нибудь что-нибудь и пригодится. Если кто-то кое-где у нас порой, – почему-то вспомнил он слова уже столько лет популярной песни о милиции, но тут же подытожил: – Лучше бы, конечно, чтоб никогда. В смысле, чтоб никто, не приведи Господи, не тонул. Только, это, Михайловский, особо не афишируй свое… хобби, зачем людей зря волновать.

Эксперт выпрямился:

– Так я же…

– Понял?

– Понял, товарищ полковник.

– Ну, раз понял, можешь идти.

– Понял, – уже не к месту повторил эксперт и, увидев блеснувшие глаза начальника, искоса посмотревшего на него, поспешил взяться за ручку двери.

– Да, и это…, – уже в спину Михайловскому произнес Василий Петрович, заставив того остановиться и повернуть голову, – Андрея Ивановича, ну, бывшего прокурора, который был у меня в кабинете только что… Ты это… фото его… сотри, к чертовой матери. Чтоб не сглазить. Тьфу-тьфу-тьфу, прости меня, Господи.

– Понял, сделаем, – расплылся в улыбке эксперт и скрылся за дверью.

ГЛАВА 4

Нет, я вовсе не усмехаюсь

И совсем не кривлю душой:

Просто ходишь ты так… Стихами.

В рифму ходишь, что хорошо.

– Саня!

Леня Фомин, улыбаясь, подошел к Гавриленко, когда тот, стоя в коридоре института, записывал расписание занятий. Саша резко повернул голову.

– О, привет! – произнес он.

– Ну да, привет, – ответил Фомин и иронично заметил: – Давно не виделись, с сегодняшнего утра.

Его новый приятель улыбнулся.

– Ну что, где твоя группа? Ирку вот хотел увидеть, да заодно и с тобой познакомить.

– Да здесь где-то все. После «линейки» сказали расписание пар на завтра посмотреть, так народ вроде должен был сюда рвануть. Сейчас будут.

Фомин кивнул и начал вглядываться в лица проходивших по коридору студентов.

– Ириша! – вдруг радостно закричал он и замахал рукой. – Я здесь! Иди сюда!

Саша посмотрел в направлении взгляда своего нового приятеля и сразу же выделил среди множества студентов девушку, к которой обращался Фомин. Не только потому, что она взмахнула рукой в ответ и начала пробираться сквозь многоголосую и бурлящую, как улей, толпу к ним. Ирина и вправду показалась Гавриленко не похожей на других, именно такой, необычной, какой восхищался Ленька прошедшей ночью, рассказывая Сане о своей подруге. Ее выражение лица, действительно, показалось ему особенным, одухотворенным. Движения – легкими, парящими. Улыбка – завораживающей. Маленькие ямочки на щеках, когда она улыбалась, светлые распущенные волосы, при ходьбе то взметавшиеся вверх, то ниспадающие вниз и рассыпающиеся по плечам – все в ней и вокруг нее сияло новизной и наполнялось свежестью, придавая ей еще больше шарма, возможно, даже некоей таинственности.

«Да тут и в самом деле не грех стихами заговорить, – мелькнуло в Сашиной голове. – Прав Ленька».

Ирина подошла к ребятам.

– Здрасьте!

– Ирочка, привет, – сладкоголосо пропел Ленька и взял девушку за руку. – Знакомься: это Александр. Мы с ним вместе на квартире живем. И, представляешь, он тоже в твоей, в четырнадцатой группе, будет учиться!

– Очень приятно.

– Сань, а это Ира.

Гавриленко не ответил. Он на мгновение, сам того не понимая, мысленно унесся куда-то вдаль, все еще продолжая смотреть в ту точку, где только что впервые увидел Ленькину подругу. Когда Фомин осторожно тронул его за плечо, удивленно повторив «Сань, знакомься: это Ира!», его приятель встрепенулся и, виновато улыбнувшись, поспешил реабилитироваться:

– И мне тоже очень, очень приятно.

Саша, не отрывая глаз от Ирины, протянул крепкую жилистую руку и ощутил в ней почти что невесомые, нежные пальчики девушки, которые ему вдруг невероятно захотелось поцеловать. Но он сдержал себя и, чтобы хоть как-то сбросить груз нахлынувшего на него романтического безумия, широко улыбнулся и бодрым голосом произнес:

– Очень рад, что мы будем учиться в одной группе. Надеюсь, что Вы мне поможете на первых порах, а то я за два года в армии совершенно все забыл. Не хочется выглядеть дураком на фоне одногруппников.

Ирина смущенно посмотрела на Гавриленко и в знак согласия кивнула.

– Какое «Вы»! Какое «Вы», дружище! – засмеялся Ленька и крепко обхватил одной рукой Гавриленко за плечи, с силой притянув его к себе, а другой – нежно прикоснувшись к локтю Ирины. – Мы же нормальные, хорошие друзья. Или очень скоро станем ими. Что, не так говорю?

– Конечно, – весело согласился Саша, в ответ положив руку на плечо Лени.

Ирина улыбнулась и промолчала.

– Ну вот! – Ленька, все еще находясь в плену нахлынувших на него эмоций, возбужденно заговорил: – Короче, ребята… Ириша! Ой, если б ты знала, где нам сегодня пришлось ночевать! Кошмар! Страшный сон! В общем, мы с Саней сейчас вплотную займемся квартирой, а вечером обязательно встретимся – отметим начало учебы, знакомство. Идет?

– Хорошо, – тихо ответила девушка и, все еще смущаясь, обратилась к Лене. – Зайдешь ко мне в общежитие, пятьсот тринадцатая комната. Я никуда не пойду и буду тебя ждать.

– Ну, конечно, Ирочка. Думаю, часам к пяти-шести мы должны управиться. До встречи?

Девушка в знак согласия опустила ресницы и сразу же, отойдя несколько шагов в сторону, присоединилась к студентам, толпящимся возле расписания. Она вытащила из сумки ручку и блокнот и принялась что-то записывать.

– Классная девчонка! – заметил Гавриленко, когда они остались наедине с Ленькой. – Повезло тебе! Поздравляю!

– А то!

Его приятель горделиво выпрямился.

Вопрос с квартирой, а точнее сказать, с местом проживания, уже был наполовину решен, потому Фомин так относительно уверенно сказал Ирине о времени вечерней встречи. Еще по дороге в институт он заскочил к двум своим землякам, бывшим одноклассникам Васе и Пете, поступившим в находящийся неподалеку деревообрабатывающий техникум. И, кстати, сделал это очень вовремя – те, по просьбе хозяйки, как раз хотели искать среди своих сокурсников еще двух ребят для проживания в находящейся во дворе частного дома времянке. Условия, конечно, не ахти: будет тесновато, зимой придется топить печь, но все остальное вполне устраивает. Так что оставалось еще раз встретиться с земляками, переговорить с хозяйкой и смело вселяться.

Все это он и поведал Саше, когда они остались одни. Гавриленко абсолютно не был против подобной перспективы, наоборот обрадовался предложению и предоставил Фомину право действовать по своему усмотрению.

Вечером, без пятнадцати шесть, они уже стояли возле общежития, ожидая Ирину. Собственно, Фомину пришлось приложить некоторые усилия, чтобы все-таки упросить Сашу пойти на прогулку вместе с ним и его подругой. «Да причем там я, – отнекивался Гавриленко, – ты идешь к своей возлюбленной на свидание, это вполне нормально. А я что? И вообще, дружище, третий – лишний». Однако Ленька и слушать не хотел:

– Никакого свидания. Поверь, дружище, на свидание я тебя точно звать не буду. А сегодня, я же сказал, отметим начало нашей студенческой жизни, погуляем. Ближе познакомимся. Короче, давай, не дергайся.

После недолгих уговоров Саня уступил. Уступил, потому что не мог обидеть своего нового товарища, потому что делать особо было нечего, и просто потому, что отказывался только ради приличия, а, в общем-то, сам был совершенно не против побыть в компании Леньки и особенно Ирины, чем-то задевшей задремавшие было после двухлетней армейской службы струны его души.