Михаил Шелков - Проект «Калевала» Страница 11

– …половину?! – Дуглас не мог скрыть удивления.

– Половину, – спокойно подтвердил Уоллес, – Нужно, чтобы они клюнули на приманку и начали переправу по мосту. Выстрой войска недалеко у брода так, чтобы англичане видели!

– Ты знаешь, что их ведёт де Варрен…

– …дерьмо он ещё то! – вставил де Моррей.

– Дерьмо дерьмом, но не дурак! – Дуглас был по-прежнему полон сомнений, – Думаешь, наш старый граф-командующий купится на это? – спросил он у Уоллеса.

– Купится, если разместишь бойцов так, чтобы их тяжёлая конница смогла пройти мимо… – ответил тот.

– А в этот момент во фланг конницы ударю я! – догадался де Моррей.

– Совершенно верно, у тебя это получится как нельзя лучше! – подтвердил Уоллес, – А брод будете держать, пока они не отступят. Что делать дальше, решим вечером… Если доживём…

– Доживём! Отличный план! Я согласен! – сэр Эндрю засветился счастьем.

– Будь по-твоему! – согласился Дуглас и дружески хлопнул Уоллеса по спине.

– Смотрите!!! – де Моррей указал пальцем на противоположный берег, – Золотые львы!

Из тумана вынырнуло ярко-красное знамя с тремя золотыми львами. Искры от их свечения было видно даже в пасмурную погоду на противоположном берегу. Королевское знамя Англии…

– Значит, старый чёрт Крессингем тоже здесь… – констатировал факт лорд Дуглас.

Присутствие английского королевского наместника Хью Крессингема в сегодняшнем бою обещало стать для шотландцев прекрасным раздражителем. И Уоллес, и Дуглас и де Моррей были наслышаны обо всех его злодеяниях. Крессингем одаривал золотом и землями полезных ему шотландских аристократов, тем самым покупая право на произвол. А далее с карательными отрядами шёл грабить, насиловать и выжигать целые деревни, если те давали хоть малейший намёк на неповиновение. Его именем уже несколько лет пугали детей. Сам же он, по слухам, был надменным, чёрствым и циничным, не имел друзей, любил власть и деньги, которые тратил на пьяные пиры и женщин. Почти все пороки, которые могут вызывать отторжение, сошлись в этом человеке. Видимо, Эдуарду нужен был именно такой подданный, способный навести на Шотландию страх. И возложенную миссию наместник выполнял прекрасно.

– Если мы победим сегодня, – начал Уоллес достаточно спокойным голосом, – То на следующую битву под этим знаменем пойдёт сам Эдуард! Попомните мои слова, друзья! – он оживился, – Мы обязаны победить! К бою!

Живее, болваны! Живее! – слышались крики командиров. Английская армия готовилась к бою.

Джон де Варрен, граф Суррей, главнокомандующий, был человеком необщительным и холодным, но среди воинов зарекомендовал себя как прекрасный командир. Бойцы не слишком любили и не боготворили его, но безмерно уважали, что для него самого было гораздо важнее. Пожилой граф разделял со своими воинами тяготы походной жизни, в битвах никогда не стоял в отдалении и принимал участие в рукопашных схватках. Его приказы не обсуждались и выполнялись чётко.

Он сражался с молодым королём Эдуардом в крестовом походе! Тогда король просто пленил его сердце воина своей силой и самоотверженностью. Граф Суррей готов был отдать жизнь за своего сюзерена, отдать десять жизней, сто, тысячу, если бы таковые у него имелись. Де Варрен обожал короля и был готов выполнить любой его приказ.

Он не любил карательные походы в покорённой Шотландии. Он был полководцем, а ремеслом его была война. Вырезать деревни с крестьянами де Варрену было не по душе. Но он даже не допускал мысли усомниться в королевском приказе. Если нужно было жечь простолюдинов для устрашения прочих, для предотвращения восстаний – он делал это! Он знал, что судьба короны, судьба королевства гораздо важнее, чем тысяча ничтожных жизней. Однако всё равно в глубине своей чопорной души понимал, что это, наверное, неправильно… Жалость? Граф Суррей не знал этого чувства, но порой ловил себя на мысли, что испытывает к безвинно убиенным нечто вроде жалости…

Сейчас он был рад, что наконец-то вышел на бой с настоящей армией, а не с кучкой голодных оборванцев. Это отвечало его рыцарским принципам чести. Он по праву относил себя к рыцарям и всю жизнь придерживался особых правил и кодексов, что было почти не свойственно иным английским дворянам, имеющим золото и титулы. Пусть прочие аристократы за спиной посмеивались над ним, граф старался не обращать на приводных дураков внимания. И со своими принципами дожил почти до семидесяти лет.

Однако сейчас радость близости грядущего сражения сменилась раздражением от того, что рядом присутствует Хью Крессингем. Де Варрен получил личный приказ от короля покончить с восстанием, но так как Крессингем был королевским наместником, граф был обязан подчиняться ему в отсутствии государя.

– Как собираетесь атаковать позиции этих дикарей, граф? – спросил Крессингем со свойственной ему надменностью.

– Переправлю авангард по мосту и выстрою для взятия лагеря врага на холме. Около трёх тысяч пехоты отошлю к броду, с ними тысячу лучников и тяжёлую конницу. Остальная часть пехоты будет находиться здесь и переправится на другой берег в случае необходимости, – граф Суррей говорил спокойно, стараясь не злиться на то, что Крессингем пытается лезть не в своё дело. Но если королевский наместник требовал отчёта, значит де Варрен этот отчёт должен был предоставить.

– Слишком много людей вы посылаете к броду, это лишнее! Верните тяжёлую конницу к мосту. После того как авангард завершит переправу, я лично возглавлю рыцарей и раздавлю это жалкое восстание!

– Ваша светлость! – жестким, но таким же спокойным и уверенным голосом продолжил де Варрен, – Обратите внимание на то, что часть пехоты противника покинула холм и отправилась в сторону брода. Я не хочу рисковать и буду стараться обеспечить безопасность каждому английскому отряду!

– Безопасность!? У вас армия или бабский двор!? Вы должны давить мятежников, как блох, а не думать о безопасности своих воинов!

– Ваша светлость, любой командир думает о безопасности своих воинов! А тем более, когда каждый воин – подданный короны Его Величества!

Граф надеялся, что эти слова вернут наместника с небес на землю, но тот не унимался.

– Зато я так не думаю! – де Варрена передёрнуло, – Мои войска будут давить это вонючее отребье и приносить славу короне! Подданный короны Его Величества не должен бояться погибнуть во славу королевства! – после фразы мои войска граф готов был кинуться на наместника и свернуть ему шею. Но сдержался.

– Сначала мы сомнём лагерь на холме, – продолжал ненавистный де Варрену голос, – А затем конница вернётся к броду и раздавит крыс, которые устроили там засаду, ваши же лучники поддержат наступление с другого берега. Оборванцы окажутся зажатыми с двух сторон. Де Варрен! – ухмыльнулся Крессингем, – Это же элементарно просто! Я удивляюсь, почему командир с таким опытом смеет вообще предполагать возможность какой-либо угрозы со стороны мятежной шайки!

Но именно военный опыт графа подсказывал ему благоразумные варианты. А бездарный лжеполководец портил всё на корню.

– Ваша светлость, напоминаю, что это – уже не мятежная шайка, а армия.

– Армия?! Ты сказал армия?! – наместник стал захлёбываться в собственном гневе, словно был весь начинён им, – Вот армия! – он указал на медленно выстраивающихся рядами английских бойцов, – Или ты ставишь своих же воинов в один ряд с ними? – он ткнул пальцем в сторону противоположного берега, – Нет, ты думаешь о другом! Ты хочешь сам стать героем подавления мятежа, а потом отчитаться об этом королю лично. Но напоминаю, что наместник здесь я!!! И мне не нужно выслушивать советы престарелого труса! Приказывай, как я сказал! Иначе волей, данной мне королём, я сегодня же буду судить тебя как ослушника, граф!

– Хорошо, Ваша светлость, – сухо проговорил де Варрен и, отвернувшись от Крессингема, зашагал к своим бойцам отдавать новые распоряжения, но в какой-то момент обернулся…

Наместник смотрел на противоположный берег. «Да уж… – подумал граф Суррей, – Подданный короля Эдуарда уже представляет, как его сюзерен одаривает своего вассала очередной долей почестей. Именно сэр Хью Крессингем должен сегодня в первых рядах взобраться на тот холм, где пока возвышаются знамёна мятежников. И победа окончательно утвердит его статус второго человека в государстве… Но раз так угодно Его Величеству, то мне предстоит лишь подчиниться!»

Дуглас и де Моррей увели свои отряды к броду. Уоллес остался один с полутора тысячами людей и собственными мыслями. Не было смысла приводить отряд в боевую готовность до начала переправы англичан. Шотландские воины отдыхали, расположившись на сырой земле. У войска Уоллеса не было достойного обмундирования и вооружения. Каждый пришёл сражаться за свою землю и был экипирован настолько хорошо, насколько мог себя сам обеспечить. Роберт Бойд и Томас де Морхам были дворянами, рыцарями. Ещё несколько мелких дворян без титула, как и сам Уоллес, могли себе позволить более или менее прочные мечи и латы. Остальные сражались в чём попало и чем попало…