Александр Малашкин - Глас Времени Страница 11

Проводив товарища в последний путь, полицейский приходит в себя, берет инициативу и приступает к активным действиям. Они отправляются в место, где оставили «Мерседес», но автомобиля не обнаруживают. Транспортное средство, представляющее огромную техническую ценность, попадает в руки людей, для которых применяющиеся в нем разработки на сегодняшний день являются недостижимыми.

Над землями Единой Германии господствует ночь. Троица несколько раз меняет место дислокации. Опасность быть пойманными слишком высока. Им всё время кажется, что где-то поблизости гудят моторы грузовиков и кричат люди. В действительности все так и есть: за ними ведут охоту.

Без фар, по портативному прибору ночного видения, полицейский гонит «Ауди» вдоль полей, сворачивая на лесные тропы. Несколько раз машина проваливается в глубокий ручей, но ее внедорожным качествам можно позавидовать.

Гости из будущего продолжают красться, пока в приборе не истощаются батарейки. Найдя неплохую точку для укрытия – с одной стороны обрыв, а с другой – открытая, хорошо просматриваемая местность, – они, наконец, останавливаются на ночлег.

Полицейский неразговорчив. Он не расстается с дробовиком, ходит из стороны в сторону; присядет, опять встанет и молчит. Лабберт с Иосифом разжигают костерок. Они стараются брать только сухие ветки и исключают любые листья, чтобы избежать сильного дыма.

Их окутывают осенние запахи. Всепроникающим хором из травяных зарослей, треща, льются голоса сотен ночных сверчков. Иосиф про себя отмечает, что, несмотря на сентябрь, ночи на открытом пространстве вполне сносные. Где-нибудь в Подмосковье, не надев свитер, вот так не посидишь. «Человеку гораздо важнее тепло и пригодные условия, – думает он. – Эпохи и времена имеют куда меньшее значение». На горизонте висят черные облака, но над головой пока звезды. Ветер порывистый. Кажется, скоро польет дождь. Предсказать сложно: метеостанции сегодня не достаточно точные, а сами синоптики, в гражданском значении, не настолько популярны. Иосиф ощущает потаенную связь с текущим временем. Словно бы фантастическое нечто не выдергивало его из одного века и не перемещало в другой. Словно он здесь и родился.

– Ладно, допустим всё так, – говорит Иосиф, устраиваясь у огонька. – Нас закрутило во временную воронку, мы попали в прошлое. Но каким образом? Надеюсь, не станешь отрицать факт, что случилось это не спонтанно, а благодаря тебе? Ты просил найти электростанцию, пробрался, что-то там поколдовал. Я видел коробочку со странными иероглифами. Что это значит?

– «Коробочка», – улыбается Лабберт. – Не коробочка, а портативная машина времени! В теории, с ней можно попасть в любую точку пространства и времени. Прошлое или будущее, значения не имеет. Как, насколько мне известно, безразлично и место: если пожелаешь, можно появиться на планете Марс миллион лет назад. Лишь бы поблизости был источник энергии.

Иосиф потирает нос, скрывая тем самым улыбку.

– Да ну? А может ли эта штука выступать в качестве тостера? Вдруг, когда меня забросит на миллион лет назад, я захочу запечь хлеб?

– Ничего остроумнее я и не ожидал. Вы, люди, скупы на доверие. Видимо, в вашем времени, помимо демократии и мнимой свободы, преобладает ложь, обман и поедающее изнутри низменное чувство, будто вас ежесекундно намереваются одурачить. Да о чем я говорю! Демократия ведь способствует развитию всего этого. Чем дальше в будущее уходит человек, тем сильнее он забывает основные заповеди. Хотя дело даже не в заповедях. Не лгать по любому поводу – основополагающий товарищеский долг! Я не утверждаю, что сейчас у нас все чистенькие, но боже мой, какова концентрация недоверия сейчас, и какова в будущем!

– После подобной реплики было бы целесообразно ответить на вопрос: а выжило бы общество, будь оно таким, каким его представляешь ты?

– Не знаю. Нет охоты трепаться в философском ключе. На мне отложился отпечаток будущего. Я в депрессии!

Лабберт врет: он не в депрессии. Напротив, путешествие в будущее встряхнуло и оживило этого человека. Тем не менее, он всем видом показывает, что собеседник из него никудышный, и разговор лучше не продолжать. Конструировать такую линию поведения приходится неспроста: ему есть что скрывать. Но Иосиф непреклонен, он выводит оппонента на темы, которые не может проигнорировать ни один на свете ученый, будь тот из прошлого или из будущего.

– Это изобретение Третьего Рейха? – спрашивает Иосиф.

– Да, личная разработка Адольфа Гитлера. Гений, понимаешь ли, во всем гений, и в политике, и в технике… Конечно, нет! Ты и впрямь думаешь, что если люди будущего не научились создавать ничего подобного, то всемогущий Рейх способен?

– Наш век переполняет недоверие, а ваш – колкости! – говорит Иосиф. – Мы не такие разные. Черт знает ваш Рейх! Слышал, сколько гуляет легенд о том, что якобы предвоенная и военная Германия творила чудеса во всех областях науки? Самые смелые утверждают, будто бы даже ракету межпланетную создали, и на Луну полетели. Про оккультизм вообще молчу: в этой сфере сплетен гуляет гораздо больше. Ни в одной стране мира всему этому не уделяли столько внимания!

Лабберт смеется.

– Ракету? Ну да, ну да! Ха-ха… – он заходится кашлем. – Разработки ракет активно ведутся, но уверяю, о полетах на Луну пока лучше не мечтать. Им бы за облака залететь и не свалиться. Да ладно за облака – хотя бы просто взлететь без аварий. Это же хрупкая техника: малейшее отклонение – и упадет на голову. Навыдумывали, мать вашу, фантазеры! Ну и ну!

Полицейский отсиживается в отдалении, в разговор не вмешивается и делает вид, будто не слышит. «Что мне ракеты и оккультизм? – думает он. – Мне бы на Гитлера поглядеть, на парады партийные. Форму примерить эсесовскую. Войну посмотреть. Мой Афганистан, набитый Натовскими войсками и талибами, по сравнению с маневрами Вермахта будет выглядеть чрезвычайно смешно! Хотя кое-какой полученный военный опыт пригодится. – Он ловит себя на этой неожиданной мысли. – Пригодится для чего? Я же не собираюсь здесь воевать? Слава богу, нет! Или?.. Так или иначе, дома меня ждут живым»

Он старается не думать об этом. Он знаком со своим пылким характером, подчас подталкивающим на рискованные предприятия.

– Тогда давай начистоту, – звучит голос Иосифа. Слабым мерцающим светом огонек костра подсвечивает его лицо. – Если это устройство не ваших рук дело, тогда чьих?

– Не известно. Недавно вернулась Тибетская экспедиция. Они привезли в Германию множество «сувениров». Надо отдать должное, тибетцы не скупились на щедроты во имя «западной свастики». Правда, эту штуку пришлось выкрасть: монахи держали ее под сводами некоего храма и чутко охраняли. Но экспедиционная группа заинтересовалась ею больше остального и провела спецоперацию. Кстати, когда потеря была обнаружена, хранители не очень-то и расстроились. Только велели уходящей группе быть осторожнее. Якобы то, что теперь было у них, получено от злых духов. В Германии специалисты долго ломали голову: вскрыть «коробочку» не удавалось. На верхней стороне есть чувствительные кнопки, каждой из которых присвоен символ неизвестного значения. Лингвисты проштудировали древние языки, но не нашли ни малейшего сходства с каким-либо языком, встречающимся у народов Земли. Соответственно, значение кнопок установить не удалось. Неопознанную вещицу отправили в спецхран.

– Как попала к тебе?

– Проявил эрудицию, а проще говоря – украл. «Сувенир» представился мне интересным. Вещью, над которой имеет смысл поработать. Благодаря счастливой случайности, мой родственник как раз отвечает, а теперь уже отвечал за спецхран: если пропажа обнаружилась его наверняка уволили и лишили звания.

– Ну, Лабберт, ну злодей, подставил нациста-родственника! – смеется Иосиф. – Бедняга теперь, небось, без погон и петлиц шастает?

– Не смешно. Если так, он меня пристрелит как только повстречает.

– Не пристрелит! Если доложишь, что побывал в будущем, его восстановят, а тебя произведут!.. Правда не известно, в какую палату: ту, что повыше и поближе, или ту, что пониже и подальше.

– А ведь я и правда, хоть частично, но раскрыл код, – мечтательно произносит Лабберт. Они понемногу начинают привыкать к незначительным издевкам со стороны друг друга, и подобные колкости теперь не препятствуют разговору. – При расшифровке я не стал полагаться на лингвистику и прибегнул к математическим методам. Все дело в числах!

Он развязывает рюкзак и бережно достает предмет разговора. Вещь смотрится увесисто. Толстая книга – с этим можно сравнить габариты. Металл цвета бронзы при свете огня приобретает внеземную таинственность.

– Держи вот, посмотри. – Лабберт протягивает вещь Иосифу.

Ожидания относительно массы оправдываются – около трех килограмм.

– Только берись за края, – предостерегает он, – не трогай символы. Не то втянешь нас в какую-нибудь временную аномалию. Мне пока не известны все возможности прибора.