BANIFED - Три с половиной ступеньки Страница 11

Но тут появилась долгожданная хозяйка купе и обратилась к своему коллеге с южным, несколько похожим на украинский язык, акцентом:

– Що ты, Петро, шукаешь?

– Да где ты пропала, я тебя и по связи вызывал. Наталья тоже не отвечает, вымерли, что ли? – спрашивал он, якобы сердясь, но его игра была видима и ясна.

– Наталья еще отдыхает, а я пересаживала пассажиров, – улыбаясь, ответила она и, видно, довольная результатом своего труда, добавила: – Семьи воссоединяла. Так що ты хотел?

Петро, посмотрев в сторону Николая, телом оттеснил ее и закрыл за собой дверь купе. Николай не разобрал, о чем они говорили, только иногда он слышал короткие всплески смеха проводницы. А потом она появилась довольная и сияющая и произнесла:

– Ну, собирайтесь, через пять-семь минут Колодезная.

– Так сколько я вам должен? – спросил Николай.

– Ничего не надо, купи своей девушке цветы, – смотря ему в глаза, сказала она весело.

– Хорошо, куплю, если в этой глуши их найду, – пообещал он, надевая шинель.

Он подумал, что должен сделать для нее что-то приятное. Решение нашлось быстро: он раскрыл свой портфель, запустил руку в пакет с конфетами, достал и положил на стол горсть сладостей.

– Это вам за вашу доброту, спасибо!

– Ой, да не нужно это! – широко улыбаясь, сказала она, но, видя искреннюю благодарность Николая, добавила: – Спасибо! Идемте, уже подъезжаем, а то стоит поезд здесь всего одну минуту.

Они вышли в тамбур, поезд еще не остановился, а она уже открыла дверь вагона и подняла платформу над ступеньками.

– А что вас никто не встречает? – спросила она, когда поезд замер на платформе станции.

– А просто никто не знает, что я сегодня вернусь, – в такт ее интонации сказал он. – Буду неожиданным предновогодним подарком! Спасибо вам еще раз! Счастливого пути!

– Всего доброго и вам!

Он повернулся и пошел по перрону, тут же тронулся и поезд, предварительно прокричав гудком. Николай улыбнулся и помахал рукой проводнице Клавдии, когда ее вагон обогнал его, та ответила тем же жестом. «Бывают же добрые люди», – подумал он и еще раз улыбнулся проводнице, которая, скорее всего, ту улыбку уже не видела.

Было морозно, но снега не было. Выйдя на остановку автобуса, он увидел все ту же картину, которая была и два года назад: грязные и обшарпанные стены магазинов, неприглядный вид кафе-столовой напротив остановки. Ему поскорее захотелось покинуть это место. На остановке никого не было, это говорило о том, что автобусов в ближайшее время не предвидится. Так и оказалось: на Данково автобус ушел совсем недавно, а на Масальское, как гласило расписание движения, нужно еще ждать более часа. По опыту он знал, что из Воронежа можно быстрее добраться, чем преодолеть эти злосчастные восемнадцать километров до дома. Николай стал ловить попутку, но проехало три легковушки и ни одна не остановилась. Так он простоял более пятнадцати минут, стал чувствовать, что начинают замерзать пальцы ног, и уже подумал пойти в магазин согреться, как со стороны железнодорожного переезда показался желтый КамАЗ. Он поднял руку в надежде, что тот остановится, но водитель, подъезжая к остановке, включил правый поворот и съехал с дороги на площадку, которая находилась за автобусной остановкой.

– Здорово, служивый! – услышал Николай и почувствовал хлопок руки по плечу.

Он повернулся, перед ним стоял водитель КамАЗа, широко улыбаясь.

– О-о-о, да еще, кажется, знакомый! Не помню имени, но ты вроде брат Сергея!

– Ну да, есть у меня брат Сергей, – несколько растерянно сказал Николай и мысленно пытался вспомнить, кто это может быть, но что-то не припоминалось.

– Так что, отслужил? Или в отпуск прибыл? – все так же широко улыбаясь, спросил водитель.

– Отслужил, из Москвы быстрее доехал до Воронежа, а тут как всегда – часами можно ждать, – с недовольной интонацией произнес Николай.

– Ну да, здесь нескоро что-нибудь поменяется. Ты подожди, заскочу в магазин, возьму хлеба и потом я тебя мигом домчу до родительского дома. Стакан с тебя!

Он ушел, а Николай все силился припомнить, кто ж это есть. Но, как ни старался, так и не вспомнил. Прошло еще минут десять, когда наконец-то он появился.

– Сервис! Пришлось в очереди отстоять, бабы чуть в морду не дали, когда попытался расплатиться без очереди. И продавщица знакомая, но эти ведьмы и ее облаяли. Ну ничего, поехали.

Они сели в кабину, там еще сохранилось тепло, и Николаю стало сразу уютно и комфортно. Тронулись. До села Левая Россошь были проложены аэродромные плиты. Дорога, можно сказать, была идеальная, но после того, как проехали село, начались черноземные прелести. Больше, чем со скоростью сорок километров ехать было невозможно. Водитель был разговорчив: спросил, где служил, рассказал о свой службе, потом сказал, что долгое время работал с братом Сергеем в Левороссошанской автоколонне, а сам он, как оказалось, был из Данкова и жил рядом со школьным другом Николая Валиком Сорокиным. Так незаметно, за разговорами, и подъехали прямо к родительскому дому.

– Сделаем так, – начал он, когда они вышли из машины, – ты побудь на улице, а я зайду и потребую вознаграждения за доставку и радостную весть. Как отца и мать зовут?

– Федор и Мария. Да не надо, а то напугаешь стариков. И так отблагодарят, – пытался унять пыл Николай, но понимал, что такие люди от своего не отступят.

И он остался за дверью, а жизнерадостный водитель вошел в дом. Что он там говорил, Николай не слышал. Потоптавшись пару минут перед дверью, Николай вошел в сенцы, а потом и в прихожую. Родители обедали, и с ними был только младший из братьев, Юра. Он вскочил из-за стола и подбежал к брату, тот слегка его приобнял и сказал:

– Ну ты уже, Юрок, совсем взрослый, скоро в армию собираться придется.

Мать запричитала, подошла, руками обняла голову Николая и расцеловала.

– Да будя выть-то, – сказал отец, а Николаю в одно мгновение вспомнились эти же слова, произнесенные чуть более двух лет назад, когда он уезжал на службу.

– Здорово, батя! – сказал Николай, освобождаясь от объятий матери и протягивая руку отцу для пожатия.

– Ну вот, я ж говорил вам! Теть Маш, за такой подарок пол-литра вы мне должны! – все также энергично и радостно тараторил водитель.

– Щас-щас, сынок, принесу, – говорила мать, вытирая сопли и слезы краем фартука.

Она вышла на кухню и быстро вернулась с пол-литровой бутылкой самогона, протирая ее от пыли тем же фартуком.

– Спасибо тебе за добрый подарок!

– Ну, давай, Николай! – протянул он для прощания руку. – Отдыхай, теперь у тебя другая жизнь начинается. Провожать не надо, дорогу найду, – сжимая уже руку отца, сказал он и повернулся к двери.

– Спасибо за доставку, – только и успел произнести Николай, когда неугомонный водитель уже закрывал за собой дверь, и услышал в ответ:

– Будь!

Мать засуетилась, пригласила к столу, а отец сразу обозначил повод и потребовал бутылку на стол. Николай снял шинель и попросил брата, чтоб тот дал какие-нибудь тапочки. Ему скорее хотелось освободиться от сапог, которые были надеты не по уставу, но в которых любой солдат чувствует себя уютнее, чем в парадно-выходных ботинках. Тапочек не оказалось, были предложены носки домашней вязки. В доме было хорошо протоплено. Николаю налили большую миску борща. Выпили по пятьдесят грамм самогона. Отец налил по второй, но Николай отказался – ему самогон, что называется, «не шел». Он очень не любил этот запах, поэтому предпочитал магазинную водку.

Покушав, Николай достал подарки, матери он привез шерстяной платок, а отцу – кубинский ром «Havana Club». Юра получил большой пакет со сладостями. Всем все понравилось. Рады были и подарку от Александра, в котором были и мясные изделия, и консервы, которые в глубинке никто и не видел. Родители расспрашивали, как Саша с Раисой устроились, как живут, Николай рассказал все, что знал, и даже то, чего не знал. Говорил, что живут хорошо, есть отдельная комната в общежитии, он работает, а она пока нет, но вскоре получит работу, и все у них будет еще лучше. Родители же сказали, что скоро, по-видимому, будет свадьба у Сергея, что он почти дома не бывает, а все время пропадает у невесты. Она родом из села Круглое, зовут Люба. Тоже из большой семьи, но она у них единственная дочь среди сыновей. Мать хвалила будущюю невестку, говорила, что очень хорошая девушка, что она ей понравилась, когда Сергей ее привозил, только плохо, что на несколько лет старше его. Отец, слушая мать, вспылил и напомнил ей, что она тоже старше его на два года, так это сильно мешает, аргументировал он. Уже опять из-за ничего назревал скандал, и, чтобы этого не случилось, Николай перевел разговор в другое русло.

– Вы лучше расскажите, как село живет, все ли живы-здоровы, как наши Пановы поживают, где мои двоюродные братья теперь?

– Да народу много померло, из соседей Мишка Чулок, дядь Ваня Гынчиков, так я тебе вроде писал, – начал отец, – с Гудовки, с Гусиновки, ты, наверное, и не помнишь тех людей. Совсем недавно умерла Валя Семенкова. Вот где беда, пятеро детей остались сиротами. Люди мрут как мухи. Ну а Пановы… Андрей так и работает на ферме, сестра моя Дуся работает в колхозе, но часто болеет. А где ребята, я толком и не знаю. Володька только вернулся, а Юрка вроде служит. Сергей в Воронеже, женился там и живет у тещи, а младший в школу ходит, вот, Юрок тебе больше скажет. Вся молодежь из села уезжает, работать скоро совсем будет некому. Из трактористов я с Митрохой остался, да Хвешкин с нашим Андреем.