Александр Бачило - Академонгородок. Роман в происшествиях Страница 11

Заноза?!

Черная вспышка ударила вдруг в глаза, мгновенно уничтожив и залитую светом площадь, и пеструю толпу на ней, тьма и тишина разом навалились на меня и с непостижимой силой бросили на землю. Сначала мне показалось, что я ослеп и оглох, но постепенно глаза привыкли к темноте, и тогда во мраке проступило белое, колышущееся пятно – это Заноза, сидя на кровати, облачалась в свою рубашку.

– Алкаш вонючий, – ругалась она шепотом, – и тут пожалел! Полдозы сэкономил, гад…

Слова относились, по-видимому, к Хозяину.

– Что это было? – спросил я, поднимаясь с пола и пристраивая на вешалку шубу.

Заноза ничего не ответила. Она встала, подошла в двери, прислушиваясь, нет ли кого в коридоре. Мне пришлось продолжать самому:

– Я сейчас видел сон, но он странный был какой-то. Все время казалось, что снится он тебе.

– Сон? – Заноза обернулась. – Дурак! Если бы мне снился сон, тебя бы тут уже не было. Ты попробуй на улицу выйди. Там Студенту как раз сон снится. Обхохочешься! Пока жив будешь.

– Это в каком смысле?

– Да в любом. Сон! Хорошо бы сейчас, в самом деле, поспать. А? – Она вздохнула. – Поспать… Просто лечь и вздремнуть… Ты вот что, Пациент, надевай-ка куртку свою, становись к двери и слушай. Как Блатной пойдет Студента сменять, так и ты за ним. Выберешься во двор – сразу беги, не жди, чтоб хватились. Уходи в лес и не останавливайся, сколько сил хватит, хоть ползи. Если уйдешь далеко, пока у них пересмена, тогда, может, и спасешься, понятно?

Ничего мне не было понятно. И главным образом непонятно, зачем она хочет меня запугать. Видимо, пытается избежать расспросов о том, что происходило здесь, в этой комнате, несколько минут назад.

– Хорошо, – сказал я, – раз уж у вас тут так плохо и страшно, я побегу. Но сначала расскажи мне, где мы с тобой были только что, ведь если это не сон, то карнавал, значит, происходил на самом деле?

– Да, – твердо сказала Заноза, – на самом деле. Здесь все происходит на самом деле, хоть и от укола…

Карнавал от укола, подумал я. Бред!

– А что он вам колет такое?

– Не знаю, – Заноза пожала плечами, – зелье какое-то. Хозяин его прячет от всех, по капле получаем, а где достает – никому не известно. Говорят, раньше просто пить давал, это Доктор его надоумил с уколами…

– Доктор? Он что, тоже здесь счастье нашел?

– Да он давно уже тут. Видно, нашел.

– А чем он занимается? Каждый раз устраивает вручение себе Нобелевской премии?

– Не знаю, что он там устраивает, только из комнаты своей выпадает весь в помаде и с расстегнутыми штанами…

– А зачем все это Хозяину? Он с вас деньги берет?

– Деньги… Деньги – это так, попутно. И все остальное – попутно…

– Но для чего же он пичкает вас зельем?

– А ты не понял еще? – Заноза усмехнулась и, подойдя к окну, отдернула занавеску. – Вот для чего, смотри!

Я глянул во двор. Луна все так же освещала поляну, но вместо мокрой серебристой травы я увидел сплошной ковер копошащихся на земле длинных червеобразных тел. Они сами излучали мутный, бледно-голубой свет, то собираясь в студенистые, ритмично подрагивающие кучи, то вдруг расползаясь в разные стороны, и тогда в земле открывались черные бездонные провалы.

– Что это? – спросил я, отворачиваясь от окна. Картина была страшной и в то же время вызывала тошноту.

– Ничего особенного, – ответила Заноза. – Это сон Студента.

Она равнодушно окинула взглядом двор и добавила:

– Еще так себе… бывает и пострашнее… а в общем-то всегда одно и то же. После укола, если в комнате запереться, наступают чудеса, все исполняется, чего ни пожелаешь, любая мечта сбывается… Потом, когда кончится действие снадобья – вроде становишься опять обычным человеком. Но только ляжешь спать, начинаются кошмары. Ты спишь, а они наяву… В комнате совсем спать нельзя, а на крыше – ничего, не опасно.

Хозяин говорит – это для охраны хорошо, но только все знают, что для него главное удовольствие – на такие гадости смотреть. Сидит у окна и любуется…

– А сам-то он употребляет?

– Употребляет, да не то. Пьет, как лошадь. Ты разве не заметил? Алкоголик он. Из-за этого, говорит, уколы на него не действуют. А может, и врет, бережется просто…

– И все-таки мне непонятно. Ну, любуется он всем этим, – я покосился на окно, – ну и что дальше? Зачем ему это нужно?

– Ох и надоел ты мне со своими вопросами! Любопытный какой-то, прямо как Студент. Тот тоже поначалу все выспрашивал да интересовался, а теперь утих – понял, что от вопросов доза не растет.

Заноза подошла к двери и выглянула в коридор.

– Хочешь отсюда смотаться – смывайся, – говорила она уже шепотом, – для этого бегать быстро надо, а не расспрашивать, что да зачем. Понял? Ну, все. Привет!

Она вышла в коридор и, неслышно ступая, удалилась. Я остался один. Картина за окном изменилась: там клубился теперь белесый фосфоресцирующий туман. В нем время от времени двигались гигантские уродливые тени.

Галлюцинация, думал я. Гипноз! Но сам себе не верил. Просто было страшно признаться, что я ничего не понимаю. «Здесь все происходит на самом деле», – говорила Заноза. Но ведь это невозможно. Невозможно мгновенно создавать и уничтожать города со всем их населением. Невозможно превращать всю округу в живую кашу из каких-то чудовищ, приснившихся одному человеку. Откуда все это берется? Куда потом девается? И что мне-то надлежит делать в данной ситуации? Бежать, куда глаза глядят, как советует Заноза? Ну, нет, бежать рановато. Я просто обязан взглянуть на это зелье, материализующее мечты и кошмары…

Доски пола тихо поскрипывали, когда я шел по коридору. Мне не удалось найти комнату Хозяина. Я подолгу стоял, прислушиваясь, возле каждой неподписанной двери, затем осторожно открывал ее и заглядывал внутрь. Ничего. Незаняты были еще три комнаты, кроме моей, но в них не было даже мебели. Видимо, апартаменты Хозяина располагались на первом этаже.

Я направился к лестнице и вдруг услышал шаги: кто-то поднимался по ней мне навстречу. Это мог быть Хозяин, и я вовсе не хотел, чтобы он увидел меня здесь. Ближе всех была дверь с надписью «Блатной», я толкнул ее, и она подалась. Что там, за ней? Если уж Доктор позволяет себе цветастые оргии, то этот, наверное… Но шаги приближались, и выхода у меня не было. Я открыл дверь и вошел.

Сразу за порогом начинался светлый от берез лес, сквозь листву проглядывало яркое голубое небо. Дверь бесследно исчезла, едва я закрыл ее за собой, прямо под ногами начиналась тропинка, ведущая куда-то вдаль. Меня удивило не отсутствие комнаты – с этим я, оказывается, успел освоиться – но та умиротворенная тишина и покой, которых никак нельзя было ожидать здесь.

Я отправился вперед по тропинке. Через какую-нибудь сотню шагов за деревьями блеснула река. С берега тянуло дымком, там у костра сидели два человека и о чем-то весело беседовали. В одном из них я узнал Блатного. Подойдя поближе, я, увидел еще троих: один сидел с удочкой у воды, а двое – парень с девушкой – прогуливались вдоль берега. Блатной, заметив меня, нисколько не удивился.

– А, Пациент! – сказал он, пошевеливая палочкой дрова под кипящим котелком. – Садись, сейчас уха будет. Да вот, знакомься, кореш мой, Петюха.

Я представился и сел у костра. Петюха молча улыбнулся, подхватил лежащее возле него удилище и направился к реке. Блатной долго смотрел ему вслед потом повернулся ко мне и вздохнул:

– Из нашей деревни он. На севере замерз…

Я очумело поглядел на Блатного. Черт! Опять забыл, где нахожусь. Ну конечно, откуда тут взяться настоящим людям? Привидения…

– А остальные? – спросил я. – Они как, тоже?…

– Что тоже? – поморщился Блатной. – Вон на берегу – Толька Шмаков. Сгорел он. Прям в своем дому, по пьянке. Лет пять уж… А тот, что с Натальей прохаживается, это Коська, сосед мой бывший.

– Он жив?

Блатной помолчал.

– Зарезали его. Из-за нее, как раз, из-за Натальи… А знаешь, кто зарезал?

Я посмотрел в его усталые водянистые глаза.

– Здесь и встречаемся, – продолжал он, – только ты при них молчи, понял? Живые они…

– А девушка? – спросил я.

Блатной глядел на огонь.

– Чего ей сделается? Баба. Да уж теперь и не такая она совсем… Эх, кореша мои! Мы с одной деревни все были… Ты Хозяину не говори, он их знает, еще скалиться будет…

– Как это – знает?

– Ну, знал раньше. Он тоже наш, быстровский. Только не любили его там…

– За то, что алкоголик?

– Да нет, кого там. Один он, что ли? Ну, стыдили, конечно, посмеивались. А он в ответ – погодите, мол, гады, попляшете скоро, посмотрим, кто шибче засмеется… Злоба у него на всех. Я так думаю, он не успокоится, пока не разнесет Быстровку по камушку. А там и за город примется, тоже не угодили ему чем-то…

– Погоди, – перебил я, – о чем это ты? Что он может сделать городу?