Андрей Мерешкин - Книжная пыль. Рассказы Страница 11

Потом незнакомец засуетился и выбежал на улицу, как будто что-то вспомнил и тут же вернулся с коробкой.

– Я ж вам посылку принёс, я почтальон, – он невозмутимо прошел вглубь зала и поставил коробку на стол.

– Заявление заберу, за книгу и посылку спасибо. Ещё что-то?

– Я на самом деле тоже люблю литературу, – робко начал почтальон. – Меня Дима зовут. Я давно наблюдаю за вашим магазином и всегда лично доставляю вам посылки. На почте уже привыкли, и все поступления на ваш адрес специально передают мне. Как-то случайно прочитал опись и удивился подборке на испанском. Борхес, Маркес, Льоса, ещё что-то… Но, увидев в адресе название магазина, а не номер квартиры, я немного разочаровался, а когда принёс первую посылку, наоборот, обрадовался.

– И какова же была причина вашей радости, Дима?

– Вы, – ответил он и вытащил из пальто коробку с шоколадным печеньем. – Вот, подумал, утром да в такую погоду точно чаю попить захочется. Нет-нет, если вы против, я тут же уйду. Я просто решил, что с вами можно поговорить о литературе.

– Поговорить можно. Закройте, пожалуйста, дверь. Я принесу ребёнка, а вы поставьте чайник и, пожалуйста, не шумите, – Галина вдруг вспомнила, что держит книгу, – и не воруйте Достоевского, лучше уберите на место.

Хозяйка протянула Диме книгу, а он опешил от неожиданного доверия. Больше года придумывал повод, рисовал в воображении сцены первой встречи, даже украл книгу, чтобы его заметили. А на поверку знакомство прошло так легко, что остаётся поблагодарить участкового, настоящего профессионала, который из мужской солидарности надоумил его на этот визит, дабы извлечь из него корень криминальной наклонности. Размышляя таким образом, молодой человек наполнил чайник и включил его. Вода быстро закипела. Он заварил напиток в прозрачном чайничке и поставил на стол возле дивана. Вернулась хозяйка с ребёнком и присела рядом.

– Рассказывайте.

– Я столько готовился к этому разговору, а сказать нечего, – произнёс Дима и вопреки словам почувствовал себя комфортно и уверенно.

– Тогда начну я. Почему именно Достоевский?

– Знаете, проза Достоевского – как сентиментальная женщина, которая волею случая заинтересовала вас начальными фразами своего рассказа. Первое желание – всё-таки не тратить время и пройти мимо, но невольно вслушиваешься и через пять минут плачешь, желая обнять собеседницу. Вот и здесь в определённый момент задаёшься вопросом: почему я понимаю всё то, о чём размазано по сотне страниц? Словно встал на лёд, не заметив пригорка, и возвышенность придала скорости. Катишься, а лёд всё не кончается, уже в ушах свистит, и вдруг вот оно – страх, адреналин, быстрое течение жизни. Понимаете? Я хочу сказать, что полка у вас плохо подобрана: кроме Достоевского, и украсть нечего.

Галина с интересом посмотрела на собеседника. Ей понравились неожиданные сравнения и темперамент, с которым гость завершил монолог. Они проговорили целый час, и почтальон, заверив Галину, что зайдёт вечером, ушёл.

Вскоре они настолько сдружились, что позволяли себе откровенные вопросы друг другу.

– Дима, а как вы познакомились с женой? Извините, что спрашиваю, но я наблюдаю у вас те же сложности, что и у себя. Ведь вы женаты более десяти лет, насколько поняла, а я всего лишь имела недолго любовную связь.

– В библиотеке… – начал отвечать Дима, но его прервал смех Галины:

– И правда, могла бы и сама догадаться!

– Да нет, я архивариус и одно время работал по профессии. Составлял картотеку и переносил базы в электронный реестр, а заодно подрабатывал в зале художественной литературы. Выдавал читателям книги. Работа несложная, и посетителей стало заметно меньше, зато прибавка к зарплате всё-таки существенная. По инструкции надо было проверять книги, которые сдают, на наличие ущерба. В одной я заметил отчёркнутые карандашом строки. Полностью пролистал издание – это было «Письмо незнакомке» Стефана Цвейга, – и знаете, мне так понравились цитаты, как будто я их отметил! Сам бы так написал, если бы мог, конечно. Я сверился с формуляром и просмотрел остальные книги, которые брала читательница. И зародилось чувство…

– У нас противоположно похожие истории: мой спутник своим литературным выбором разрушил наши отношения.

Их встречи и беседы стали регулярными. Через месяц Ольга не выдержала и поинтересовалась у подруги про нового мужчину.

– Он не любовник, а местный почтальон. Мы просто разговариваем о книгах.

– Так я и поверила! Не успела от одного родить, уже новый ухажёр появился! Понимаю – «вошла во вкус» это называется. Ты бы хоть со мной посоветовалась. Тут дипломатия нужна; Яниса тоже забывать не надо, он – отец. Понимаешь, о чём я?

– Оль, ты преувеличиваешь. Мы разговариваем исключительно о литературе, и он со мной даже не заигрывает. За это и нравится. Я наконец-то поняла, что мне нужно от мужчины, чего так долго искала. Раньше я, наслушавшись твоих советов, не соображала. Всё на окружающих смотрела, на то, как люди живут, и запуталась. Воображение предлагало сильные мужские руки, крепко обнимающие меня. Но я забыла, что эти руки принадлежат литературному герою, и мне не надо, чтобы он становился реальным, иначе симпатия может быстро исчезнуть. Мне нравились некоторые черты мужского характера, но опять же, проявлялись они со страниц произведений, а не наяву. И так происходило со всеми моими сексуальными пристрастиями – они не обходились без книжных прототипов. Но теперь я точно знаю, что мне надо.

– И что же?

– Мужской взгляд на литературу.

Ольга засомневалась в необходимости продолжать разговор, который ей казался бредом, и даже после старалась не касаться этой темы. Галина продолжила просьбой:

– Не присмотришь как-нибудь вечером за ребёнком несколько часов?

– Присмотрю, конечно, чего не сделаешь ради мужского взгляда, – сыронизировала Ольга.

Вскоре Галина сильнее уверилась во взаимных дружеских симпатиях с Димой, когда будничным утром зашла в салон и обомлела: со стены пузырились три ярко-алых паруса.

– Я подумал, гобелены изумительно выполнены, но им не хватает объёма, – рассказывал Дима, – и договорился с дизайнером интерьеров. Я ему тоже ношу заказную почту, и мы иногда разговариваем об имажизме в англоязычной поэзии начала прошлого века. И предложил прибавить к нарисованным парусам три настоящих. Он согласился. Если закрыть окно, то они повиснут, как обыкновенные шторы. Видишь, на втором окне такие же для симметрии, но те из-за кроя не разлетаются, как паруса. А вот эти по утрам в ветреную погоду будут наполнять зал живым воздухом надежды, пролетая над блистательным морем книжной пыли.

– Дима, вы идеальный? – очень серьёзно спросила Галина.

Он покраснел, зашёл за стеллажи, взял всё тот же том Достоевского и, не прощаясь, вышел.

Галина смутилась, но не от выходки Димы, а от осознания, что осталась одна в окружении книг, наверное, впервые за полгода. Огляделась и смутилась ещё больше, даже лёгкий румянец нежно тронул её щёки. Как будто она стояла в городской праздничной толпе, а окружающие как-то догадались о её сокровенных мыслях. Что-то влекло её, действия получались сами собой: сначала стремительно – когда звонила Ольге, сказать, что ей придётся немного задержаться с ребёнком, одновременно запирая салон и отключая приборы; потом плавно, размеренно, с чувством – когда открыла дверь в свой кабинет, вошла в него и, недолго постояв в полной темноте, включила мягкий свет. Книги на полках вспыхнули знакомыми надписями. Она улыбнулась им и подошла ближе. Её глубокое дыхание сбило еле заметное облако книжной пыли. Галина обрадовалась: в её отсутствие к ним никто не прикасался. Рукой медленно обвела каждую выпуклую букву на любимых фолиантах. Пульс участился. И лёгкий туман в голове успокоил – их связь не окончена!

Как жениться современному мужчине

Обед закончился, и Василий Фёдоров вернулся на рабочее место в аналитическом подразделении «Бета» в известном здании на Лубянке. Его работа заключалась в статистической обработке данных. Учитывая месторасположение отдела, некоторые прогнозы строились на основе закрытой информации, в остальном же Василий был типичным офисным сотрудником с характерными проблемами и мечтами. Одним словом, Василий среднестатистичен. И, чтобы не выпасть из средних величин, ему следовало жениться в ближайший год.

В силу профессии Василий любил логично порассуждать, примерно так:

– Мне нужна девушка. Я вроде не сноб, потому девушка не обязательно должна быть из Москвы, можно и из Питера, даже из Сызрани или Вологды подойдёт. Но сюда, к сожалению, едут не лучшие представители женского пола. Например, девяносто три процента проституток – приезжие. Я не уверен, что смогу выделить такую даму из претенденток. Среди же гостей столицы заметная часть карьеристок и охотниц до прелестей московской жизни. Потому из приезжих можно рассчитывать на немногих: в основном тех, кто задержался после университета или был направлен в столицу по работе. Также имеется небольшой процент москвичек, на которых не хватило мужских ресурсов. Но на них требуется больше усилий и времени.