Сергей Каратов - Тайны тринадцатой жизни Страница 12

Будешь пытаться узнать о тайных пружинах и механизмах, толкающих его на службу эту, – пустое, скажу тебе, как давний старокачелец. И не пытайся узнать и не надейся даже. Потому что служба для него – это не то, что о себе радеть или родственнике каком, или хуже того о друге по студенчеству. Нет, ошибаешься.

Служба – это таинство непостижимое. Призвание, да! Своего рода, как нюх у охотничьей собаки. Когда она дома и мается от безделья – смотреть жаль: вся обмякнет, и глаза – грустные, грустные. Но выведи её на опушку леса – не узнать! Сразу нос по ветру, хвост – торчком.

И спереди-то служивый забежит, и двери отворяет каким-то непонятным образом: и отворяет, и с начальства глаз не сводит при этом, и стул подаст, и чаю поднесёт, и журнальчик вам нате, пожалте!

Так и служит: левая рука за спиной, правая рука у сердца – выражение наивысшего расположения к высокопоставленным особам.

Ну, ещё бы! Особ много, а он один. Попробуй, не услужи. Затрут. И сиди на мизерном окладе. А так, глядишь, за своего признают. Они ведь тоже в рост не сразу пошли. Старанием брали. С того у них и оклады, и премии, и машины у входа дожидаются служебные.

Иной раз под хорошее настроение и тебя попутно прихватят. Хоть и не к дому подвезут, а так, на полдороге высадят, но всё же уважение кой-какое проявляют. Вроде как к себе приближать начинают. Не каждого, поди, к себе позовут, не всякого непризнанного гения облагодетельствуют, пусть даже и друзьями были в прошлом. А что дружба? Что друзья? С ними одна морока. Служить, видите ли, они не хотят, а печататься да книжки издавать каждый желает. Нет, милые, сначала в номенклатуру попади, а уж потом поглядим. Это тут наивные да недалёкие запрыгали от радости. Они, видите ли, ветер перемен почуяли. Забыли, наверное, то, что меняется, становится тем же самым. Ветер-то ветром, а начальства никто не отменял. И департаментов тоже. И уклад прежний, стало быть, сохраняется. А они раскудахтались: долой рутину, долой чинопочитание, долой то, долой это. Как бы не так! И начальство надо уважать независимо от того, старое оно или народившееся вновь. Так что гуляй, парень, коль служить не умеешь, а прислуживаться не желаешь.

Машина времени

В Старой Качели создали рок-группу «Машина времени». Но когда она развернулась, обрела известность и популярность, то рок-группу тут же переименовали «Машина времени даром не теряет». И действительно, рок-группа вскоре обрела такую популярность, что её основатель, певец Мэрфилл, был даже приглашён Председателем в Высокочтимый Выпендрион, где ему присвоили звание лорда на все времена. Прежде такого звания Выпендрион не присваивал никому. Звание «Лорд на все времена» звучало очень внушительно. Ося тоже состоял в этой рок-группе, но столь высокого звания ему не светило. Хотя он тоже не был обойдён вниманием: ему сразу присвоили высокий чиновный титул, назначив его главным поверенным в делах Председателя. Благодаря своему неожиданному повышению и столь значительному посту Ося тут же устроил пирушку в ресторане «Суши вёсла», куда пригласил друга Смычкина, на стихи которого заочно были написаны лучшие хиты этой рок – группы. Естественно, что Владлен не мог не пригласить с собой и нового своего приятеля. Так Ося впервые оказался за одним столиком с кладоискателем и просто искателем приключений Гариком Милютиным. Ося в ансамбле «Машина времени» не был ни музыкантом, ни певцом, ни композитором. Он занимался общим руководством, создавал клипы, продвигал рекламу новых дисков и состоял в тесной связи с прессой и телевидением.

Но в душе Ося считал себя учёным-биологом, и в свободное время любил сидеть за микроскопом, открывая и описывая в своих тетрадях невероятно интересные микромиры. Обретение нового общественного статуса позволило Осе завести дорогостоящую аппаратуру новейших образцов, позволяющую проникновению в самые отдалённые и малоизученные области этой микросферы. Остальные участники рок-группы тоже не остались обиженными, каждому из восьми счастливчиков удалось найти себе невиданное предназначение: кто возглавил новую мультимедийную компанию, кто стал телеведущим, кто стал преподавать в Старокачельской консерватории рок, как новое направление музыкальной классики. Но иногда группа собиралась на какой-нибудь концерт в самом престижном зале и напоминала своим фанатам о том, что «Машина» была, есть и будет.

Колотун

Смычкин с Гариком оказались на горе Колотун, у подножия которой притулилась Утруска. Они должны были составить карту, по которой собирались начать поиски клада. Клад, который принадлежал деду Владлена Смычкина, можно было отыскать только с помощью обзора трёх центральных улиц, образующих классический треугольник, в самом центре которого и стоял некогда старинный особняк деда. Пешие походы по Утруске результатов не дали, поэтому пришлось подниматься на высокую, сильно облысевшую гору. Смычкин мог бы понять, где именно стоял дом деда, оглядись он с высоты на все эти дома и домишки, улицы и мосты через реку Ханка, спортивные сооружения, вокзалы, кинотеатры и магазины Утруски. Едва молодые люди оказались на середине пути к вершине горы Колотун, как вдруг они ощутили мощные толчки, отчего они упали и покатились по склону вместе с посыпавшимися камнями. Им едва удалось ухватиться за кусты и удержаться от неминуемого падения с крутого откоса. После первых толчков вскоре последовал ещё более сильный, когда с горы начали отрываться и скатываться к Утруске огромные куски скал. Некоторые валуны докатились до крайних улиц и повалили заборы у верхних огородов и городского парка – настолько сильно шибануло камни внезапным землетрясением. Один валун снёс дощатый туалет, из которого выскочили и, сверкая задницами, побежали две женщины и один мужчина. Перепуганные жители Утруски толпились на улицах и боялись заходить в дома. Только к ночи все успокоились и вернулись на покой в покинутые жилища. Смычкин с Гариком, залепив пластырем свои синяки и ссадины, сходили поужинать в кафе, побродили по предполагаемому месту клада и ушли спать в надежде, что утром снова поднимутся на Колотун и нарисуют желанную карту.

Но среди ночи вдруг раздался сильный грохот, и в окнах вылетели стёкла. Люди, кто в чём, высыпали на улицу. Смычкин с Гариком стояли в одних трусах, тут же оказалась горничная с их этажа, ещё какие-то постояльцы, а рядом жалась к своей подруге совершенно голая блондинка из соседнего номера. Смычкин заприметил эту девицу ещё утром, а тут ему выпало убедиться, что она блондиниста не только сверху, но и снизу.

Вдруг из гостиницы послышался крик. Смычкин и Гарик метнулись в помещение и увидели сторожа, на которого свалилась антресоль, в которую до отказа натолкали списанные ковровые дорожки, старые шторы и постельное бельё. Сторож лежал на полу и стонал под тяжестью тюков. Друзья стали стаскивать с пожилого человека всю эту рухлядь, а тут подоспела и скорая помощь с носилками. Врач, бегло оглядев сторожа, попросил двух молодых людей в трусах переложить его на носилки, после чего Смычкин с Гариком подхватили их и стали выносить на улицу. Тут к ним подбежала девушка с фотоаппаратом, судя по всему, корреспондент из местной газеты, сфотографировала их и обратилась к Смычкину:

– Как больной?

– Смычкин приподнял носилки, как бы взвешивая их, и сказал:

– Состояние пострадавшего средней тяжести.

Тут кто-то примчался с криками к машине скорой помощи и стал требовать поехать на соседнюю улицу, на которой у одного дома оторвался балкон и упал на стоявшую под ним иномарку. Гарик с Владленом быстро втолкали носилки в машину, залезли в неё сами и вместе с доктором поехали выручать придавленных в машине людей. Ими оказалась влюблённая парочка, застигнутая в тот момент, когда они в салоне с тонированными стёклами занимались любовью. С ними, к счастью, ничего не случилось, но ни выбраться из салона, ни одеться влюблённые не имели возможности. Их пришлось вызволять с помощью лома и болгарки, которые принесли люди в спецовках и касках, работавшие на строящемся по соседству доме. Пока вытаскивали раздетых молодых людей, над ними успели позубоскалить и Смычкин с Гариком, и пришедшие на помощь строители. Даже врач скорой помощи не устоял перед соблазном съязвить по поводу любовной ловушки. Одеваться влюблённым пришлось на глазах своих спасателей. Гарик шарился в тёмном, искорёженном и сплюснутом салоне и специально не торопился отдать девушке её аксессуары, чтобы подольше растянуть эффект от её созерцания. На ту беду появилась ещё одна молодая особа, которая стала направо и налево хлестать по лицу то молодого мужчину, то его, всё ещё голую, партнёршу. Досталось и Смычкину. Гарик, видя, как дама въехала по лицу товарища, успел увернуться от пощечины. Оказалось, что взбесившаяся дама приняла спасателей в трусах за сообщников своего мужа. Она даже раскричалась от негодования и всех подряд обвинила, как она выразилась, «в групповухе».