Ольга Иванова - Пьеса для двоих Страница 12

Юля не удержалась и рассмеялась.

– По-моему, на сегодня мне поцелуев хватит, и твоего в том числе, – сказала она, отсмеявшись. – Или ты забыл, что продемонстрировал Врублевскому на репетиции?

– Он тебе нравится, – вдруг абсолютно серьезно, что так редко с ним бывает, сказал Пашка.

– О чем ты? – сделала непонимающий вид Юля, мысленно радуясь тому, что лампочка на площадке совсем тусклая и при таком освещении не видно, как ее щеки залились краской. Она быстро вставила ключ и повернула его в замке.

– О Ромке, конечно же, – Паша продолжал сохранять серьезность, а потом добавил: – И ты ему тоже нравишься. Это видно. И Лерке тоже было видно, не зря она так взбесилась…

– У меня есть парень, – поспешила зачем-то заметить Юля, старательно отводя глаза.

– Ну и что? У него тоже есть Лера.

– Пока, Пашка. Спасибо, что провел, – Юля лучезарно улыбнулась, оставляя его утверждение без комментария, и нажала на дверную ручку.

– Пока, – усмехнулся тот, – в понедельник в три репетиция, не забывай, – напомнил он, уже заходя в лифт.

Юля, чтобы не разбудить маму, быстро заскочила в свою комнату, разделась и юркнула под одеяло. В голове у нее был полнейший хаос из мыслей, в большинстве, конечно же, приятных. И одной из таких приятных мыслей была, без сомнений, мысль о Врублевском. О том, как он пригласил ее на танец и она чуть с ума не сошла от счастья… О том, как же ей было хорошо находиться так близко к нему и чувствовать, как он ее обнимает… О том, что ему, кажется, тоже было приятно танцевать с ней… И о последних словах Пашки (боже, неужели это правда?) … Ну, еще, конечно же, немного о Лере, о ее оскорблениях и той неприглядной сцене, в которой им всем пришлось участвовать…

Утром она проснулась от навязчивого телефонного звонка и недовольно натянула на себя повыше одеяло, чтобы заглушить этот звук. Через некоторое время звонок прекратился, а еще спустя несколько секунд в ее комнату заглянула мама:

– Уже не спишь? – спросила она.

Юля что-то неопределенно буркнула из-под одеяла.

– Ну, вот и хорошо, – продолжала мама. – А то это Сергей звонит… Он и вчера несколько раз звонил, и даже ночью… Лучше бы тебе подойти…

Черт! Черт-черт-черт! Ну, почему именно сейчас? Юля нехотя вылезла из-под одеяла и поплелась к телефону, попутно взглянув на часы и отметив про себя, что в Америке еще ночь. А Сергей звонит ей в такое время…

– Где ты была? – с ходу спросил он.

– На дне рождения, – неопределенно ответила Юля.

– У кого? – продолжал допытываться Сергей.

– Ты его не знаешь… С института…

– Уже обзавелась новыми знакомыми? – в голосе мужчины послышался легкий сарказм.

– А почему бы и нет? Мне нельзя ни с кем дружить, что ли? – за праведным возмущением, Юля старалась скрыть стыд, захвативший ее в эту минуту.

– Можно, – согласился Сергей, и в трубке послышался его вздох. – Извини меня, я погорячился. Я просто волновался за тебя.

– Со мной все хорошо, – выдавила Юля, самой же стало совсем не по себе после его извинений.

– Тогда, пока, – снова вздохнул Сергей. – Прости, что разбудил… Отдыхай… Я целую тебя.

– Я тоже, – прошептала Юля.

«И ты меня прости», – потом мысленно сказала она коротким гудкам в трубке и заплакала…

Глава 6

«Боже, в твоей мы власти… Можно ль бежать от страсти?..»

– А где все? – удивленно протянула Юля, зайдя в назначенное время в понедельник в актовый зал, где кроме Врублевского, сидящего на стуле по центру сцены, никого не оказалось.

Роман неопределенно взмахнул руками, а после произнес:

– Наш Станиславский решил перенести репетицию на четыре часа… Для всех, кроме нас с тобой…

– То есть? – Юля уже поднималась на сцену.

– То есть у нас есть час, чтобы порепетировать наши сцены без лишней толпы. Пашка посчитал, что так у нас лучше получится… – Роман бодро улыбнулся и встал со стула, предусмотрительно отодвинув его в сторону.

– А где же он сам? – Юля попыталась скрыть волнение, охватившее ее в этот момент.

– Обещался вот-вот быть…

– Ясно, – девушка улыбнулась, вздохнув с облегчением: значит, Пашка скоро придет, и ей не придется находиться с Романом целый час, делая вид, что все в порядке…

Хотя на самом деле все было абсолютно НЕ в порядке. Весь вчерашний день после звонка Сергея она провела в печальных размышлениях о своем двусмысленном положении, в котором она оказалась, позволив себе отпустить на волю вновь проснувшиеся чувства к Роману… Юля винила себя за эту слабость, убеждала, что ей нельзя даже думать об этом и что это ни к чему хорошему не приведет, что с Врублевским ей никак не быть… Но она также понимала, что их отношения с Сергеем уже не будут такими безоблачными, как раньше… Во всяком случае, пока в ее жизни присутствует Роман…

– Как в субботу доехала? – спросил вдруг Врублевский.

– Пашка в целости и сохранности доставил прямо к двери квартиры, – усмехнувшись, отрапортовала Юля.

– Не приставал? – пошутил Роман.

– Нет, – снова улыбнулась Юля. – Вел себя как истинный рыцарь… А ты как? Как твое, – она кивком показала на уже затянувшиеся царапины на щеке, – ранение?

– Если честно, до сих пор немного саднит, – несколько смущенно ответил тот, дотрагиваясь до лица.

– Покажи, – Юля осторожно прикоснулась к царапинам. – Видимо, слишком глубокие… Могут долго заживать…

– Ты говоришь как врач, – снова пошутил было Роман, но взгляд его оставался серьезными и напряженными.

– Я говорю, как дочка врача, – усмехнулась Юля, продолжая пальцами бережно исследовать его царапины.

От этих легких прикосновений у Романа по телу побежали мурашки, и он даже стиснул зубы, чтобы как-то справиться с этим непонятным состоянием. Потом он порывисто накрыл ее пальцы своей ладонью, будто пытаясь ее остановить.

Юля вздрогнула и замерла, уставившись на Романа. «Сейчас он меня поцелует», – как-то обреченно подумала она, безотрывно глядя в его неожиданно потемневшие глаза, в которых в данный момент плескалась целая буря эмоций. Весь ее разум кричал о том, что стоит все это прекратить, пока еще ничего не случилось, но девушка даже не сдвинулась с места. А через мгновение Роман уже целовал Юлю, и было поздно что-либо предпринимать… И все, что она могла сделать, это теснее прижаться к нему и, чтобы дать хоть какую опору в миг ослабевшим ногам, вцепиться пальцами в его толстовку, и целоваться, целоваться, отключив рассудок и не думая ни о чем…

Жаркие волны накрывали Романа одна за другой, когда он целовал теплые мягкие губы Юли, и ему казалось, что вместе с этим теплом в него перетекает сама жизнь… Он еще крепче прижал ее к себе, будто пытаясь слиться с ней в одно целое…

Оглушительные отрывистые хлопки нарушили звенящую тишину в зале, а после раздался громкий голос Паши Антипенко:

– Браво! Браво, господа актеры!

Роман с Юлей сразу же отпрянули друг от друга.

– Извини, – хрипло прошептал Роман, тяжело дыша. Смотрел он только на Юлю, не обращая никакого внимания на приближающегося Пашку. – Я не знаю, как это получилось… Извини, пожалуйста…

– Нет, что ты, – сбивчиво ответила Юля, лихорадочно оправляя свои волосы. – Я тоже не должна была… Давай забудем обо всем…

– Вот это – то, что надо! – подошел тем временем Пашка, лукаво улыбаясь во весь рот. – Вот это поцелуй! Так бы сразу! Долго репетировали?

– Долго, – недовольно огрызнулся Роман.

– Тогда, может, повторите все для режиссера? Для полноты картины, так сказать?

– Отстань, – снова огрызнулся Врублевский, нервно потирая затылок.

– Давайте все-таки начнем репетировать, – встряла в их перепалку Юля. Она уже успела взять себя в руки и исподлобья наблюдала за парнями.

– Вот! – Пашка многозначительно поднял указательный палец вверх. – Золотые слова! Как говорится, первым делом – самолеты, ну а девушки потом… Поэтому нужно репетировать. Я, кстати, за выходные композиции кое-какие подобрал, так сказать, для музыкального сопровождения… Потом послушаем… А теперь давайте по-быстрому прогоним эту несчастную сцену на балу и пойдем дальше. Мы и так слишком долго топчемся на одном месте, – Пашка взял стул, на котором раньше сидел Врублевский, и сошел вместе с ним со сцены.

– Давай действительно сделаем это быстрее, – быстрым шепотом проговорил Роман, заискивающе глядя на Юлю, – это ведь всего спектакль… И ничего такого, правда?

– Безусловно, – горячо согласилась с ним Юля и даже попыталась улыбнуться. – Только ради спектакля… И ничего большего… Просто спектакль…

«Я не могу так больше, – в конце ноября записала Юля в своем дневнике, который вела еще со школы, время от времени заполняя его своими мыслями и переживаниями. – Я не могу больше делать вид, что все в порядке… Успокаивает одно: спектакль назначили на седьмое декабря и скоро мои мучения закончатся… Иначе я больше не вынесу ни одного поцелуя с бесконечной оговоркой „для дела“… Каждый раз я схожу с ума, когда во время репетиций он обнимает меня… Я целую его на сцене, а ночью рыдаю в подушку… Я произношу реплики Джульетты, и непроизвольно вкладываю в них другой смысл… Я говорю за Джульетту: „Я люблю тебя, Ромео“, а сама боюсь ненароком сказать: „Я люблю тебя… Роман…“ И так каждый раз… А чем ближе спектакль, тем чаще проходят репетиции и тем труднее мне справляться с собой… К тому же скоро приедет Сергей, всего через день после спектакля… И что делать? Я не знаю, как мне с ним себя вести… Делать вид, что ничего не было за время нашей разлуки? Или еще лучше – переехать к нему жить? Нет! Ни за что! Это будет совсем неправильно… Я не смогу так… Но… Как же мне со всем этим быть? Как сделать так, чтобы ничего этого не было? Или было так, как раньше?.. И если бы наверняка знать, что Врублевский ко мне что-то чувствует, то… Но нет, не стоит тешить себя иллюзиями… Даже несмотря на тот внезапный поцелуй несколько недель назад… Это был всего лишь порыв… И теперь мы оба делаем вид, что ничего не произошло… Господи, помоги же мне… Я так больше не могу…»