Улья Нова - Аккордеоновые крылья (сборник) Страница 12

Оглядывая ее с ног до головы, он надеялся, что Тихая Сапа скоро акклиматизируется в агентстве, оживет, обнаглеет и удивит всех какой-нибудь поблекшей бабушкиной брошкой или новой прической. Но Тихая Сапа ничем не радовала Артема, не скрашивала своим видом его полуденные часы, не дарила повода для разговоров за обедом. А только нагоняла зевоту и сгущала тягучую тоску учреждения, комнаты, кабинеты и коридоры которого затянуты в пластик невыразительных и не раздражающих сознание оттенков. Сутулясь, Тихая Сапа замирала у окна, впадала в задумчивость или изображала сосредоточенную и неторопливую деятельность, на самом же деле оттягивая время и дожидаясь обеда. Издали и вблизи она была похожа на трафарет, вырезанный из серого картона. Ее бесцветные волосы, зачесанные назад и затянутые резинкой в тугой хвост, день ото дня все сильнее нагоняли на сослуживцев уныние.

Яркое зимнее солнце января превращало любую ледышку в алмаз. Ясное небо без единого облачка подавало надежды на отпуск, а Тихая Сапа была неизменно облачена в серое. Серые кофточки, юбки цвета пепла или серенькие брюки, прекрасно скрывающие все особенности фигуры. Нечто серое неторопливо сновало мимо Артема с сутулой спиной, на ходу неумело смахивая что-нибудь со стола – неплохая проверка стойкости настроения и оптимизма. Скоро Артем решил, что цвет гардероба Сапы как нельзя лучше подходит к ее блеклому, мгновенно забывающемуся лицу.

К концу ее испытательного срока Артем стал терять терпение: ну, не хочешь рассказывать о себе, так хоть для приличия удели внимание сослуживцам. Но Сапа продолжала неслышно отвечать на вопросы, тенью пробиралась за рабочий стол, весь день сидела, неподвижно уткнувшись в монитор, и лишь легонько кивала головой на прощание.

Как-то раз в курилке, которая располагалась на площадке третьего этажа, Артем узнал, что многие в конторе испытывали нечто подобное: несколько недель они присматривались к Сапе, тщетно ждали от нее знаков внимания, делали попытки завязать разговор, но, оскорбленные робостью и молчанием, махнули рукой, постарались не замечать и почти забыли о ее существовании. Так и проработала Тихая Сапа почти целый год в агентстве, не привлекая внимания, одарив каждого сослуживца от силы десятком сухих сдержанных слов.

В один из тяжких предновогодних дней, когда не очень-то вникаешь во все, что творится вокруг, ближе к вечеру в агентстве настойчиво дребезжал телефон. Звонок тонул в гуле офиса, но все были так заняты, что и горная лавина прошла бы незамеченной. Наконец, не выдержав, ответила координатор спецпроектов Наденька. В трубке звучал мягкий и ласковый мужской голос, от которого веет маленькими ночными ресторанчиками. Вот почему Наденька так хлопала ресницами и старательно поправляла прическу.

– Кого позвать? Извините, скорее всего вы ошиблись, у нас таких нет, – как же бархатно она мурлыкала, вкладывая в интонацию все свое обаяние и даже более чем, – да, номер наш, но Вероника здесь не работает.

– Это, наверное, меня, – неожиданно прошелестело рядом. Тихая Сапа, молчаливый серый трафарет, неслышно возникла и подхватила трубку, готовую выпасть из рук удивленной Наденьки.

Забившись в уголок, Сапа изредка кивала головой в трубку. Пожалев, что отвлекся, Артем уставился в монитор, стараясь настроиться на работу. И тут вдруг Тихая Сапа из своего угла громко и внятно произнесла во всеуслышание следующее:

– Тогда встретимся завтра, – Артем даже закашлялся от неожиданности, он и не думал, что серая Сапа может так бойко и громко говорить, – на Чистых Прудах, у памятника… я буду ждать. Значит, в половине восьмого. До завтра. – Оказалось, на эту оживленную и радостную речь обернулся не только он. Многие, оторвав головы от ноутбуков и мониторов, с удивлением посматривали на Тихую Сапу, неожиданно вспомнили о ее существовании в агентстве и на земле. Никого не замечая, она аккуратно положила трубку и скользнула на свое место, к окну. Весь остаток дня, часто отрываясь от документов, она блуждала взглядом над головами сослуживцев и беззаботно улыбалась своим мыслям. На ее блеклом сером лице неожиданно проявились глаза. Они возникли внезапно, словно кто-то незаметно пририсовал их на сером трафарете лица – мечтательно распахнутыми, сверкающими на солнце, серо-голубыми, будто освободившаяся ото льда речная вода.

На следующий день Артем попал в вялую пробку на Ленинском проспекте и опоздал в офис на полтора часа. Пристраивая плащ в шкаф, он нечаянно наткнулся на вешалку с сереньким пальтецом Сапы. Оно оказалось кашемировым и мягким на ощупь, словно шерсть ухоженной персидской кошки. Заранее приготовившись быть снисходительным, он украдкой заглянул на ярлык. Густыми черными ресницами ему подмигнула надпись «Сomme des garcons», да так неожиданно, что Артем вздрогнул. И как-то даже смутился. И как-то слегка оторопел. Мы же вроде бы цивилизованные люди, взрослые, не без фантазии, начитанные, частенько наезжающие в Европу. И тут вдруг с каким-то злорадным восторгом разглядывать ярлыки сослуживцев. Недовольный, Артем весь день чувствовал себя не в своей тарелке, изо всех сил стараясь забыться работой.

И Сапа тоже целый день самозабвенно вникала в бумаги, но все же иногда ее лучистый взгляд кружил под потолком, а на лице играла вчерашняя безмятежная улыбка. Словно увидев Сапу впервые, Артем подумал, что не такая уж она и безликая – довольно симпатичная девушка, просто предпочитает неброский, естественный макияж.

Оказалось, о существовании Тихой Сапы вспомнил не только он. Целый день по офису расползался оживленный, пропитанный не то кардамоном, не то паприкой шепоток. Налив кофе, каждый норовил как бы случайно пройти мимо окна, с любопытством присматриваясь к Сапе.

– Ты бы брови подправила, тебе пойдет, глаза чтобы выразить еще сильнее. Если нужно, дам телефон своего мастера, – простодушно, на весь офис предложила бухгалтер Елена Николаевна, заставив Тихую Сапу вспыхнуть и робко притаиться за монитором.

Ближе к вечеру, чуть раньше обычного, Сапа стала потихоньку собираться. Беззвучно порхая над столом, она укладывала бумаги в аккуратные стопочки. Никогда до этого Артем не замечал, как бережно она водит по волосам маленькой деревянной щеткой, а потом неторопливо заплетает косичку.

– Чего-то ты сегодня так рано нас покидаешь, – заметила Елена Николаевна и подмигнула Наденьке.

– Ой, Вероника, а ты не задержишься, мне может понадобиться твоя помощь? – подхватила Наденька.

Тогда Сапа нерешительно остановилась, уронила сумочку на стол. Стояла, перебирая ремешок, не решаясь заговорить. Она замерла, словно надеялась снова стать незаметной или дожидалась, когда о ней, как всегда, все забудут. Потом, поправив часы на руке, она как бы украдкой все же двинулась к выходу. Надевая пальто, Тихая Сапа неловко оправдывалась, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно, что ей сегодня обязательно надо уйти пораньше. Обязательно надо успеть к половине восьмого на Чистые Пруды. Бормоча сбивчивые оправдания, она жалобно поглядывала на сослуживцев, выискивая, кто же ее поддержит, кто же ее наконец отпустит. Вдруг в ее руке вспыхнула косынка из вишневого шифона. Легонько подкинутая, тонкая и невесомая косынка проплыла по воздуху, легла на шею Тихой Сапы и запылала на сером воротнике ее пальто. И тогда сослуживцы, завороженные этой неожиданностью цвета и невесомости, без лишних слов отпустили Веронику по ее срочным делам.

С того дня ничего вроде бы не изменилось. Сапа так же неслышно проникала в офис и замирала на своем месте, у окна. Она выглядела спокойной и счастливой, но Артем понять не мог: с чего это он раньше взял, что у нее серое лицо? Конечно, бледное, полупрозрачное, но довольно свеженькое и без единой морщинки. «Она, наверное, кубиками льда умывается», – каждый раз почему-то думал он и придирчиво посматривал в зеркало на свои щеки с трехдневной щетиной. Он как-то неохотно ожидал, что после того свидания Тихая Сапа засияет и проявится каким-нибудь ярким цветом, но она по-прежнему была верна своему серому, и в этом даже был какой-то особый шарм. «А серый брючный костюм ей даже очень идет», – однажды вечером машинально и неожиданно подумал Артем.

– Между прочим, у нее неплохая фигура, – заметил он Павлику за сигаретой.

– И не только фигура, – сухо отчеканил Павлик.

Артем заметил их вместе как-то на днях, за обедом. Они сидели лицом друг к другу, в сторонке от всех, и тихо разговаривали.

– Ой, шутишь, – фыркнула Наденька, – наш Павлик со всеми обаятельный, он умненький и серое – не в его вкусе.

Наденька наверняка была права, но только вот почему по вечерам, заводя машину, Артем теперь почти каждый день пристально наблюдал, как Сапа и Павлик вместе идут к метро. И потом еще некоторое время он сидел в тишине, всматриваясь в пустынные дворы окрестных пятиэтажек, отчего-то слегка приуныв и даже за что-то злясь на себя.