Владислав Картавцев - Восемнадцать часов дурдома Страница 12

Бросивший ему вызов примкнул к стае совсем недавно, но уже сыскал славу грозного бойца и охотника до самок, и единственный, кто пока не выказывал ему никакого уважения, был именно Крестьянин.

Андрей пошире распахнул форточку, перелез на подоконник, привстал на цыпочки и наполовину высунулся наружу. Он намеревался быть свидетелем грандиозной битвы, которая после ежедневного общения с психами представлялась ему совсем нестрашной, а похожей на детский сериал «Спокойной ночи малыши» с добрыми мультиками и сексапильной грудастой ведущей в телевизоре. И особенно, если показывают Ксюху!

Молодой пес еще не получил у местных устоявшегося имени, так что Андрей по своему разумению назвал его Гопником, поскольку все замашки последнего были налицо. Пришел неведомо откуда и пытается качать права – силой и нахрапом! Настоящий гопник, и все только и ждут, когда он получит по заслугам!

Гопник рванул к костям и с налета сбил Крестьянина с ног – тот не ожидал нападения, был благостен и настроен мирно. Но такое терпеть было нельзя, и Крестьянин, не раздумывая, прыгнул на своего обидчика, целя тому прямо в горло. Не получилось! В последний момент Гопник дернул мордой, и карающий удар клыками лишь только зацепил ему шкуру. Такая промашка могла дорого обойтись Крестьянину: молодой принял вызов, ощерил пасть, обнажив острющие клыки, готовые рвать плоть и впиваться в яремные вены.

Но не на того напали! Вожак быстро отскочил назад и стал осторожно подкрадываться к обидчику, норовя провести один из своих смертельных приемов, после которого уже не подняться. Гопник пятился задом и старался держать дистанцию, стая образовала круг, похожий на бойцовский ринг, и, скуля, наблюдала, кто выйдет победителем.

Вдруг Крестьянин поднял морду и дико и страшно завыл. Андрей, завороженно наблюдавший за разворачивающимся внизу сражением, поскользнулся на подоконнике и чуть не выпал в окно, продавив его своим весом, но в последний момент удержался, схватившись за трубу отопления.

– Ах, ты ж, паскуда! – он вновь обрел равновесие, покрыв шерстяного бойца трехэтажным матом, – еще не хватало, чтобы я сейчас кормил тебя своим мясом! Скорее, я сам тебя съем, дай только срок! А моей туши ты не дождешься!

Андрей представил, как летит с четвертого этажа прямо на асфальт под окнами, и дико зашипел – чем-то напоминая злобного Крестьянина, который, наконец, выбрал момент и резко бросился на врага.

Рывок получился стремительным, Гопник пропустил его – что едва не стоило ему жизни. С жутким хрипом сомкнулись челюсти, впиваясь в горло молодого пса, кровь брызнула из-под зубов, и окружающее пространство наполнил дикий собачий вой. Вой рвался наружу, он разрывал перепонки, и из окон больницы стали высовываться медсестры, стараясь понять, кого убивают снаружи, и нужно ли бежать на помощь.

Андрей упивался моментом. Он словно сам стал собакой, на него накатило очарование битвы, он чувствовал, как мышцы наливаются мощью, как рот удлиняется и наполняется острыми клыками, как сквозь кожные покровы прорастает жесткая собачья шерсть, а воображаемый хвост закручивается колечком. От возбуждения Андрей принялся подпрыгивать на подоконнике, потом поймал себя на мысли, что это опасно, и решил от греха подальше опять перебраться на табуретку.

Однако стоило ему перенести на нее тяжесть тела, как ножка табуретки подломилась, и он с криком рухнул на пол, в последний момент растопырив ноги, чтобы приземлиться как можно мягче. Повезло – Андрей лишь слегка ударился коленом о батарею, а в остальном – жив-здоров и даже не испугался!

– У, тварь! – Андрей с размаха пнул распластанную табуретку, вымещая на ней злобу, – все, все норовят меня убить! И ты тоже! Нет, чтобы поддержать авторитетом и дать возможность прикоснуться к прекрасному!

Под прекрасным имелась в виду собачья свара, окончившаяся победой матерого вожака. Крестьянин торжествовал. Он слизывал с земли горячую кровь (явно не свою), и на него было страшно смотреть.

– Людоед! – озарение ударило Андрея внезапно, как грохот хлопушки на детском утреннике, – слишком свиреп для обычного пса! А, может, он оборотень?

Догадка имела права на существование: ноги кривые, зубы, как рашпиль, ушей почти нет (потеряны в многочисленных битвах), а взгляд – от такого можно навсегда лишиться покоя! Плюс только что загрыз оппонента, которые в два с половиной раза его выше, толще и шире! Здесь было над чем подумать, и Андрей, прихрамывая, доковылял до стола и быстро сделал заметку в рабочем блокноте: «Разобраться с псом, взять на анализ кровь – на наличие неизвестного гормона, присущего одновременно собаке и человеку!»

Оторвавшись от блокнота, Андрей решил вернуться к окну и удостовериться, что всё уже на сто процентов закончилось, и больше ничего интересного не будет. Собаки жадно грызли кости, Крестьянин немного поодаль, глухо ворча и причмокивая от удовольствия, кромсал здоровенный хрящ с остатками мяса, по праву наслаждаясь лаврами победителя, а бедный Гопник затравленно смотрел из-за кустов, жалобно поскуливая и выпрашивая прощения.

– Выпросит! Не люди – забудут, если сразу не убили! – Андрей подпрыгнул, норовя достать форточку кончиками пальцев, не достал и неуклюже полез на подоконник. – И кто придумал ставить такие высокие окна? Вроде, до революции люди были почти пигмеями – они что, таким образом самореализовывались? Сумасшедшие? Я пришел к тебе с приветом доказать, что солнце встало?

– А Гопнику так и надо! Будет знать, как лезть со своим уставом в чужой монастырь! А то приходят, налогов и членских взносов не платят, зато так и норовят немедленно главный приз заполучить! Нет, погоди! Ты сначала вырасти, выучись, поработай лет так десять, и тогда при условии, что тебя заметили и положили на тебя глаз, может быть, тебе станут доверять сопровождение инвалидов в коляске и деньги платить – по крайней мере, чтоб до зарплаты хватало!

– А если вместо глаза положат на тебя еще что-нибудь, вот тут тебе, считай, и каюк, и не видать тебе повышения, как своих ушей! Баста, утренняя разминка закончена, детишки получили заряд бодрости на весь день, пора и за работу! Что там сегодня у нас по плану?

10 утра

– И кто это решил, что кабинет дежурного доктора должен быть именно таким: напоминать одновременно дворницкую, пристанище сельского коновала и казарму выпускников бронетанкового училища? – Андрей уныло смотрел на крашеные суровой темно-зеленой краской стены, от одного вида которых по шкуре пробегал мороз, и хотелось быстро-быстро убежать в бар «Зеленая тоска» и напиться до розовых слонов. Или в бар «Розовая тоска» и напиться до таких же мрачных зеленых – смысл был, отнюдь, не в цвете, а именно в смысле.

Андрей зевнул, лязгнул зубами, потер глаза и вспомнил, как в детстве ему купили зеленого слона. Слон был чрезвычайно красив – белое брюшко, мягкие бивни и шальная улыбчивая морда производства фабрики игрушек «Царская новь», а самое главное – ровно метр сорок в диаметре и два десять в высоту.

Когда прибывший с северов на побывку дядька Андрея втащил в квартиру это чудо, маму чуть не схватил инфаркт. Она выронила кружку с наведенным морсом на пол, ойкнула и побежала на балкон за шваброй, а дядька стоял довольный посреди прихожей, еле видимый из-за слона.

– Поди сюда, Андрей, повелитель динозавров! – зычным голосом протрубил он на всю квартиру. От дядьки несло водкой, и чувствовал он себя, наверняка, вожаком стада в африканских джунглях. – Познакомься с моим другом, его зовут Джо, и это лучший охотник на просторах саванны!

Андрей, как ошпаренный, выскочил из туалета, где он украдкой от отца рассматривал трофейные журналы «Плейбой» с умопомрачительными красотками на развороте, и налетел на слона, который мягко принял его на грудь, самортизировал и обдал ни с чем несравнимым запахом ваты и поролона. – Глянь, какого я тебе зверя добыл! – дядька раскачивался из стороны в сторону, глупо улыбался и подмигивал Андрею, заговорщически шепча, – только пока мамке не говори, заругает!

– Еще как! – мать (Глафира Львовна Корявая, в девичестве Тюфяк) быстро вернулась с балкона и набросилась на дядьку со шваброй наперевес, – ну-ка быстро забирай свое чудовище и вон пошел на улицу вместе со своим слоном, пока я вас обоих не спустила с лестницы, алкоголик!

Вид мамы был страшен, Андрей забился в угол, с замиранием сердца ожидая, что же будет, и неужели его нового зеленого друга прямо сейчас выгонят из дома. Но дядька (брат-близнец отца Андрея) был мужик что надо, кроме того, как потом узнал Андрей, когда-то и у него были очень теплые отношения с мамой Андрея, поэтому дядька не спасовал, но строго, по-отечески, указал маме на ее вздорный нрав и несносный характер:

– Потише мне тут, Глафира! Друзьями не разбрасываются, и отныне Джо будет жить здесь, это я тебе говорю – Аскольд Корявый! (а папу Андрея звали Изольд, и отчество Владленович). – Иди лучше ко мне, кровинушка моя!