Александр Беляев - Два зеркала. Хроники затомиса Страница 12

С этими мыслями Аня уснула и проснулась от телефонного звонка, и поскольку сон ее был глубоким и без сновидений, она какое-то время не могла сообразить, что это за звонок и какое он к ней имеет отношение. К счастью омут глубокого сна быстро отпустил. Она подняла трубку и услышала голос брата:

– Чего так долго не отвечаешь? Дрыхнешь еще? Между прочим, уже 10 часов, забыла, что надо в отдел кадров идти? Ладно, не волнуйся, я договорился на полдвенадцатого, тебя там ждут, а идти тебе от дома максимум 20 минут, так что не торопись, завтракай, приводи себя в порядок и в полдвенадцатого я жду тебя у подъезда на Гилляровского – это следующий дом после нашей лаборатории – ты знаешь где.

С этими словами Юра повесил трубку.

– Я же сегодня в лабораторию устраиваюсь! – вспомнила Аня, в свою очередь вешая трубку, – надо же, как крепко спала, даже ни одного сна припомнить не могу – а ведь почти всегда помню! Ладно, свою дозу сновидений я в первой половине ночи получила – этого вполне достаточно, хотя трудно это обычными сновидениями назвать. Вот сегодня и проверю: если в этой квартире действительно живет тот человек, которого я столько лет во сне вижу, значит это ночное происшествие никак сном назвать нельзя, если же кто-то другой… но допустим невероятное – что я ему скажу? «Здрасте, я вас много лет во сне видела, разрешите представиться, мы вчера вместе в астрале разгуливали, заходили в сон к вашей жене и застали ее там с кучей поклонников… можно еще добавить, что я в его голову через зеркало попала! Да, шизофрения полная! Но если он все это помнит – какая удивительная встреча будет, даже представить трудно, во что дальше будет! Но хватит фантазировать, сначала вопрос с работой надо решить, а на эту Королева-Келдыша вечером, когда большинство с работы-учебы приходят. Кстати, интересно, чем Андрей в жизни занимается? В астрале он чем-то Гамлета напоминает, может он актер? Все, успокаиваемся, скорее всего никакого Андрея я там и не увижу…

Аня постаралась унять разгулявшееся воображение и занялась утренним туалетом, позавтракала, слегка накрасилась и около одиннадцати вышла из дома.

Юра уже ждал ее у нужного подъезда, где красовалась табличка, ничего не говорящая о истинной сути проблематики, которой занимается данное учреждение. Полного содержания ее Аня при беглом взгляде не запомнила – какой-то филиал Московского авиационно-технологического института, и что-то там связанное с материальной частью. Брат, чмокнув сестру в щеку, тут же повел ее на третий этаж, затем по длинному коридору, в конце которого оказалась дверь с табличкой «начальник отдела кадров Т. В. Миронова», и без стука завел Аню в эту дверь, бегло бросив полной, средних лет даме, сидящей за единственным столом и решающей кроссворд:

– Тамара Владимировна, это та девочка, о которой шеф говорил, оформите ее на ставку лаборантом в лабораторию биолокации.

– Я все прекрасно помню, что Василий Сергеевич говорил, – строго отреагировала дама, пряча легкомысленный кроссворд под стопку бланков, – проходите, милая, а вы, Юрий Михайлович можете за дверью подождать. Вы ее сразу на рабочее место поведете?

– Да, нет, сегодня – пусть отдыхает, вы ее все равно завтрашним днем оформляете, так что вы ей на завтра временный пропуск выпишете, пока постоянный изготовят. Ты – обратился он к Ане, – после оформления – домой иди, я сегодня занят по горло, совещание у шефа и все такое… я тебе вечером позвоню.

Произнося эту фразу, Юра жестом фокусника извлек из кармана плитку шоколада и положил на стол начальнице отдела кадров:

– Заранее благодарен, это вам к чаю, – прокомментировал он свой стандартный жест.

– Что вы, не надо, – опустила густо накрашенные ресницы Тамара Владимировна, без промедления пряча шоколадку в стол, – а вы, девушка, – присаживайтесь, заполняйте бланки, пишите заявление, вот ручка, бумага.

Юра исчез за дверью, а Аня на ближайшие сорок минут была занята написанием заявления под диктовку кадровички, заполнением всяких анкет, в том числе и зловещего документа об ответственности за разглашение сведений, которые она может получить в процессе трудовой деятельности и которые могут составлять предмет государственной тайны, о чем она получит соответствующую детальную инструкцию на рабочем месте.

Получив временный пропуск на три дня (срок изготовления постоянного), Аня собралась было уходить, как вдруг кадровичка живым, полным интереса голосом спросила:

– Вы, девушка, на чем специализируетесь? – (до этого нужные стандартные фразы по правильному заполнению анкет, она произносила монотонным бездушным голосом, который, казалось, с одинаковой интонацией огласит и смертный приговор, и присуждение Ленинской премии).

– Как, на чем? – не поняла Аня, – год назад в ректорате секретарем работала, можно сказать, девушкой на побегушках. Так, обычные бумажные дела, я вообще-то всего полтора года после школы, образования еще не получила…

– Да я не о том, – отмахнулась Тамара Владимировна, продолжая с непонятным любопытством рассматривать Аню, – в отдел биолокации обычных людей не берут – ни с образованием, ни без. Шеф намекнул, что вы – индиго, вот я и интересуюсь, вы по какой части паранормал? Думаю, вряд ли рамочница или маятница – по этой части в основном мужчины, а вы, наверное, видящая? Врожденная сенсетива?

– Да я… – растерялась Аня, не ожидавшая такой осведомленности от кондовой администраторши (в те годы подобная осведомленность еще не приняла массовый характер, и уж тем более необычно было слышать подобные вопросы при исполнении служебных обязанностей). К тому же Юра не объяснил ей, насколько Аня может быть откровенной при поступлении на работу, поскольку, как она понимала, начальнице отдела кадров вовсе не обязательно было знать о специфике местного контингента. Юра настолько затюкал ее своими разговорами о всяких секретах, что она теперь боялась сказать лишнего – да и сама подписывала документ о неразглашении. А вдруг это была провокация?

– Даже не знаю, что вам сказать, – наконец вымучила она из себя, – наверное, это – врожденное, хотя тонкие планы я совсем недавно видеть стала.

– Значит, спонтанка, – про себя прокомментировала Тамара Владимировна, – небось клиническую смерть пережили или травму головы?

– Да нет, с чего вы взяли? – смутилась Аня.

– Так спонтанка, обычно, сама по себе не проявляется, – с видом знатока заключила кадровичка, – обычно либо клиническая смерть, либо какое-то другое пограничное состояние. Вангу, вон, смерч затянул, после чего у нее ясновидение пробудилось. Это у взрослых людей ни с того ни с сего не открывается, разве что у йогов, или у каких других, кто медитациями занимается, но это уже не спонтанка, а целенаправленное раскрытие чакр.

– Не знаю, – растерялась Аня, – когда-то в детстве у меня было ясновидение, затем исчезло, затем – совсем недавно – снова появилось. Может, так смерть мамы повлияла…

– Такое тоже возможно, – удовлетворенно заключила кадровичка, – иногда чакры от сильного стресса открываются. А бывает – при передаче по наследству. Может у тебя мама сенсетивой была и тебе этот дар в момент смерти передала?

– Да нет, не была, не передавала.

– Тогда – от стресса, – поставила точку Тамара Владимировна, – очень любила, небось?

– Любила…

– Слушай… Анечка, – заглянула кадровичка в анкету, – а ты не могла бы меня посмотреть?

– Что значит, посмотреть?

– Ну, в плане диагностики… и вообще, по карме. Меня все наши смотрели, но все больше – общие слова, а я бы хотела поконкретней, к тому же мне интересно сопоставить, что другие говорили, и что ты скажешь?

«Начинается, – подумала Аня, – сходу – проверка на вшивость. Что ж, делать нечего, кадры обижать не стоит».

– Вообще-то я давно не диагностировала, – начала Аня, – вы наверное в курсе, что любая сенсетивная специализация постоянной тренировки требует, что бы достоверность была максимальная. А я только в детстве этим занималась, и сейчас даже забыла, как это делается.

– А ты попробуй, – настаивала Тамара Владимировна, – я же тебя не съем, если ошибешься. К тому же все, кто меня смотрел, по многим аспектам расходились, так что я и не жду стопроцентного попадания. Да я и сама точно своего диагноза не знаю.

– Хорошо, попробую, – сказала Аня, – но я не уверена, что у меня получится…

– Да ты не скромничай, – ободрила ее кадровичка, – я понимаю, что демонстрировать ясновидение третьему лицу труднее, чем без свидетелей. Чем больше боишься совершить ошибку, тем большая вероятность ее совершить. Как сидеть? Руки не скрещивать, или тебе все равно? Ты рукой смотришь или на ментале? Может тебе листики с человеческими фигурками нужны? Так у меня есть отксеренные.