Анна Закревская - Rewind without erase Страница 12

Руки с удовольствием принялись за работу, в мозгу выстроились варианты распайки схемы и оптимизации устройства. Нет ничего, что нельзя было бы переиграть. Отставив подальше угрызения совести и терзания, Алистер спешил совершить очередное чудо и старался не думать о том, что возможная неудача обойдется ему невыносимо дорого.

За тихой мелодией скрипки, которая сама собой полилась из динамиков во время сборки устройства, Алистер не сразу расслышал серебряный звон дверного колокольчика. Звон был настойчивым и требовательным. Ах да. Новая клиентка. Или клиент, как знать. Работай, некогда страдать.

Парфюмер кое-как привёл себя в порядок и явился пред очи незнакомой женщины. Беседа потекла привычным руслом: знакомство, его вопросы, её ответы, подбор подходящих вариантов… Алистер уже вызвал демонстрационного бота, как вдруг резкая боль в животе заставила его согнуться пополам. Пришлось сделать вид, что нужно взять одну их склянок с нижней полки и срочно отнести ее в лабораторию. Женщина проводила странного парфюмера недоуменным взглядом, но быстро забыла о нем – к ней уже спешила симпатичная девушка с красивым флаконом духов, предлагая их попробовать.

Ни разу с того момента, как осознал себя в транскоде, Алистер не чувствовал боли. И сейчас она терзала его, выворачивала внутренности наизнанку, словно отыгрываясь за всю предыдущую безбедную жизнь в статусе god mode. Аппендикс? Он справа… Мочевой пузырь? Он ниже… Кишечник? Черт побери, да как можно думать о кишечнике, когда пульсирующая боль буквально сбивает с ног, и непонятно, кого звать, куда бежать и как выйти из этого проклятого цикла…

Повинуясь минутному порыву, Алистер схватил рабочий планшет, вызвал диктофон и начал в полубреду озвучивать свои ощущения.

«третье февррраля, вечер… Я болен. Рези в области живота. Нет, не так – спазмы… Просто адова боль. Не было такого никогда. И я не могу ничего сделать, никакие… визуализации обезболивания, дыхательные упражнения и попытки контроля болевого центра не помогают… Последнее средство. Мерзко и страшно, но я читал, что так делают при болевом синдроме во время ауры. Черт, только бы не начался припадок… Только бы успеть раньше, не скатиться в беспомощность… Шило в ящике стола. Нельзя повредить крупный кровеносный сосуд, я сосредоточусь и ударю в бедро…»

Он не успел. Шило покатилось по полу, планшет отлетел в сторону. Припадок накрыл черной пеленой, на этот раз более глубокой и безнадежной, чем все предыдущие версии. И рядом с Алистером не было никого, кто поймал бы раненого кота в заботливые ладони.

***

Утром четвёртого февраля Кира, ёжась от холода, добежала до соседнего дома и битых десять минут ждала, пока квартира Рачковых соизволит очнуться от прошедшей накануне пьянки по поводу дня рождения Антона. В кухне словно случился Рагнарёк, стулья отчего-то оказались на диване, рулоны туалетной бумаги устилали коридор, словно из сортира сбежала воскресшая мумия, и даже пресловутый лифчик на люстре обнаружился в гостиной.

– Давай я тебе помогу, – хрипло предложила Анжела, привалившись к дверному косяку и пытаясь разлепить ресницы, изрядно покрытые синей тушью.

Впрочем, вся ей помощь свелась к хаотическому сбору пустых бутылок в один большой пакет. И на том спасибо, здраво рассудила Кира, пока её руки на автопилоте отмывали посуду и стирали со стен следы ночного разгула.

– Дети спят? – уточнила девушка у хозяйки.

– Ага, – отозвалась та, коротко хохотнув. – Прикинь, мне вчера Толик выдал, типа, мам, возьми Киру к нам сестрой. Слушай, а ты случайно не…

Нет, боги Сети, только не это…

– Пока не планирую, – отрезала Кира прежде, чем её лобные доли успели дать затрещину речевому центру.

– Э-э… Я о том, что ты вроде бы хотела отпроситься сегодня, – вскинула брови Анжела.

– О, да, точно, – покраснев, Кира отвернулась к раковине. – У мужа презентация вечером, и я…

– Во-о, – удовлетворённо поддакнула хозяйка. – Хорош уже руки гробить, пойдём, я тебе платье подберу.

Платьем дело не закончилось, и Кира нарвалась ещё и на импровизированный мастер-класс по укладке волос. Её невнятные протесты были пропущены вошедшей в раж Анжелой мимо ушей, а осадить её как следует девушка не решилась. Оставалось покорно закрывать глаза, чувствуя, как тяжелеют веки под слоями теней и подводки, а открывая, всё меньше и меньше узнавать себя в зеркале.

«Но внутри я – прежняя, – долбилась в груди растрёпанная птица. – Можно завязать мне глаза лентой, я буду слышать так же хорошо, как и видела».

Громкая зевота одного из близнецов. Тыц-тыц мелодии звонка где-то в спальне. Сонное вальяжное «Алё» господина Рачкова и тут же боевая готовность армейского «Слушаю вас. Да. Понял». Невнятная ругань, несколько секунд молчания – исходящий звонок, а потом сплошные шифровки и намёки, из которых следовало, что кого-то где-то стоит крепко надуть, а если понадобится, то и устранить.

– Ну всё, – словно почувствовав, что Кира ненароком прикоснулась к семейным скелетам со скрипочками, Анжела решительными движениями стряхнула со щёк девушки лишние румяна и подтолкнула её к выходу. – Завтра увидимся.

Последнее, что увидела Кира в узкую щель закрывающейся двери – сонный, растрёпанный Лёлик, пойманный матерью на полпути к заветной девочке-шаманке. А потом тяжёлая кожаная дверь отсекла от неё и недовольный взвизг мальчугана, и увещевания Анжелы, и рубленые фразы телефонных переговоров Антона Рачкова.

***

Расскажи историю о

том, что было, но быстро прошло.

Я хотел бы понять тебя,

Но ты не я6.

Не слишком подходило для фоновой музыки во время сбора гостей презентации бета-версии программы «Olfans», но Лин запустил с имплантов аудиопоток «под настроение», а уж Сеть всегда славилась своим шестым чувством в метком выборе музыки.

Гости, как обычно, устроили внеплановый кофе-брейк, ибо айтишнику и рекламщику только дай повод лишний раз влить в себя черную ароматную отраву. Сам Лин, спрятавшийся за проектором, чтобы отыграть роль закадрового голоса на первом этапе презентации, не позволил себе даже капли воды. Его откровенно подташнивало от сорока с лишним часов бодрствования, проведенных в тщетных попытках восстановить хотя бы малую толику разбитого этой истеричкой сокровища. Даже имя «Алистер» на языке имело вкус проклятия. Как же ты облажался, парень.

Следом пошла другая песня: гитарный перебор, женский голос. Мда, одно другого хлеще…

Его глаза холодны, они глядят сквозь стекло.

И будто мера длины, по пальцам время стекло.

Слабеют все голоса, и в мышцах плещется боль,

Когда в ночных небесах летит Воздушный король7.

Пора было начинать презентацию.

Лин мысленным приказом вырубил линию аудиоцентра, включил микрофон и запустил первый слайд. Смешно и думать, чтобы выкрутиться из этого тупика своими силами, выдав толпе за экраном пару пробников из коллекции Киры. И пока шел беззвучный видеоряд, где на timelapse-съемке таяли ледники, всходило солнце над торосами, внезапно сменяясь раскадровкой поднимающегося в небо облака пепла от проснувшегося вулкана с непроизносимым названием в сорок букв, Лин до белых костяшек сжал кулаки. Вот теперь ты настоящий хакер, волчонок. Забудь, как вскрывал живот обертке правды, извлекая Истину на белый свет, перед детским лагерем таких же, как ты… Ущербных. Никто из вас таким себя не считал. Вы называли это «особенный», когда переставали реветь по ночам в подушку. А теперь ты должен запаковать истину обратно. Наложить швы, кровь подтереть и не забыть внутри какой-нибудь скальпель, не кинуть этим псам от медиатехнологий лишнего слова, которое они могут обратить против тебя.

– С тобой, Лин, – тихий шепот Киры, засланного в толпу казачка для отслеживания настроения на местах, пробился сквозь шум разгоняющихся движков в сердце.

Самая настоящая Истина и самая Нелепая Ложь – суть одно и то же. И это, черт побери, не ради твоего реноме, Алистер Кроу или как там тебя. С тобой я разберусь один на один. Просто деловое иногда важнее личного.

– Нам не коснуться звезд и не объять весь мир, – голос Лина прозвенел как токката замкнувшихся высоковольтных реле. – Все, что мы можем, – это придумать способ шагнуть за край. 5D-образы. Дополненная реальность. Транскод. Но сегодня то, что находится за гранью, обретет новое звучанье. Залогиньтесь, господа. Приятного полета.

И только Сеть упорно не хотела новизны. Ее словно заклинило на двух песнях, неслышимых для всех, кроме Лина. Тяжелый бит и гитарный перелив. Двойное соло на растрепанных нервах.

Сквозь туман врезается сон,

Я готов отключить телефон,

Так давно хотелось уйти,

Но я не ты8.

Самодельная платформа действительно помогла быстро восстановить пять пробников по записям, которые парфюмер всегда скрупулезно вел во время работы. Но все же недостаточно быстро – к началу презентации Алистер не успел, в тот момент как раз прозвучал сигнал об окончании работы чудо-аппарата, вожделенные флаконы темного стекла были вытащены из железной утробы и ждали очереди на маркировку.