Алексей Сухаренко - Блокада. Запах смерти Страница 13

– Дмитрий Сергеевич, с самого утра вас жду! Присаживайтесь поскорее, – пока секретарша закрывала дверь, официально встретил Кубышка Ваньку Зарецкого. А как только створка захлопнулась, жестко спросил: – Бумаги с тобой?

Ванька расстегнул военный френч и достал из-за пояса папку с изготовленными фальшивками.

– Вот и славненько, – заулыбался Афанасий Игнатьевич, углубившись в их изучение. – Хочешь чаю с бутербродами? – вспомнил он наконец о Цыгане.

– Можно, – кивнул Ванька.

– Только бутербродов нет. Тогда одного чая? – решил похохмить Кубышка в прекрасном расположении духа при виде высококачественных подделок.

– Так ведь теперь скажешь, что и сахар с заваркой кончились, – опередил продолжение шутки Иван.

– Сам понимаешь, какое время голодное, – саркастически произнес Сосков и опять стал просматривать бумаги, принесенные от Деда. А закончив, спросил: – Ты к овощехранилищу за Волкову деревню ездил?

– Да, совсем недавно.

– Ну так теперь будешь ездить туда каждый день, перевозить со склада продукты – огорошил его Кубышка.

– Так там фронт рядом! – удивился Ванька.

– Вот поэтому там и схороним, – улыбнулся Афанасий Игнатьевич. – Тебе что, Дед ничего не сказал?

– Дед не любит трепаться, – равнодушно ответил Цыган, на самом деле уязвленный недоверием Нецецкого.

– Там, рядом с бомбежкой, ни одна сука легавая рыскать не будет, – стал объяснять Сосков. – Хранилище официально уже перестало работать, по указанию горисполкома все продукты вывезены, охрана снята.

– Когда мы последнее вывозили, там был мужичок с берданкой, – вспомнил Цыган недавний визит в хранилище.

– Это мой человечек, корешок из старой жизни, – отреагировал Сосков и продолжил инструктаж: – Будешь ездить по одному утреннему рейсу на двух машинах и один дневной рейс на одной машине. По моим расчетам, за неделю должны управиться.

– А почему дневным рейсом на одной? – не понял Цыган. – На двух же мы быстрей справимся?

– На двух, одних и тех же, машинах, полных продовольствия, два раза в день, да в одно и то же время, да с одним и тем же экспедитором даже в потоке выезжающих со склада машин вы примелькаетесь, – убедительно аргументировал Сосков, и было видно, что им заранее продуманы все тонкости дела.

Получив надлежаще оформленные накладные, по которым полученные продукты надлежало доставить на сортировочную базу городского треста столовых, и загрузившись под завязку, обе машины выехали в сторону области. На окраине города машины остановил комендантский патруль. Внимательно осмотрев пропуска и документы на груз, старший лейтенант комендантской роты пожал плечами:

– Что за бардак – сортировочная продуктовая база у самого фронта!

– Сначала туда тащим, а завтра – оттуда повезем, – в тон ему посетовал Цыган, снимая малейшие его подозрения.

На овощной базе машины с продовольствием поджидала вся воровская братия. Дед с удовлетворением осмотрел груз и дал команду разгружаться. Шайка, руководимая Федулей, с шутками и прибаутками в течение часа перебросила все в складские помещения. Настроение у всех было приподнятое. Когда Ванька собрался ехать обратно, воровская компания уже соорудила из привезенных продуктов обильный закусон и расселась за импровизированным столом, намереваясь обмыть почин.

– Жаль, Цыгану посидеть с нами не удастся, – посочувствовал Федуля.

– Ванька для общества старается, ему за это воздастся, – заявил Дед.

– Я даже знаю, когда, – вступил в их диалог Цыган, усаживаясь в кабину грузовика. – Вечером сухим пайком возьму.

– Ванька человек степенный, у него жинка завелась, домой без харчей не пустит, – донесся до Цыгана голос кого-то из молодых урок.

Зарецкий понял, что такое в его адрес молодой урка мог сказать только с одобрения Деда. Вору иметь не только жену, но и женщину, с которой живешь, как с женой, запрещалось. Вору, чтобы сохранить авторитет, можно было иметь только подружку, «бесовку», но не более.

– Кто там бодягу разводит? – моментально вылез из кабины грузовика Цыган и добавил, видя, что никто не торопится сознаться: – Ну кто в бубен захотел?

– Ванька прав, негоже на его авторитет баллон катить. Он попользовался лялькой, которую я ему подогнал после откидки, а теперь мне ее взад вертает. Так, что ли, Ванечка? – ехидно улыбнулся Нецецкий.

– А кто она мне? – попав в хитрую ловушку, выдавил Цыган. – Бери!

Ванька возвращался в город злой. Ему было жалко Софью, судьба которой теперь зависела только от Нецецкого. Всю обратную дорогу его переполняла ненависть к Деду, который разыграл козырную карту ради сохранения своего авторитета. Явиться с такой новостью к Софье не хотелось, поэтому ночевать он решил в общежитии Бадаевских складов, где ему была выделена койка.

Вечером Софья ждала возвращения Ваньки с какой-то необъяснимой внутренней тревогой. Девушка не могла найти себе места, постоянно поглядывая на настенные ходики. Несколько раз она ставила остывший чайник на примус, чтобы к приходу молодого человека без промедления сесть за стол. Ванька все не шел. В голову закралась мысль: с ним что-то случилось. Потом она сменилась грустным предположением, что любимый бросил ее. Девушка стала вспоминать, каким заинтересованным взглядом он смотрел на ее подругу, и ей захотелось плакать. Подозрение, что Настя понравилась Ивану, появилось сразу после того, как они вернулись к ней домой после неприятной сцены у Христофорова. Цыган долго поносил оперного певца, подробно расспрашивал о родителях Насти и ухажерах, а успокоился, только узнав, что она ни с кем серьезно не встречалась. Соня припомнила и реплику подруги тогда, у лотка с мороженым: «Счастливая ты, Софочка, у тебя какой красивый молодой человек».

Незадолго до комендантского часа в дверь постучали, и девушка радостно кинулась открывать.

– Ну, здравствуй, деточка, – на пороге стоял Нецецкий. А за его спиной маячил его постоянный спутник Федуля, который так же приветливо кивнул.

– Что-то случилось с Ваней? – вырвалось у девушки.

– А чего с Цыганом может случиться? – неприятно улыбнулся Дед. – И при чем тут он? Я за тобой приехал. Собирайся, поедем в Каменку.

– Я хочу поговорить с Иваном, – решительно заявила Софья.

– Подожди нас во дворе – отослал Федулю Нецецкий, присаживаясь на стул. А как только тот ушел, приступил к разговору: – Ты что, забыла, кто ты?

Софья молча наблюдала, как на лбу авторитета вздувается синяя венка. Она уже поняла, что Иван не придет, ее судьба решена, но не собиралась возвращаться к старому.

– Ты вся моя с потрохами, и твой с Ванечкой романчик всего лишь моя блажь. – Старый вор схватил девушку и попытался посадить к себе на колени.

– Не трогайте меня! – вырвалась она. – Вы мне противны! И шайка ваша тоже!

– Шайка? – Нецецкий позеленел от злости. – Ты так свою семью называешь, тех, кто тебя с улицы привел, дал крышу над головой, кормил-поил?

– И в постельку укладывал, – зло передразнила его Софья.

– От нас не уходят, детка, – пугающе спокойно произнес Дед и встал.

– Можете не бояться, я про ваши делишки никому не проговорюсь, – постаралась предугадать его опасения Софья.

– А я и не боюсь, – все так же спокойно обронил пожилой вор, задумавшись на секунду, словно принимал важное решение. Потом посмотрел на девушку и неприятно ухмыльнулся: – Пока я не вышел за дверь, еще не поздно мяукнуть.

Нецецкий нарочито медленно направился к выходу. У двери еще раз посмотрел на Софью. Девушка нарочито отвела глаза, показывая, что ее решение окончательное.

Когда створка захлопнулась, от пережитого нервного напряжения сползла по стенке на пол. И в тот же момент в дверь опять постучали. «Неужели Ванечка?» – мелькнула в голове радостная мысль. Но на пороге стоял Федуля.

– Софа, дай попить, в горле пересохло. Да шевелись, а то Дед ждать не любит.

После отъезда отца Сергия с семьей отец Амвросий, в силу своего пожилого возраста и скудного питания, стал быстрее уставать и уже с трудом справлялся с церковными службами. Как деклассированный элемент, он не мог получить даже иждивенческую карточку, а редкие подношения прихожан становились все скромнее. Да и самих прихожан становилось все меньше, потому что артиллерийский обстрел противника уже достиг окраин Волковой деревни и приезжать на службу стало небезопасно. За два последних дня только баба Фрося принесла батюшке чугунок с грибным супом, который голодный священник растягивал как можно дольше, боясь остаться совсем без пищи. Батюшка с надеждой поглядывал на огород, разработанный еще женой отца Сергия, на трех сотках которого были посажены картошка, свекла, капуста и другие нехитрые овощи. После утренней службы батюшка сходил на окраину кладбища, где находился его собственный огород, и, к своему ужасу, обнаружил, что половина урожая картофеля кем-то выкопана. Священник впал в уныние, но вспомнил слова Николки: «Господь своей кровью и телом призывает к терпению. Радуйтесь, ибо вы стали к Нему ближе», – и успокоился.

В последнее время, принимая исповедь прихожан, батюшка обнаружил, как на фоне голода черствеют души верующих. В первую очередь люди каялись в краже продовольствия на работе, объясняя это необходимостью кормить семью, в последнее время чаще звучало покаяние в воровстве еды у своих близких. Амвросий знал, что сказать кающимся, как поддержать их, внушить надежду и наставить на путь правильный. Но исповедь, которую он услышал сегодня утром, окончательно лишила его физических сил. Даже вспомнился лейтенант госбезопасности, который вызвал его на допрос незадолго до открытия церкви.