Людмила Стрельникова - Мастера вызывали? Страница 13

– Ну, я это взял. Я. Пивца страсть как захотелось, а меня вон как отделали, и деньги потерялись. Ни грамма не выпил, такая оказия вышла. Ну хоть бы удовольствие получил, а то морду набили и с сухим горлом выпроводили.

– Да, хорош. Я ему на последние деньги рубаху покупаю, а он её – в клочья.

– Рубаху я зашью. Массажом вылечу руку и сам зашью, – заверил подобострастно отец.

– Да что там рубашка, – махнул рукой Сергей. – Дело в другом. Ты вот всю жизнь посвятил удовлетворению своих желаний, жил как хотел и как легче, с чужими потребностями и нуждами не Считался, их вообще для тебя не существовало. А то, что человек обязан заботиться о других – такого понятия для тебя вообще никогда не существовало. Но хоть под конец жизни ты можешь понять, что существует элементарная человеческая порядочность, что можно жить не для себя, а для кого-то? Сестра звонила, замуж собирается. Где я ей денег на свадьбу наскребу? Где?

Николай Афанасьевич сидел, понурив голову, и молчал.

– Будешь сидеть на хлебе и воде. А то, видишь ли – барин какой: я ему супы варю, ублажаю, а он от безделья мается. Всё, больше варить не буду, некогда мне. Посидишь на хлебе с водой, может, поумнеешь, а я начну сестре на приданое копить.

Глава 10

В ателье работа шла обычным, порядком. Мастера заимствовали детали из новых телевизоров, переставляли в старые или оставляли у себя для перепродажи на сторону по повышенным ценам. Таким образом осуществлялся кругооборот материалов и средств. Сроки выполнения заказов по-прежнему преднамеренно затягивались, с заказчика сдирали лишнюю плату. И Сергей, видя, что собственный пример добросовестной работы на закоренелых мастеров не оказывает ни малейшего влияния, а наоборот – только озлобляет их, попробовал изменить тактику борьбы и выйти непосредственно на начальника.

Он терпеливо дождался, когда примет его директор ателье, товарищ Отпетов, и войдя в уютный кабинет, где царила сонная атмосфера благодушия и попустительства, не присел на предложенный стул из опасения, что стоит присесть – и его собственная бдительность уснёт, как у прочих, и он забудет, зачем пришёл. Поэтому, встав рядом со стулом, молодой мастер решительно заявил:

– Я постою, так удобнее говорить о неприятных вещах. Дело касается работы ателье.

Директор мягко и вкрадчиво улыбнулся.

– А что, разве что-нибудь случилось, или мы план завалили?

– Нет, на первый взгляд, всё идет нормально: заказчика обсчитывают, сроки выполнения отдельных заказов с целью вымогательства затягиваются, детали подменяются.

– Ну что вы! Это всё пустяки, не надо придираться, – поморщился пренебрежительно Отпетов. Главное – план мы выполняем, заказчики на нас не жалуются.

– Это не пустяки, – возразил Сергей. – На таких вот пустяках Пичугин и Абреков дачи себе нажили, гаражи, машины, и не простые «Жигули», а у каждого по «Волге». Я, например, при честной работе на велосипед себе не могу заработать при той же оплате.

– В вас, молодой человек, говорит зависть, самая обычная житейская зависть, так что я не имею права принять ваш разговор к сведению. Вы черните коллектив. Стыдно в вашем возрасте заниматься склоками.

– Какими склоками!? – Сергей даже вскипел от негодования и чёрные глаза замерцали гневом обличения и жаждой справедливости. – У вас под носом творятся безобразия, а вы в упор не желаете их видеть. Вы потакаете хапугам, а честным работникам приходится увольняться. Почему уволились Фомин и Латышев? Они написали на вас жалобу в исполком.

Глаза его, как остриё пики, упёрлись в грудь директора, но за толстым слоем многолетнего благополучия и равнодушия тот оказался непробиваем.

– Фомин и Латышев – обычные «летуны», сегодня здесь, завтра – там, ищут где легче и выгодней. Зачем такие дешёвые примеры? А кляузничать каждый может, много ума не надо. И предупреждаю вас: если вы пойдёте по этому пути, вам тоже придётся покинуть нашу организацию.

– Нет, я пойду другим путем – предлагаю организовать контроль за работой мастеров, пусть проверяют телевизоры, где новые детали вставлены, где старые, почему заменены.

Отпетов смерил его пристальным взглядом и неожиданно быстро согласился:

– Хорошо, попробуем что-нибудь организовать. Идите, трудитесь.

Посылая мастера работать, директор телеателье даже не представлял, в каком круговороте дел вращался этот настырный правдоискатель. После звонка сестры забот у него прибавилось. Но так уж устроен человек – он постоянно должен о ком-то думать, корыстно или бескорыстно, о ком-то заботиться, лишены этого лишь жалкие единицы, пустоцветы общества. Так что у Сергея в этом плане было вполне всё нормально, и хотя заботы тяготили сознание, но они же делали его жизнь осмысленной, нужной другим.

После получения в ателье адресов клиентов, он теперь вначале бежал на вокзал, где помогал разгружать товарные загоны, и после тяжёлого физического труда переходил к умственному, то есть ремонту радиотехники. Но это всё уже после основного трудового дня.

Как он ни крутился, как ни старался, но больших денег не получал, и не потому, что не умел работать, а потому, что был очень честен, прямолинеен и принципиален, то есть имел как раз в себе такие качества, которые мешают зарабатывать крупные суммы и обогащаться. Да и деньги, как таковые, ему были не нужны, хотя на первый взгляд могло показаться, что всю свою жизнь он посвятил накоплению жалких бумажек. Сам он об этом говорил так: «Деньги мне нужны только для того, чтобы отдать их другим», что впрочем, он и делал. Молодой человек не копил их «в чулок» и не откладывал на сберкнижку, последней у него вообще не существовало, а все излишки высылал сестре. Теперь же появился и отец, его тоже необходимо было не только кормить, но и одевать, так как выяснилось, что из одежды он не располагал ничем, даже тёплым пальто и шапкой, все пропил, прокутил в своё время, не заботясь о том, как будет встречать зиму.

Николай Афанасьевич сам о себе не думал, надеясь на «авось», но сын уже сейчас, летом, подумывал, что хорошо бы к осени поднакопить деньжат ему для зимней одежды. К тому же, предстоящая свадьба требовала отнюдь не ста рублей, потому что он не мог допустить, чтобы будущие родственники со стороны мужа сестры потом упрекали его или, что еще хуже, хвастались, что все расходы на свадьбу они взяли на себя, а он, брат невесты, оказался несостоятельным. Так что деньги ему были необходимы исключительно для других. Не зря говорят: «Добрый человек не бывает богатым».

Получив деньги за разгрузку, Сергей направился по вызовам. Очутившись в северном микрорайоне, он сразу же вспомнил о Женьке, и его невольно потянуло к мальчугану, а возможно, и не только к нему, но в остальном он не хотел признаваться себе, поэтому и мы не собираемся выдавать его, пусть остаётся в приятном заблуждении.

«Проверю, как живётся мальчонке, – решил он. – Как-никак мой старый знакомый».

На всякий случай он заскочил в магазин и, набрав продуктов, встал в очередь в кассу.

Пожилая сухощавая кассирша с длинным носом, бросив на него оценивающий взгляд, затрещала счётным аппаратом. Взгляд Сергею не понравился, он сразу понял, что его сейчас обсчитают. Кассирша, видимо, по лицу определила, что парень спокойный, интеллигентного вида, а такие обычно стесняются устраивать скандалы из-за нескольких копеек и терпеливо сносят, когда их обсчитывают, но на этот раз она просчиталась.

Сергея не переносил обмана, надувательства и хотя по натуре не был скандалистом, любил справедливость. Всякая непорядочность вызывала в нём бурю негодования. Продавцам он не доверял, поэтому еще до того, как приблизился к кассе, мысленно просуммировал все покупки.

– Пять рублей семьдесят копеек, – оповестила кассирша.

– Вы ошиблись – пять рублей три копейки, – поправил Сергей хладнокровно.

Кассирша моментально вскипела:

– Не думаете ли, что машина хуже вас считает? Будет мне тут всякий указывать.

– Пять рублей три копейки, перечитайте, – спокойно, но настойчиво повторил покупатель.

Кассирша защёлкала на аппарате, но, как ни странно, у неё получился тот же результат.

– Пять рублей семьдесят копеек, – вызывающе нагло заявила она.

– Вам, может, на бумажке расчёт предоставить? – не сдавал позиций Сергей. – Я повторяю – вы ошиблись. И пока правильно не сосчитаете, не заплачу.

Кассирша смерила его ненавистным взглядом, выразившим, что она презирает его за мелочность, и обронила сквозь зубы:

– Плати и не задерживай очередь.

Из магазина Сергей направился к дому, где жили Холмогорские, поднялся на пятый этаж, позвонил.

Из-за двери раздался детский голосок:

– Кто там?

– Открывай, Женя. Это дядя Серёжа.

– Дядя Серёжа, – послышался радостный возглас, после чего на площадку выскочил мальчуган и, обняв мастера за ноги на уровне своего роста, пролепетал: – Ты чего долго не приходил? Я так по тебе соскучился. Ждал, ждал, а ты не приходишь.