Александр Филиппов - А вот ещё случай был… Занимательные истории Страница 13

– На нас она держится, Юрий Степанович, – мотнул головой Борщёв. – Если бы не наши, нефтяные да газовые деньги, посыпалась бы давно страна к чёртовой матери! К тому же ставлю вас в известность, господин генеральный директор, что на территории колхоза «Рассвет», где мы только что с вами побывали, нефтеносные слои богатейшие. И мы их в ближайшее время застолбить должны. Отжать у Колесова землишку.

– Это как, интересно? – полюбопытствовал Клифт.

– Да проще простого! «Рассвет» одному банку по кредитам десять миллионов рублей задолжал. С урожая планировал рассчитаться. Но это не раньше, чем месяца через три-четыре. Пока хлеб уберут, пока продадут, да деньги за него выручат… А мы ждать не будем. Наша компания долги «Рассвета» у того банка давно перекупила. И мы в ближайшие дни инициируем в отношении не рассчитавшегося по кредитам хозяйства процедуру банкротства. И земли его, а главное, недра, к нам в собственность отойдут!

16

Клифт не любил и побаивался того, что у братвы в криминальном мире называлось «везухой». Жизнь, как известно, складывается из полос, и вслед за светлой непременно чёрная наступает. Причём чем дольше «везуха» прёт, тем шире, продолжительнее затем чёрная полоса. А потому, считал он, лучше уж серенькая жизнь, этакая, серединка на половинку, что б без оглушительных удач, но и без глубоких провалов. Так-то оно надёжней, спокойнее.

Весь личный опыт его о том же свидетельствовал.

Помнится, как-то бомбанул на пол-лимона отечественных рублей одного лоха в автосалоне, а через день глупо спалился. Приметил в метро пассажирку с приоткрытой сумочкой, недолго думая, рефлекторно больше, чем из нужды в деньгах, клешню туда свою запустил, и – бац! На опергруппу по борьбе с карманными кражами нарвался. Дамочка эта, капитанша полиции, как оказалось, намертво руку его прихватила, тут же друганы её – опера подоспели. В итоге – трёшку строгача схлопотал, и пол-лимона на хазе пропали. Кенты божились, что деньги в общак, для согреву Клифта на зоне, передали. Может, и так, а только он бабками теми не попользовался. Он ведь по той, зоновской жизни, слава те Господи, в авторитете, с ворами чаи гоняет. Уж чего-чего, а чаёк на замутку, или косячок раскумарится ему с любой дачки перепадает. И чифирнуть – последний глоток непременно за ним. А, как известно, не каждому фрайеру «пяточка» достаётся!

Вот и сейчас, вляпавшись неожиданно в масляную, покатившую вдруг, словно «ломбарджини» по немецкому автобану, жизнь, Клифт не расслаблялся ни на минуту. Предвидя отчётливо, что кончится эта кучерявая пора либо командировкой очередной на длительный срок, либо вообще деревянным прикидом под железной табличкой с номером в безымянной могиле, в каких неопознанные, невостребованные трупы за государственный счёт хоронят.

А потому держал Клифт навострённые уши на стороже, а хвост – пистолетом.

И всё-таки неожиданным для него оказалось то, каким будничным тоном доложила ему на следующий день в офисе секретарша по селекторной связи:

– Юрий Степанович! К вам супруга приехала.

– К-какая супруга? Чья супруга? – ошеломлённо воззрился он на красный огонёк, пламенеющий над микрофоном аппарата.

– Да ваша, чья же ещё! – не без ехидства, как показалось Клифту, пояснила Гиена Львовна.

«Приплыл» – успел тоскливо подумать Клифт, начал было оглядываться по сторонам затравленно – куда бы сейчас сквозануть, но тут дверь в его кабинет отворилась.

Блондинка среднего возраста, чуть полноватая, со следами былой красоты, благоухающая тонкими духами.

Клифт сразу понял, что принадлежит она другому, недоступному ему в обычных условиях, миру. Обитающему в огороженных заборами виллах Рублёвки, куда и домушникам-то соваться не след, а уж карманникам и вовсе нечего делать – слишком бдительно стережёт своих работодателей вымуштрованная охрана, да и к карманам да к сумочкам домовладельцев ни в жизнь не подступишься.

Клифт, намеревавшийся до того просто пройти мимо визитёрши с каменным выражением лица, и пока начнутся разборки – что да как, спуститься в лифте, рвануть от этой нефтяной конторы подальше, вдруг обмяк за столом.

А дамочка глянула на него васильковыми, с поволокой, глазами, и, кажется, не удивившись ничуть, произнесла прищурившись:

– Ну, здравствуй, дорогой муженёк!

А потом, глядя на столбом застывшего Клифта, выговорила сердито:

– Что ж ты не удосужился позвонить, или хотя бы эсэмэску прислать, как доехал, как на новом месте обосновался?

«Что она несёт? – лихорадочно соображал Клифт. – Почему не орёт дурным голосом, мол, куда супостаты её настоящего мужа дели? А может, она близорукая, или вообще слепая, и подмену не разглядела пока ни хрена?».

– Э-э… занят был… – проблеял он, заметив через проём открытой двери, что столпились там набежавшие девчонки из секретариата, и пялятся с жадным любопытством, хихикая в кулак – шутка ли: жена босса приехала!

Однако супруга Жабина явно слепой не была. Она шагнула с распростёртыми объятиями на встречу Клифту:

– Я так рада тебя видеть, дорогой!

«Дорогому» не оставалось ничего другого, как выйти из-за стола на ватных ногах, и осторожно, словно авиабомбу с необезвреженным детонатором, приобнять визитёршу. А та, щекотнув ему платиновым локоном ушко, шепнула чуть слышно:

– Расслабься, идиот! Морду радостную сострой. После всё объяснишь…

Четверть часа спустя они ехали рядышком на заднем сиденье джипа, Клифт молчал, косясь на новоявленную жену, а та щебетала так, будто и впрямь была слепа и считала сидевшего рядом незнакомого мужика своим законным супругом:

– Я без предупреждения решила нагрянуть. Вдруг ты здесь… хи-хи… какую-нибудь молоденькую нашёл! Знаю я вас, мужиков. За вами глаз да глаз нужен. А городок этот, Южноуральск, ничего. Цветов много на улицах, зелени. Я думала, грешным делом, тут одни трубы комбинатов разных дымят, да нефтяные вышки на каждом шагу…

Клифт поддакивал заморочено, бормотал в ответ что-то невразумительное.

– Ладно, – указывая глазами на водителя, пресекла его потуги лже-жена, – дома поговорим.

Осмотрев гостиничные апартаменты, заключила снисходительно:

– Неплохо устроился.

А когда хлопотливая хозобслуга, всполошённая приездом супруги шефа, наконец, оставила их одних, произнесла со вздохом:

– Ну, колись, муженёк, куда ты моего засранца дел?

– К-кого? – непонимающе переспросил Клифт. Он стоял посреди гостиной, соображая судорожно: «Эта баба что, тоже самозванка? Аферистка-шантажистка? Но откуда она, падла, то, что настоящего Жабина кокнули, пронюхала, и чего теперь хочет? Сколько за молчание своё запросит?».

А дама между тем опустилась устало в мягкое кресло у низкого столика, отщипнула крупную виноградину от увесистой кисти в хрустальной вазе, положила в напомаженный ротик, передразнила сварливо:

– Кого-кого… Муженька моего настоящего. И за каким чёртом ты его тут изображаешь?

– Мужа? Вашего? – тянул, медля с ответом, Клифт.

– Да моего, не твоего же, – усмехнулась гостья.

– Не понимаю, гражданка, о чём вы толкуете, – пошёл в несознанку, будто на допросе у следователя, не имеющего железных улик, Клифт. – Я, если хотите знать, вообще холост. А вас в первый раз в жизни вижу!

– А я тебя, хрена моржового, тем более! – с недобрым прищуром заявила дама. – Я вот сейчас свисну челядь, и прикажу ментов пригласить. И паспорт им покажу. А в нём, между прочим, штампик имеется. Удостоверяющий, что я, Ольга Игоревна, сочеталась с гражданином Жабиным законным браком… э-э… страшно подумать, пятнадцать лет назад! И учтите, господа полицейские, – обернулась она к воображаемым стражам закона, коих, слава Богу, пока в комнате не наблюдалось, – этот гражданин вовсе не мой муж. А стало быть, не Жабин Юрий Степанович, за которого его здесь все принимают!

Клифт, сообразив, что ломать комедию дальше бессмысленно, присел рядом на соседнем кресле, взял со стола сигареты, щёлкнул зажигалкой, пустил дым в потолок. А потом поинтересовался с кривой улыбкой:

– Что ж ты сразу меня не сдала?

Дама похрустела очередной виноградиной на белоснежных зубах, ответила уклончиво:

– Да-а… Разобраться надо сперва… Хотя бы познакомится для начала. Ты вообще, мать твою, кто?

– Я-а? – мусоля сигарету, пожал плечами Клифт. – Так, случайный пассажир на этом нефтяном танкере.

– А зовут тебя по-настоящему как?

– Арчибальд. Арчибальд Пантелеймонович Тараканов, – выдал без запинки первое, пришедшее в голову карманник.

Дама хмыкнула понимающе:

– Ну и чёрт с тобой, Арчибальд. Ты мне, Пантелеймоныч, только честно скажи: муж-то мой благоверный где?

Клифт понял, что придётся колоться. Придав лицу подобающее моменту печальное выражение, он произнёс торжественно-скорбно: