Екатерина Риз - Закон подлости Страница 14

– Защите есть что сказать? – поинтересовался седовласый судья, когда прокурор с серьёзным лицом закончил свою речь и сел.

Дмитрий кашлянул, поднялся.

– Да, ваша честь. У нас будет ходатайство, мы просим о доследовании. Мы считаем, что прокуратура несерьёзно отнеслась к заявлениям моего клиента в части полученных от гражданина Савушкина угроз в физической расправе. У нас есть доказательства преследования и письменных угроз. Прокуратура почему-то об этом умалчивает.

– Дмитрий Александрович, – судья откровенно усмехнулся, – хотите сказать, что ваш клиент скрылся с деньгами гражданина Савушкина, потому что боялся, что его побьют?

– А почему нет? Я бы тоже скрылся. Особенно, когда меня обещают лишить самого важного.

– Рискну полюбопытствовать: чего именно?

– Явно не чести, – негромко проговорил прокурор, посмеиваясь и уткнувшись в бумаги.

Харламов послал ему ехидную улыбку.

– Явно. И даже не денег. Мой клиент всерьёз опасался, что его лишат мужского достоинства. Михаил Петрович, вы ведь опасались?

Дюжий дядя с печальным лицом также печально кивнул. А мужчина средних лет, сидящий рядом с прокурором лишь головой качнул, видимо, поражаясь чужой наглости. Он, кстати, весовой категории ответчика никак не соответствовал, но Дмитрия Александровича это нисколько смущало.

– У нас есть письменное доказательство, где, как мы убеждены, рукой истца, написана угроза нарушить репродуктивную функцию моего клиента, раз и навсегда.

– А на заборе я ничего не писал? – возмутился мужчина.

– Истец. – Судья даже пальцем ему погрозил, а Харламов полюбопытствовал:

– А вы писали?

– Дмитрий Александрович, давайте уже закончим этот цирк, – попросил прокурор, – посмеялись и будет.

– Мне вот нисколько не смешно. Я, знаете ли, дорожу этой частью своего тела, считаю, что она не так дурна и ещё мне пригодится. Поэтому понимаю страх и возмущение своего клиента. И прошу суд обратить внимание на угрозы истца, которые мы готовы документально подтвердить, и которые не позволили моему клиенту вовремя выполнить условия договора по возврату оговоренной ранее денежной суммы.

Маша сидела и улыбалась. Даже губу закусила. А потом Дмитрий обернулся, и без сомнения в этот момент её увидел, замолчал, сбился на секунду. Немного удивился, но затем усмехнулся. А Маша машинально подняла руку и указала ему на волосы. Харламов тут же свои пригладил, ещё мгновение сверлил её весёлым взглядом, после чего вернулся за стол. На кресле покрутился, снова на Машу посмотрел. Кажется, её присутствие его не на шутку развеселило.

– Дмитрий Александрович, ты собой доволен?

Маша услышала, как прокурор, проходя мимо Харламова, задал ему этот вопрос. Дмитрий усмехнулся, складывал документы в дорогущий портфель.

– Буду доволен, когда судья вердикт вынесет.

– Ты хочешь вердикт в свою пользу за слово из трёх букв на мятой бумажке?

– Посмотрим. Евгений Палыч, а ты чего так разволновался? Может, по коньячку?

– Я с тобой не пью. Когда работаю.

– Ну, тогда после вердикта? К тому же, мне не до тебя, меня вон девушка дожидается. А тебя товарищ полковник в прокуратуре.

На Машу уставились две пары мужских глаз, после чего Евгений Павлович в прокурорском кителе, кинул на Харламова выразительный взгляд.

– Порой даже позавидуешь, как некоторые хорошо устроились.

– Палыч, ты не поверишь, родственница!

– Конечно.

– Я, правда, родственница, – вмешалась в их разговор Маша, точнее, попыталась это сделать. – А ещё адвокат.

– Ты слышал, Палыч, она адвокат.

Маше подарили снисходительную улыбку, недоверчивый взгляд, и прокурор Евгений Павлович покинул зал заседаний.

– Ты что здесь делаешь, родственница?

– У меня была апелляция. Потом вас увидела в расписании, решила послушать.

– И как?

– Вы очень любите все части своего тела, Дмитрий Александрович. Я это поняла.

Он посмеялся. Отошёл на шаг, окинул Машу взглядом.

– Как любой нормальный человек, – сказал он.

Они вышли вместе из зала, причём Харламов то ли позабыл, то ли просто не подумал пропустить её в дверях вперёд. И по коридору направился бравым шагом. Маше пришлось его догонять. Хотя, она понятия не имела, зачем это делает.

– И как ваши шансы? – спросила она.

– После дурацкого представления?

– Да.

– Думаю, повысились.

– Потому что судья – мужчина?

– Потому что мне нужен был повод для отсрочки. Я её получил. Пусть и такой глупый повод. Иногда нужно уметь посмешить людей. – Дмитрий кинул на неё изучающий взгляд. – Маша, ты боишься быть смешной?

– Боюсь ли?.. Не знаю. Но это неприятно.

– А ради дела?

– Возможно.

– Это не тот ответ.

Она выдохнула. После чего сказала:

– У меня ещё не возникало подобной ситуации.

– Правильно. Потому что ты не даёшь ей развиться. Ты тут же глушишь её подборкой статей и законов. А судьи, знаешь ли, тоже люди. И мало того, прокурорские тоже люди. Нужно уметь заводить друзей.

– Дмитрий Александрович, кого вы обманываете? Хотите сказать, что этот… Евгений Павлович ваш друг?

– Когда мне это нужно, он мой друг.

Они остановились перед выходом, дожидаясь пока охрана проверит входящих и осмотрит их сумки. И Дмитрий, воспользовавшись моментом, повернулся к Маше. Они стояли рядом, и ей даже пришлось закинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. И тут же решила, что она зря это сделала. Взгляд Харламова был внимательным, даже въедливым. А ещё он посетовал:

– Ты совсем не улавливаешь сути, детка.

Маша обдумала его слова, но не смысл, а его тон.

– Во-первых, я не детка, а во-вторых, я улавливаю. Но не думаю, что я согласна.

– Ты просто маленькая ещё.

На это она отвечать не стала, потому что любое её слово против, он воспринял бы, как доказательство своего предположения.

Они вышли из здания суда, и Дмитрий спросил:

– Ты на машине?

– У меня нет машины.

– Как? Совсем? А как же ты передвигаешься?

– Общественным транспортом, Дмитрий Александрович.

– Дичь какая. Купи себе машину.

– Как только заработаю.

– Это долго. Хочешь, я тебе куплю машину?

Маша брови сдвинула.

– За что?

Он стоял совсем близко и широко улыбался, глядя на неё.

– За то, что родственница.

Под его взглядом она смущённо кашлянула. Горло перехватило непонятным спазмом, а взгляд метался между тяжёлым подбородком Харламова, узлом дорогого галстука и лацканами пиджака стального цвета. Маша не могла себя заставить посмотреть Дмитрию в глаза. Уже и не рада была, что отправилась на это слушание, не понимала, что её завлекло (ну, помимо адвокатского таланта Дмитрия Харламова, конечно), и теперь стояла перед ним, как девчонка, с портфельчиком в руках. И её портфельчик не шёл ни в какое сравнение с портфелем Дмитрия Александровича из натуральной кожи питона.

– Пойдём, я тебя отвезу. – Он непринуждённо приобнял её за плечи. И жест был именно непринуждённый, ничего не значащий, и прицепиться ей было не к чему. И когда Маша машинально отступила из-под его руки, это снова сыграло не в её пользу. Она казалась странной и жеманной.

– Не нужно, я доберусь.

– Прекрати выдумывать. – Харламов остановился и к Маше повернулся. И взглянул уже совсем иначе, с явным недовольством её поведением. И голос его зазвучал наставительно. – Никогда себя так не веди. Если, конечно, хочешь стать хорошим адвокатом. Ты из всего должна извлекать пользу, даже из мелочей. Замечать их и использовать. И отказаться оттого, что тебе необходимо, это верх глупости. Даже в таких мелочах. Первое правило адвоката – это уверенность в себе. Второе – умение расположить к себе людей и убедить их в чём угодно. То есть, ты должна быть искренна и доброжелательна. И третье – ты должна уметь улыбаться, не смотря на то, что у тебя на уме на самом деле. Даже если ты проигрываешь дело. Улыбаться ты умеешь, теперь научись этим пользоваться. И перестань строить из себя гордячку, я таких не люблю. – Он снова указал рукой в сторону ряда машин на стоянке, там стоял его «Кайен». – Пошли, я отвезу тебя в твою бесплатную контору.

– Мне к парикмахеру надо, – сказала Маша, обгоняя его на шаг и направляясь к его машине.

Дима улыбнулся ей вслед.

– Как скажешь, дорогая.

4

– Замуж? Ты собралась замуж?

В голосе матери слышалось серьёзное удивление, и даже непонимание. Маша дала ей минуту на это удивление, выслушала вопрос несколько раз, в это время разглядывая узор на кухонных обоях, после чего рискнула вклиниться в тираду матери о том, что она не понимает, из-за чего вдруг такая спешка.

– Мама, никакой спешки нет, не нужно выдумывать. Мы со Стасом встречаемся не первый месяц, и я тебе про него рассказывала.

– Рассказывала, – согласилась Галина Ивановна, тон её оставался настороженным. – Но мы даже незнакомы.