Анатолий Гладилин - Тигрушка (сборник) Страница 14

Ира позвала:

– Ты знаешь, у меня прокол. Я утром звонила в мясную лавку, ну да, в ту, что я предпочитаю, и заказала назавтра говяжий язык. Я забыла, что у Лизы инвентаризация, она не успеет вернуться в город до закрытия лавки. А я ей обещала, что приготовлю на ужин…

– Никаких проблем, – перебил я, – завтра приеду и куплю язык. Надо назвать твою фамилию?

– Ты же везешь Машу к врачу!

– У Маши врач в час дня. После я завожу Машу домой и прямиком в лавку. Что мне сказать? Заказ для Ирины?

– Я там прохожу как «русская дама».

– Прекрасно. Беру язык и сразу к бабам. Любую бабу, к которой приходишь с говяжьим языком, уже не надо уговаривать…

Ира снисходительно слушала мои глупости. После того, как решились проблемы завтрашнего дня…

– А сейчас я бы попросил меня отпустить. Не нравится моя спина.

Вот тут мне надо было бы прикусить свой язык, ибо Ира испугалась.

– Немедленно домой, – энергично приказала она, – и полежи хотя бы час на спине.

В общем, мы расстались довольные друг другом.

Я вызвал лифт, и из него вышел «процедурщик» с кислородной маской.

Пятого ноября началось нормально. Зануда глазник продержал Машу всего полчаса, сказал, что все в порядке. И к Ире я приехал даже раньше, чем рассчитывал. Припарковал машину почти рядом с ее домом. Не каждый день такая удача! Дай, думаю, загляну к Ире, ведь мясная лавка еще закрыта. Может, Ира попросит что-нибудь прикупить? А если Ира спит, то тихо поиграю с Тигрушкой, напою его из крана и попрусь по своему обычному маршруту с заходом в лавку и кафе.

Повторяю, последнее время, когда я являлся к ней без звонка, то открывал дверь с опаской. Сегодня никакой тревоги, ведь вчера она выглядела почти как соленый огурец! Я осторожно повернул ключ (вдруг она спит?), вошел. Иры не было, это я понял сию секунду. Постель в ее комнате кое-как застелена, тумбочка, столик, стул сдвинуты, на полу и на кровати разбросаны ее врачебные бумаги. Т. е. Ира точно сама не выходила из квартиры, ее увезли или унесли. В Лизкиной комнате совсем странно. Ее широкая кровать у окна собрана и поставлена на попа. Окна у них всегда открыты, но с Лизкиного окна сорвана металлическая сетка. Тигрушка выпрыгнул на улицу? Но он же не мог сорвать сетку? И мебель у Лизы тоже сдвинута. А где Тигрушка?

– Тигрушка, Тигрушка!

Я смотрел на верхние полки, где он обычно прятался в коробках.

– Мяу! – раздалось сзади.

Откуда он вылез, не знаю. Вид очень испуганный.

– Тигрушка, пойдем в ванную, попьем.

Он последовал за мной, вскочил на раковину, устроился поудобнее и долго-долго с жадностью пил, подставляя язычок под струю воды.

Мы пошли на кухню. Его блюдце с кроками и паштетом были наполнены, он к ним еще не притрагивался.

– Тигрушка, надо поесть.

Нехотя, для приличия съел парочку кроков и отвернулся.

– Тигрушка, я сейчас тебе объясню ситуацию.

Он слушал, не поднимая головы.

– Иру увезли, как в прошлый раз, в «Помпиду». Я пойду в госпиталь, и надеюсь, мы к вечеру вернемся вместе с ней. И вечером приедет Лиза. Ты не нервничай, никто тебя одного не оставит.

Когда я вел с ним душеспасительные беседы, он никогда не смотрел мне в глаза. Слушал, не поднимая головы.

Я не успел подойти к японскому парку, как мне навстречу вышла Лиза.

– Папа, я звонила Алке, чтоб она тебя нашла и запретила входить в нашу квартиру. Иначе ты запаникуешь.

– Я уже был там.

– Ладно, пойдем. Я дома еще не была. Переоденусь и выпьем чаю. Нам некуда торопиться.

Информация от Лизы. На работе она отключает свой мобильный, пользуется только служебным. В загородный филиал она приехала к восьми утра. В одиннадцать ее подопечные попросили паузу. Вышли покурить, она включила на минутку свой мобильный и нашла там сообщение от дирекции парижской полиции. Вскочила в машину и помчалась в госпиталь. Помчалась – красиво сказано. С трудом пробивалась сквозь дикие пробки. В госпитале видела маму. Она подключена к аппарату, дышит. А врачи рассказали, что произошло: мама вызвала по телефону «скорую помощь». Врачи прибыли, стали звонить и стучать в дверь. Никто не открывает. А двери в нашем доме цельнометаллические, не сломать. Врачи вызвали пожарных, пожарные перегородили улицу и по своей лестнице залезли в квартиру, благо окна были распахнуты. Металлическую сетку, конечно, порезали. Они и открыли дверь врачам. Мама не дышала. Две бригады врачей и пожарных делали все возможное, и через тридцать минут сердце заработало, дыхание восстановилось. Но – предупреждают врачи – на самом деле никто не знает, когда сердце остановилось. Может, прошло больше часу. И все это время кровь не поступала в мозг. Приготовьтесь к тому, что надежды мало.

Лиза взяла на руки Тигрушку, потискала, погладила. Он заурчал.

И мы пошли с Лизой в самый модерновый парижский госпиталь, заложенный еще президентом Франции Жоржем Помпиду. Что мы там видели и что мы там делали, к нашему повествованию отношения не имеет. Ведь мой рассказ посвящен только усатым, полосатым и с хвостиками. А таких пациентов мы в «Помпиду» не наблюдали.

Шестого ноября из Москвы прилетел Сережа, и мы уже втроем дежурили в госпитале. С Сережей у Тигрушки были старые отношения, и он чуть-чуть успокоился.

Седьмого ноября Ире сделали энцефалограмму (а может, это называется еще мудренее, увы, медицинские термины в моей голове не задерживаются), т. е. проверку мозга на предмет… ну, в общем, вы понимаете. Мы сидели в госпитале и ждали врачиху, которая должна была сообщить результаты. Долго ждали. Когда стали выпроваживать посетителей, выяснилось, что врачиха исчезла. Испарилась, как в землю провалилась или вылетела в окно на помеле.

– Приходите завтра, – сказала милейшая, улыбающаяся, молоденькая, ни за что не отвечающая медсестра.

Не доходя до Ириного дома, мы завернули в знакомое кафе, где на открытой веранде стояли оранжевые фонари-обогреватели и можно было курить. По-взрослому, без эмоций мы обсуждали ситуацию.

– Может, врачиха совсем не сволочь, – сказал Сережа. – Ведь она нам дала еще один день надежды.

А я сказал, что если экзамен отрицательный, то я против аксеновского варианта.

Об аксеновском варианте мы все, и в первую очередь Ира, невольные участники этой истории, говорили многократно. Бог дал Василию Павловичу легкую смерть, а то, что его еще полтора года мучили врачи, настоящее варварство. Конечно, медицина достигла огромного прогресса, но согласился бы сам Аксенов, чтоб над ним так экспериментировали? Когда Леша привел меня к нему в палату в Институт Склифосовского, я так и не разобрался, понимает ли Вася, что с ним происходит, и молил Всевышнего, чтоб Аксенов не понимал.

Лиза помолчала, а потом сказала, что она тоже против аксеновского варианта. И добавила:

– Хорошо, что Тигрушка не слышит нашего разговора.

И мы с Сережей не восприняли это как шутку.

Не знаю, как бы перенесла все Лиза, если б не Сережа. За ним она была как за каменной стеной. Лиза взяла на работе отпуск и решила лететь с Сережей в Москву, чтобы захоронить урну в семейной могиле на маленьком подмосковном кладбище Ракитки. А пока хлопоты, хлопоты, хлопоты. Алла и Лиза распределили всем обязанности, подключились Ирины подруги, Лиза и Сережа ходили как привязанные друг к другу, а мне было поручено, как сказала Аля, «задействовать административный ресурс», т. е., пользуясь хорошим отношением ко мне посольства, срочно получить в консульстве все необходимые бумаги для ввоза урны в Россию. И вот в хлопотах я забежал по дороге к Лизе. В квартире был только Тигрушка, который сидел у входной двери – основное его занятие в последние дни. Я позвал его на кухню, он нехотя за мной поплелся.

– Тигрушка, не надо ждать Иру. Она не придет. Ее нет. Понимаешь?

И тут со мной что-то случилось. Обычно я держал себя в руках. Увы, это были далеко не первые похороны. Я похоронил почти всех своих друзей и, повторяю, умел держать себя в руках. Видимо, сказывается возраст. Ну, словом, я заплакал в голос. И когда я начал понемногу успокаиваться, я увидел, что Тигрушка очень близко от меня и смотрит мне в лицо. Причем это не были глаза Тигрушки, глаза домашнего кота. Это был строгий взгляд какого-то высшего, незнакомого мне существа… Не знаю, как назвать. Клянусь, я ничего не придумываю. Так было. Я достал платок, вытер слезы, чтоб понять, что означает этот странный взгляд Тигрушки. Но Тигрушка уже сидел около входной двери, повернувшись ко мне спиной.

Еще Ира говорила, что все слишком заняты ею и не обращают внимания на Тигрушку, а с ним что-то происходит. Слишком много пьет, это плохой признак. «Вот лучше себя почувствую, и мы с Лизой отвезем его к ветеринару».

После возвращения из Москвы Лиза почти сразу улетела в Италию. Накануне сказала:

– Надо заняться Тигрушкой. Но сейчас у меня просто сил на него нет. Вернусь, и тогда… Папа, тебе тоже надо отдохнуть. Я договорилась с соседкой на нашей лестничной площадке. Она заядлая кошатница, вызвалась приходить к Тигрушке по нескольку раз в день. А ты, если заскучаешь, заезжай для контроля.