Марина Белова - Злой рок Сейшельських островов Страница 14

Через три минуты, мы, спешно словно воровки, покинули бунгало. Как мы выходили, вряд ли кто мог видеть. Я мысленно поблагодарила хозяев отеля за то, что они не потрудились проредить ветки, нависающие над дорожками. Ветки укрыли нас от посторонних глаз. В сторону пляжа мы не рискнули пойти – на песке могли остаться наши следы. Не доходя до главной аллеи, мы ушли с дорожки. Пришлось буквально ползти под ветками по земле. Стараясь найти лазейку, мы поменяли направление и вынырнули из зарослей почти рядом с домиком Алены. Вернее вынырнула одна я, Алина почему-то замешкала.

На веранде горел свет. В креслах качалках сидели Алена и Поль. Как назло, их головы были обращены в нашу сторону. Они прервали разговор и стали присматриваться. Интересно им, видите ли, стало, кто это там лазит ночью по кустам.

К объяснениям я готова не была, и потому хотела удрать или отступить в темноту, но кофточка зацепилась за сучок. В сердцах я чертыхнулась:

– Черт, кажется, порвала. Темно-то как.

– Марина Владимировна, это вы? – спросила громко Алена.

«Узнала! Смысла нет, теперь лезть обратно в кусты», – с досадой подумала я.

– Алена, а это ты? А мы с Алиной Николаевной заблудились. Это твое бунгало? Надо же! А мы хотели сократить путь, пошли по газону, потом в кусты встряли. Думали, они скоро закончатся, да где там! – лепетала я, как будто оправдывалась. – Начали искать, где пореже кусты растут и вконец заблудились. Надо же, как я исцарапалась.

Пока я вздыхала, Поль как-то странно на нас смотрел. В его взгляде не было ни грамма сострадания – только удивление. «Что им понадобилось в кустах, да еще глубокой ночью», – можно было прочесть в его глазах.

– А где Алина Николаевна? – спросила Алена.

Моя подруга вышла на свет. Зрелище она представляла плачевное. Блузка была порвана в нескольких местах. Руки и ноги поцарапаны до крови. К груди моя подруга прижимала нечто живое и серое.

– Ежик! – Она вытянула руки, показывая находку.

То, что находилось у нее в руках, оказалось колючим зверьком, действительно очень похожим на ежика.

– Ежик? Тенрек! Этого зверя зовут тенрек, – поправил Алину Поль. – Так это вы за ним в кусты лазили?

– Да! – с радостью приняла я подсказку. – Мы услышали шорох в зарослях. Погнались и … заблудились.

Мы врали и, наверное, не очень убедительно, потому что Поль смотрел на нас с некоторым недоверием.

– Вы лучше выпустите зверька, он и укусить может, – предупредил он нас.

Алина тут же отпустила тенрека в траву. Зверек чихнул и скрылся в темноте.

– Надо царапины зеленкой помазать, – предложила Алена, с состраданием разглядывая своих начальниц. – У меня есть.

Ее жалость только разозлила меня.

– Ага, – фыркнула я. – И на кого мы будем похожи? На попугаев? Нет, у меня есть перекись водорода. Пошли, Алина.

– Кстати, Поль, у нас должна завтра состояться экскурсия. Ничего не поменялось? Она состоится?

– Да, сбор в девять утра в холле отеля. А почему спрашиваете? – насторожился Поль.

– Просто так, – пожала Алина плечами.

– Спокойной ночи, – пожелала я и зашагала к морю.

По освещенной аллее в таком виде передвигаться было опасно. Нас могли запомнить отдыхающие и на вопрос полицейских: «Что вчера вечером вам бросилось в глаза?» они могли указать на нас. Мол, вчера ночью две дамы шли по аллее в разодранных в лоскуты платьях. Потом доказывай, что ты не имеешь никакого отношения к смерти Иванова.

– Марина, как ты думаешь, что случилось с Ивановым? – спросила Алина, спотыкаясь и утопая каблуками в песке.

– Не знаю. Мог поскользнуться в ванной, не удержаться и удариться головой о раковину.

– Как поскользнуться? – допытывалась Алина.

– Как поскальзываются, выходя из душа!

– Но он был в майке и кроссовках, – вкрадчиво напомнила она. – В кроссовках душ не принимают.

– Значит, он не сам ударился головой, а его ударили – сказала я, поворачивая к ней свое лицо. – Ты это хотела услышать?

– Марина, это третий труп, – зловеще зашептала она. – Третий. Если так пойдет, то…

– То что? Не городи ерунды, – шикнула я на нее. – Бабенко оступился, Кудрявцев умер от сердечного случая. Иванов… Иванов… – я пыталась найти естественную причину его смерти. – Ему тоже могло стать плохо. Внезапно закружилась голова, и он навернулся с высоты своего роста. Неужели не понятно?

– У него закружилась голова, – кивнула Алина и оглянулась, не идет ли кто за нами. – Столько крови! Похоже на выстрел в лицо.

– Совсем не похоже! От выстрела дырка. А у него лицо как будто ножом порезано.

– А говоришь, сам навернулся.

Я промолчала.

За нами никто не шел, а вот впереди маячила толпа. Танцевальный вечер был в самом разгаре. На площадке, расположенной в море, отплясывали самые активные отдыхающие. Прочие с неменьшим удовольствием тусовались у бара.

– Идем, – я увлекла Алину подальше от толпы.

Расстались мы у моего бунгало, договорившись встретиться пораньше в ресторане.

Глава 8

Спала я в эту ночь очень беспокойно. Во-первых, жутко чесались царапины, во-вторых, не шел из головы мертвый Иванов. Лежал бы он без крови, еще можно было бы списать все три смерти на несчастный случай, а так…

И все же перед тем как заснуть, я пыталась себя убедить, что Иванов выпил лишнего, сильно шатаясь, зашел в ванную, решил побриться, порезался, а потом, потеряв равновесие, ударился о край раковины. Не складно, но чего в жизни не бывает?

Как я не настраивалась на хороший сон, а Иванов мне приснился. Он словно зомби поднимался с кафельного пола, тянул ко мне окровавленные руки и спрашивал: «Почему вы не вызвали врача? Я умер по вашей милости. Меня можно было спасти, а вы меня бросили, и я истек кровью». Я проснулась в холодном поту и до рассвета провалялась в постели, не сомкнув глаз.

В семь утра была уже на ногах. Надела широкую батистовую блузу с длинными рукавами, которую всегда беру на отдых, на тот случай, если обгорю, и вышла к морю. Сегодня эта блуза была совершенно кстати: длинные рукава закрывали ссадины на плечах и руках.

На пляже, кроме уборщиков мусора никого не было. Я вышла на пирс, где каких-то шесть часов назад отплясывали беззаботные отдыхающие, и полной грудью втянула в себя влажный морской воздух.

– Не спишь? – услышала я позади себя Алинин голос.

Я обернулась и словно посмотрела в зеркало на свое отражение: та же бледность на лице, темные круги под глазами. Та же пляжная блуза! Мы покупали свои блузы в одном магазине. Разница была лишь в расцветке. На мне была блуза молочного оттенка, а на Алине – чисто белая.

– И я не сплю, – вздохнула Алина. – Глаз не сомкнула. Лежала, думала. Чертовщина какая-то! Едва рассвета дождалась: лежать невмоготу, в голове разные мысли. А сейчас на свежем воздухе спать хочется, сил нет. Может, я не поеду на экскурсию?

– Еще чего, – категорично замотала я головой, заподозрив в Алинином отказе хитрость.

«Ей надо остаться в отеле, чтобы послушать, о чем будут говорить отдыхающие, какие версии выдвинет полиция, и не найдут ли на месте преступления какие-нибудь улики. Ход, конечно, правильный, но мы не на своей территории, за спиной нет майора Воронкова, – в очередной раз я вспомнила приятеля. – А вдруг мы вчера все же оставили свои отпечатки пальцев в бунгало Иванова? Алина будет маячить перед глазами полиции, как будто бы помогать следствию – я ее знаю, именно так она и станет действовать, нагло, напролом, – а у нее незаметно возьмут отпечатки пальцев, а потом сравнят с отпечатками пальцев, которые найдут в бунгало Иванова. В этом случае у нас будут большие неприятности, очень большие, трудно представить какие».

– Но почему?

– Тебе надо отвлечься.

– Я спать хочу.

– Поспишь в пути. К тому же наш отказ от поездки насторожит Поля. Видела, как он на нас вчера смотрел, когда мы из кустов вылезли? Кстати сказать, со стороны бунгало Иванова. Уж не знаю, что он вчера о нас подумал, но сегодня, когда станет известно о смерти еще одного туриста, ему может прийти в голову все, что угодно. Нет, мы должны держаться так, как будто нам ничего неизвестно о смерти Иванова.

– Да брось ты. С чего это ему придет в голову подозревать нас в убийстве?

– А кто сказал, что было убийство? – спросила я, придав лицу наигранное равнодушие. – Вдруг он сам так?

– Ну да! Ударился, упал, расшибся насмерть, и при этом море крови – чушь! Ты вслух говоришь одно, а думаешь по-другому, – обвинила меня в двуличии Алина. – Я ни на йоту не сомневаюсь – Иванова убили! Так же как и Бабенко. Почерк один!

По правде сказать, общее в гибели двух мужчин было одно – их не застрелили и не повесили.

– Позволь, но в причастности к гибели Бабенко мы подозревали Кудрявцева, – напомнила я. – Вроде бы тот на Павла Алексеевича зуб имел. Но Иван Петрович на момент смерти Иванова уже сам был мертв. Следовательно, ни о каком почерке не может быть и речи.