Анатолий Шерстобитов - Ссан-ПИВОБУРГ Страница 14

Пеньки после корчевки почти готовая чудо-мебель. Присмотритесь к ним. Превосходная опорная площадь, неповторимость узоров Естества, прочность. Столы, табуреты, кресла, стулья, трюмо… Как бы добраться до них, ведь гниет кругом пеньков несметно.

По телеку детина плакал. Он пел, заламывая руки, стонал, закатывая глаза. Он уверял слушателей, что если она его разлюбит, то к вечеру он – помрет. По упитанным, холеным щекам катились… нет-нет, не слезы, обильный от энергичных конвульсий пот, повыламывай-ка рученьки, повыкатывай-ка глазоньки. Во что свято верилось, кувалдой в лоб его с одного удара не свалить.

Пост остервеняет. Многих, кто берется за это наскоком, в подражание, для модного соответствия. Благообразности, приветливости и рядом не ночует, так и домысливаешь приоскал, щелканье зубов волчиной натуры в овечьем стаде. Растеплить душу свою таким не дано изначально.

Пылкие существа эти женщины. Начнут признаваться вам в любви, так удержу никакого, могут сказать даже в раже этом, что, мол, в мечте о встрече с вами, в эти десять лет своей семейной жизни, не изменяли вам с мужем, только детьми занималась, рожала да пестовала.

Разве шлюхи – доярки? Да, еще какие, эвон как истово доят однососковых коров – мужиков. Диву просто даешься вековой привлекательности трудной и не совсем почетной профессии, ведь ни одного памятника, ни одной героини соцтруда, даже вымпелов переходящих за повышенные надои не учреждали.

Неуместно сравнение женщины с кошкой, кто по кроткости и верности заоблачный идеал, а мнимое ее потаскушество только во имя продолжения рода.

Даже пьяный в канаве он лежал спесиво.

У многих мужиков гимном жизни стала песня «Детство мое постой!..», до преклонных лет они умудряются оставаться сосунками близ маманьки.

Самый высокомерный человек – лакей по отношению к лакеям подчиненных своего шефа.

Зная, что «ланд» – страна, ярд – 0,91 метра, понимаешь, что Скотланд-ярд заведение серьезное, каждый из сотрудников на скотство здесь четко протестирован.

Медицина встревожена, в народе высок уровень кожных заболеваний, ороговение кожи, вопиющие симптомы превращения человека в змею.

Мечта хохла – все морепродукты хрюкают, дают желанное сало.

Тур Хер-ей-дал.

Такой смердячий на пару пердячем.

Столько командиров производства на «железке», впору каждой шпале по стойке «смирно» вскакивать.

Во все времена лучшие умы обязательно оговаривались, «…в наше подлое время».

Как нас поставили, так мы лежать и будем.

Тонновая коррекция – наезд грузовика на человека.

ОРТопед – телеизвращенец.

Ремесла тоже существа. Они ревнуют, артачатся и отстаивают свои права, если хозяин того заслуживает. Попробуйте высказать пренебрежение, молится им, когда на уме двоится, и будете наказаны, все пойдет наперекосяк, труда вложите для достижения пустякового результата в несколько раз больше чем обычно.

Рэкет болячек. Начиная с младенчества и по гробовую доску, человек часто уступает нездоровью, платит дань в виде того же лишая, грибка, липомы, бородавки… Пробы сделать себя абсолютно здоровым, радикализм лечения, чаще всего приводит к обратным результатам, разозленные рэкитеры берут еще больше, если не все. А так, с небольшой пожизненной данью человек, глядишь, шагает до весьма и весьма преклонных лет.

Срок жизни, по всему, это не физиологическая величина, это программа, жесткий наряд в рамках развития интеллекта, топка, где мы, поленья своей реакцией горения, бытия, даем энергию чему-то более высшему.

Стадность человека вопиюща. Мы снисходительно смотрим на стаи рыбок и птиц, синхронно поторяющих движения друг друга, экие, мол, они безликие, лишенные индивидуальности. Но человек еще более безлик, беспомощен и синхронен движениям толпы, народу, мировому сообществу, его судорогам по разным причинам, масштаб губительности таких подвижек, течений и завихрений, организации самоубийства, никаким полчищам насекомых не даны.

Я встретил ее, сорокалетнюю цветущую женщину в предынфарктном состоянии, сорок лет назад. При недавней встрече она призналась, что ей полегчало. Вообще же, на мой взгляд, здоровье даруется по-разному и классифицируется как «бешеное», «отменное», «нормальное» и «доходячее». Что парадоксально, но по статистике стартовые «доходяги» живут значительно дольше «бешеных», кого избытки подвигают на неразумные самоубийственные траты.

Глава третья

– На спиритической волне – Столица, гимн, герб, партия – Фестиваль Пива – Барсуки на уборке ячменя – Ослепление зеркальцем бабочек-капустниц – Парк экс-алкоголиков – Пьянка с советником из Пентагона – Барменарий —

В этот день Ванек засел с утра за компьютер, надо было обрабатывать и сдавать в редакцию скопленные материалы. Поработал и решил для отдыха прогуляться в интернете. Зашел на сайт Бара Творчества. Бармен Миня Хаузин не дремал. Презентация новой рубрики: «Спиритическая волна».

Ванек начал чтение и просмотр сопутствующих картинок.

– Не так давно мне присвоено звание Академика Пивософии! – извещал Бармен Миня Хаузин со страниц сайта. Но мало кто знает, что сообщение об этом пришло на мой адрес по спиритическому каналу. Подписались под ним изобретатель Пива, фламандский король Гамбринус, известный ученый и поэт Омар Хайям, мой дядя самых честных правил Барон Мюнхаузен и великолепный знаток-практик пива бравый солдат Швейк. Цитирую. «Уважаемый Бармен Миня Хаузин! Ваша фанатичная работа в популяризации и совершенствовании Пива подвинула нас на мысль учредить высокое звание Академика пивософских наук и первому изо всех землян присвоить его вам. Именно с вас начнется отсчет плеяды подвижников и героев Пива в столь почетном ранге».

А теперь текст нашего разговора на спиритической волне.

Гамбринус. Честно говоря, то, что я открыл Пиво, а об этом вещают все энциклопедии, не совсем точно. Напиток этот давно существовал по Божьему провидению и до меня в самых что ни на есть разных уголках нашей планеты, почти у всех племен и народов, в местах, где земля могла плодить злак, ячменное зерно. Я же попросту обобщил это явление на государственном уровне, что и впервые запечатлели летописцы, оставив в истории самую заметную на этот счет веху.

Бармен Миня Хаузин. Мне интересно, Ваше Величество, в чем же был приоритет перед прочими напитками на ваш взгляд в то время? Ведь вы, по сути, могучей и целенаправленной волной рекламы Пива заслонили у них, этих напитков, кое-какие достоинства?

Гамбринус. Сделать это было легко. Ведь это – жидкий хлеб, питательный и оздоровляющий, да к тому же и умеренно веселящий. Вот именно этим все и сказано, поданные мои оздоравливались весело и радостно, не спивались. Не надо сбрасывать со счетов и простую технологию, ее повсеместную доступность самым широким слоям населения, живущим на земле и кормящимся ее дарами. Вот я и приложил все силы, чтобы мой славный народ безоглядно влюбился в этот Божий подарок.

Барон Мюнхаузен. О-оо, вы добились этой любви, ее невиданной прогрессии, как в пространстве, так и во времени, по сей день немалая часть человечества поминают вас за это добрым словом и я из их числа.

Омар Хайям. И я тоже. Кстати, читая мои рубайи, многие из читателей, наверняка, обратили внимание на явную нелепицу, ибо, воспевая вино, я то и дело благодарю за это ячменное зерно. Это издержки переводов, там, где речь идет о вине, я упоминаю виноградную лозу, а вот детищем ячменного зерна я считал все-таки иной напиток – пиво. О-оо, сколько шуток я претерпел в свой адрес при обыгрывании определения, что пиво пить с омаром, кто по вкусу малоотличим от рака, удел гурманов.

Миня Хаузин. Достопочтимейший, есть ли что-нибудь новенького на эту нетленную, вечную тему о взаимной, трепетной любви напитка и человека?

Омар Хайям. К сожалению, с пивом здесь совсем не так как у вас, и поэтому вдохновению браться неоткуда.

Гамбринус. Не надо ничего новенького! Всего, что написал маэстро, хватит и поныне, все живо и актуально. Я могу часами напролет читать его стихи наизусть, лучше уже никто эти гимны не напишет. Позвольте я продекламирую хоть один из куплетов этого уникального творения, хоть одну из рубай?!.

Спасибо, друзья! О-оо, как я благодарен вам за эту честь!.. Итак:

«День прекрасен! Ни холод с утра, ни жара.

Ослепителен блеск травяного ковра.

Соловей над раскрытою розой с утра

Надрывается! Браться за чашу пора!»

Бравый солдат Швейк. А я, столь же страстный почитатель таланта Хайяма, избрал даже своим пожизненным девизом одну из его рубай, вот она: