Александр Филиппов - Возврати его в преисподнюю. Сказка Страница 14

Однако Глеб Сергеевич, хотя и чувствовал себя с гостем человеком одного поколения, житейского опыта, поддакивать не стал. Ностальгии по прежним временам он не испытывал, ибо и в «нонешних», как выразился ранний визитёр, неплохо устроился.

А тот продолжал:

– Я ведь к вам, зачем пожаловал? Хочу в музей наш краеведческий пригласить. Я в нём должность директора занимаю. Ну, то есть не то, чтобы директора, – смутясь, поправился Рукобратский, – поскольку в единственном лице его штат составляю, а… кем-то вроде смотрителя и хранителя фондов. А вообще методистом в районном отделе культуры числюсь.

– Ну-ну, – нетерпеливо переступая шлёпанцами, подбодрил его Дымокуров.

– Вы к нам как, на временное пребывание прибыли? Или на постоянное место жительство?

– Там видно будет, – неопределённо, теряя терпение, пожал плечами отставной чиновник.

– И, поскольку вы, как я знаю, унаследовали эту усадьбу, – кивнул гость в сторону барского дома, – у меня к вам, как к новому владельцу, будет серьёзное предложение.

Дымокуров, теряя интерес к разговору, смотрел на визитёра, молча и выжидающе.

– У нас в музее есть замечательные, уникальные экспонаты. Но у вас здесь, – указал он на усадьбу, – огромное количество предметов старого помещичьего и крестьянского быта. Может быть, вы изыщите возможность передать что-то на хранение в наши музейные фонды? С прежней владелицей, Василисой Митрофановной, взаимопонимания по этому поводу мы не нашли…

Дымокуров поморщился.

– Я, знаете ли, тоже… не осмотрелся толком пока…

– Осматривайтесь, – серьёзно предложил Рукобратский. – А для начала в наш музей загляните. Он здесь, в доме культуры села Колобродово расположен.

– Хорошо, как-нибудь обязательно загляну, – пообещал Глеб Сергеевич.

– Завтра, в одиннадцать часов приходите, – уточнил визитёр. – У нас как раз сход граждан села Колобродово на это время намечен. По вопросу предстоящей нефтедобычи в Заповедном Бору. Олигархи, знаете ли, рвутся к сверхприбылям, хотят и на нашу зелёную жемчужину лапу свою жадную наложить. Но я уверен – народ своё слово скажет. И на сходе дружно проголосует против намерений нефтяников войти со своей техникой, буровыми установками, и прочими механизмами, в бор. Что нанесёт непоправимый ущерб экологии реликтового лесного массива! А пока вот, – открыл он пластиковую папочку, – прошу вас подписать обращение граждан к федеральному правительству против разработки нефтяного месторождения в Заповедном Бору…

Глеб Сергеевич открестился, замахав торопливо руками:

– Потом, потом… Я, знаете ли, должен сперва во всём разобраться…

– И ещё, – прихватив Дымокурова под локоток, доверительно склонился к нему Рукобратский. – Вы, я вижу, человек трезвый, вменяемый. Наш, можно сказать, человек! Так что вы поосторожнее тут…

– В смысле – где? – не понял Глеб Сергеевич.

– Здесь, в усадьбе. Я за её обитателями давно наблюдаю, – горячо зашептал ему в ухо визитёр. – И очень подозреваю, что люди они не простые…

– В смысле? – насторожился Дымокуров.

– В смысле – секта! – многозначительно пояснил Рукобратский. – Не успеете оглянуться, как вовлечённым в её сети окажетесь!

Визитёр поднёс указательный палец к губам – тихо, мол, и быстренько ретировался, приподняв на прощанье коммунистическую бейсболку за козырёк. Словно и впрямь от невода секты стремительно ускользал.

10

Доставив без происшествий и помех заветный чемоданчик в резиденцию губернатора, Надежда Игоревна пребывала в отличнейшем настроении.

Она окинула взглядом свой кабинет – просторный, расположенный на самом престижном, третьем этаже Дома Советов, куда каждое утро её невесомо и бережно возносил индивидуальный, повинующийся специальной пластиковой карточке, скоростной лифт.

Едва заняв эти, доставшиеся от предшественника, входившего в команду предыдущего главы региона, апартаменты, Барановская распорядилась провести здесь капитальный ремонт. Прежде всего – вынести прочь расставленные по углам пыльные снопы пшеницы якобы каких-то новых, выведенных местными учёными, сортов, снять со стены огромные фотографии комбайнов в полях, дымящихся труб заводов и фабрик, до которых никакого дела не было Надежде Игоревне. Пришлось заменить и мебель – старомодную, обтянутую зелёным сукном, прямо сталинскую какую-то, на современную, из пластика, толстого закалённого стекла и хромированного металла.

Вместо прежних стеллажей, забитых дурацкими папками с распоряжениями, экономическими программами, касавшимися в основном развития агропромышленного комплекса области, статистическими справочниками, монографиями по научному земледелию и прочей макулатурой, новая хозяйка кабинета развесила по стенам весёленькие эстампы, копии картин художников-абстракционистов.

Чтобы все, прямо с порога понимали – перед ними не ретроград какой-то, заскорузлый в своих бюрократических предпочтениях, а современный, не чуждый всем новым веяньям, руководитель.

При этом вполне патриотично настроенный, о чём должны были свидетельствовать портреты президента, премьер-министра страны, губернатора, рядком стоявшие в рамочках на рабочем столе – там, где некоторые менее ответственные товарищи легкомысленно размещают фотографии родных и близких.

Надежда Игоревна в очередной раз подивилась, глянув в своё отражение на чёрной полировке девственно-чистой пластиковой столешнице, как причудливы, бывают порой извивы судьбы. Ну, разве могла она, выпускница экономического факультета филиала коммерческого вуза, одного из размножившихся невероятно в 90-х годах, даже название которого в точности не вспомнит теперь, и мыкавшаяся в поисках работы по разным конторам их заштатного городка, представить, каких административных высот достигнет спустя десять лет!

Вице-губернатор – начальник управления по внутренней политики и внешним связям аппарата администрации Южно-Уральской области, – вот как правильно называлась её должность. Конечно, не первый заместитель губернатора, но… достаточно было осознавать, что, ни одно должностное лицо в регионе, включая глав городов и районов, не могло быть назначено без её одобрения и протекции.

Это прекрасно понимали обитатели всех пяти этажей Дома Советов. И когда встречались с Надеждой Игоревной невзначай где-нибудь на бегу, в коридоре, или, упаси боже, были вызваны к ней «на ковёр», то смиренно опускали глаза, кланялись истово, изображая покорность, «раболепие в спине», и готовность выполнить молниеносно и в срок любое её указание.

Приятные размышления вице-губернатора прервала нежная трель телефона – одного из многих, установленных на специальной тумбе в торце стола.

Трезвонил приметный, угольно-чёрного цвета, аппарат, «прямой» от Шишмарёва, нефтяника.

«Господи, ну что ещё ему надо? – с раздражением потянулась к трубке Барановская. – Вроде только что виделись…». А вслух проворковала в микрофон с придыханием, интимной хрипотцой в голосе:

– Руслан Антонович? Счастлива вновь вас услышать!

На что Шишмарёв, в свойственной ему хамской манере, рявкнул:

– Слышь, Надьк! У меня тут товарищ из Москвы. Из нашего головного офиса. Заместитель… э-э… – запнулся он, явно вглядываясь в какую-то бумажку, – генерального директора нефтяной компании по связям с общественностью. Усекла? Не хрен собачий, а вице-президент компании. Как ты – вице-под-губернатор, твою мать! – захохотал он оглушительно своей шутке.

Барановская, кривясь от солдафонского юмора нефтяного магната, прогулила, тем не менее, не меняя интонации, страстно:

– Усекла…

– Он сейчас подъедет к тебе. Обговорите, э-э, с ним проблемы выступающей против добычи нефти в бору общественности. Разэдак её мать!

– Жду! – выдохнула Надежда Игоревна, но Шишмарёв уже брякнул трубкой о телефон.

Специалистов по связям с общественностью, коих развелось нынче несметное количество – от федеральных структур, министерств и ведомств, гигантов-монополистов вроде «Газпрома» до захудалых жилищно-коммунальных управляющих компаний Барановская подразделяла на два вида.

Первые – по-чиновничьи вышколенные, одетые даже в летний зной в соответствии с дресс-кодом своих ведомств или компаний, в официальные мундиры с погонами и множеством звёзд, что делало их похожими на генералов каких-то «банановых» республик; либо обряженные в строгие чёрные костюмы, с непременными галстуками, с гаджетами в руках, солидными органайзерами для записей и дорогущими авторучками фирмы «Паркер».

Вторые – расхристанные, в растянутых джемперах, в продранных на коленях джинсах, с одной или двумя серьгами в ухе, в зависимости от пола, с замызганным, заляпанным пятнами кофе блокнотом, дешёвеньким диктофоном, копеечной пластмассовой авторучкой, рассованным по многочисленным карманам жилетки – «разгрузки».