Антон Буслов - Президентская азбука Страница 14

– Если б знать наверняка, что Элтон Джон – это то, что мне сейчас нужно… – протянула Президент задумчиво, выпрашивая у кота подсказку.

– Алл ви нид из лав, – промурлыкал кот.

– Значит, Элтон Джон тут ни при чём, – сразу всё поняла Мифлуха, – Значит, завод ЦБХ!

– Верно, – радостно отозвался кот, снял с шеи петлю и убежал по левой дороге вдаль, меся своими лапами грязь весенней распутицы.

Следующая картина была о свободе слова. На ней какой-то человек стоял на митинге и читал газету, но газета была пустой. На плакатах митингующих тоже не было написано ни слова. К этой картине Мифлуха уже второй раз ограбила автомат, причём и для себя, и для Карин. Так что видя столпотворение людей, активно размахивающих пустыми плакатами, и через плечо заглядывая в девственно белую газету гражданина, среди гула толпы, в котором нельзя было разобрать ни слова, Президент почувствовала себя одной из них – участницей и даже почему-то причиной этого странного собрания.

– Карин, чего они хотят? – удивилась Мифлуха.

– Они хотят свободы слова…

– А разве у нас нет свободы слова? – растерялась Мифлуха.

– Есть. Свобода слова у нас по закону разрешена. Да и больше скажу, запрещается делать что бы то ни было, что ставит под угрозу право на свободу слова.

Мифлуха удовлетворенно кивнула. А потом снова посмотрела на полотно и тихо сказала:

– Я поняла. Они – смутьяны и провокаторы, и своими выступлениями в пользу свободы, которой и распорядиться-то не могут, вынуждают меня изъять право на неё из закона, тем самым они ставят право свободы слова под угрозу. А по закону ничто не должно ставить под угрозу право на свободу слова в нашей стране. Так что их надо бы и посадить…

– Если бы они не выступали, тебе бы не было никакого резона отбирать у них право на выступления. А значит, если выступают, то ставят под угрозу… Да. Один к одному. Надо будет ими заняться вечером… А вообще ты глянь: Президента страны можно выбрать, а народ страны выбрать нельзя. Так что придётся как-то с этим справляться.

– Я думаю, эта картина о несправедливости мира, – резюмировала Мифлуха.

– Несомненно, – отозвалась Карин.

Пройдя весь музей, подолгу останавливаясь и страстно обсуждая картины, Президент и её верная телохранительница Карин Пинк пропустили банкет. Покинув здание, глядя задурманенным и просветлённым взглядом на вечернюю площадь и Стену жалоб, на которой уже красовались новые плакаты «Мифлуха храпит!», Мифландия Вторая выдала свои распоряжения по итогам прошедших суток.

– Музей закрыть, у них не всё в порядке с пожарной сигнализацией, мне кажется. Кроме того часто и, я думаю, умышленно пародируют дроздов. У них входная дверь так скрипит. Но я не злодей, ты не подумай, я просто за порядок. Трудный был день, впредь таких допускать нельзя. И ещё, Карин, разбуди меня завтра пораньше, мне обязательно надо будет покаяться за музей. Хотя нет – забыла! – буди как обычно, мы же не были на банкете, так что сэкономили время для покаяния за музей.

А, да! Господи, я снова разрешу летать на пегасах… Но не высоко – не выше метра от земли. Они, я знаю, так летать всё равно не могут – так что я своей справедливостью не поставлю под угрозу безопасность бедных коняшек.

С

– Сюда, сюда, это здесь…

Мифлуха и министр церемоний шли по длинному коридору Дворца. Наконец министр забежал вперед и открыл одну из обитых дерматином дверей. Таблички на двери не было, так что Мифлуха, войдя в помещение и увидев целый ряд столов с кучами бумаги и престарелыми сотрудниками за ними, обернулась и вопросительно подняла брови.

– А здесь, здесь, здесь, здесь… – министр засуетился, отыскивая в своей папке нужный листик. – Здесь создают видимость работы…

Мифлухина бровь выгнулась ещё вопросительней.

– Методисты… – поправился министр, настороженно заглянул в свои бумаги и продолжил. – Методики… создания видимости работы… для министерств… разрабатывают…

Его голос к концу фразы упал, и он снова начал ворошить свои бумаги в папке.

– Хм… – сказала Президент и обратилась к старичкам. – Давно работаете, отцы?

Пожилые люди завозились, переглянулись, и самый старый ответил:

– Давно. Уже лет пятьдесят-шестьдесят трудимся. Мифлуха выразительно посмотрела на министра церемоний.

– И как платят-то?

– Платье у вас хорошее, – похвалил старик и заулыбался.

– Хм… – Мифлуха задумалась, как продолжить диалог так, чтобы не обидеть глуховатого собеседника. – Вы денег много получаете за работу?

– Ну, как… – ответил старик, чуть сконфузившись. – Может, и немного… но зато стабильно. И на том спасибо.

Мифлуха подсела к нему на табурет для посетителей. Министр церемоний вытянулся у неё за плечом по стойке «смирно».

– Слушай, отец… – Мифлуха чуть замялась. – А ты не помнишь случайно… зачем вас тут всех посадили?.. Лет пятьдесят назад?.. А?..

– Как не помнить – помню! – обрадовал Президента сотрудник отдела по разработке методик создания видимости работы. – Мы здесь делаем инновационную продукцию!

– Методика номер триста семьдесят семь дробь восемь, – прокомментировала старушка за соседним столом и что-то записала в тетрадь.

– Кроме того, занимаемся перспективными разработками в сфере космических систем…

– Сто тридцать один дробь восемь бис, – глухо отозвалась старуха.

– Востребованные во всём мире системы связи, передачи данных…

– Шестнадцать тире одиннадцать…

– Нанороботы и оборонные технологии…

– Сто пятьсот, – пронумеровала его мысль бабка.

– Так… – резко прервала его Мифлуха, у неё появилась надежда, что она упустила из виду огромное количество интересных разработок, которые её горе-министры похоронили в стенах этой каморки, – А где всё это?

– Где? – удивился старик. – Так вон же, – и махнул рукой в сторону окна.

Мифлуха вскочила с табурета. Ей не терпелось увидеть космические корабли, информационные системы, нанороботов и другие необходимые Первому Измерению вещи. Она кинулась к окну, чуть не споткнувшись о коробку с мелом, на которой лежали спеленатые газетами книги. Она обошла тумбу, на которой стоял осциллограф, прошла мимо доски, на которой рядом с тряпкой лежала логарифмическая линейка… Наконец она протолкнулась к окну, отодвинула занавеску и выглянула во двор.

Там была площадь… центральная площадь Первого Измерения, с памятником государственной преступнице Марии. Гуляли люди, светило Солнце… Всё было как обычно.

Мифлуха оглянулась на старика – уж не задумал ли старый хрыч над ней шутить.

– Во-он там, около гортензии, – крикнул тот. – На подоконнике!..

И тогда Мифлуха заметила аккуратно сложенные друг на друга папки, перевязанные тряпичными тесёмками. На верхней стоял гриф «совершенно секретно», а графа названия была заполнена каллиграфическим почерком от руки:

Мифлуха взяла толстенную папку в руки, развязала верёвочки и достала оттуда первый документ. Президент была ужасно разочарована. Ей очень хотелось, чтобы в её Первом Измерении были бы настоящие нанороботы и оборонные технологии. Она пролистнула обложку, пробежала глазами оглавление и в итоге открыла документ на первой попавшейся странице. Мифлуха уже хотела положить папку назад, но её взгляд зацепился за красиво оформленный график. Он отражал поставки нанороботов в войска – на нём был заметен существенный прирост за текущий и даже за следующий год. Президент не удержалась и начала читать. Текст давал надежду на лучшее. Он был выверен. Он был грамотен. Его было приятно хоть читать, хоть просто смотреть. Мифлуха пролистала отчёт до конца, чуть задержавшись на выводах, – читать выводы было особенно приятно. Президент достала из папки следующий документ и просмотрела его. Потом третий. Развернула какую-то огромную карту и стала рассматривать принятые обозначения. Наконец она оторвалась от этого дела и обратилась к министру церемоний.

– Милый мой, это же клад! – глаза её горели, – Это же боже ж ты мой! А и я не знала обо всём этом! Запиши, немедленно запиши… и включи в мою следующую речь – о том, что… – Она снова открыла один из документов и прочитала оттуда: «темпы прироста современных боевых нанороботов и систем вооружения превзошли в текущем году показатели прошлого года на сто и пятьсот процентов соответственно!».

– Методика сто пятьсот, – пробубнила бабка и снова что-то записала в тетрадь.

Мир в глазах Мифлухи потерял яркость. Она внимательно посмотрела на бабку, продолжавшую чиркать что-то в толстой тетрадке. Потом Мифлуха быстро сложила все документы в папку, туго завязала её тесёмки и пошла к выходу. У самой двери, которую уже успел открыть министр церемоний, она обернулась и сказала, не глядя ни на кого из присутствовавших в помещении людей: