Екатерина Риз - Жили-были Страница 15

Саша покивала, но затем взяла себя в руки и заставила улыбнуться.

– Если ты хочешь за Петю замуж, то я за тебя рада.

– Спасибо, малыш, – сказала Лика с улыбкой, а заметив, что Саша всерьёз нахмурилась, засмеялась. – Прости, прости.

Знала, что так Сашу только Толя называет, сама Саша от этого не слишком в восторге, но иногда она её специально подначивала этим словом.

Новость о предстоящем замужестве Лика решила приберечь, и Саше пришлось согласиться. Это же не её новость, как она может спорить? Право Анжелики решать, что рассказывать о себе окружающим. Саша это приняла, и несколько недель стойко хранила эту тайну. День свадьбы был назначен на середину августа, и Лика пообещала сообщить всем друзьям после защиты диплома, сказала, что не хочет отвлекать. И с этим Саша тоже спорить не стала. Свыклась, приняла и даже порадовалась – и за сестру, и за себя в том числе. То есть, за Толю. Появилась определённая надежда, что после замужества, Лика окончательно забудет про Ефимова. Займётся мужем, большая надежда, что по-настоящему любимым, семью будет строить, новый дом обустраивать. А дом будет на самом деле новый, потому что Петя пообещал поменять свою двушку в новостройке на квартиру побольше, и всё для жены-красавицы. И Анжелика пребывала в ожидании, ходила возбуждённая и взволнованная, даже про защиту диплома позабыла. Что и не удивительно, своего она уже добилась, выходила замуж за обеспеченного, по её меркам, человека. И корочки о высшем образовании уже были не столь желаемой целью. И, наверное, решив окончательно проститься со свободной жизнью и стать добропорядочной, верной женой, напоследок захотела ещё разок поиграть с Ефимовым в любовь. Саше снова пришлось наблюдать, как в один из вечеров на студенческом сборище, Лика строит ему глазки, томно вздыхает, напустив в глаза грусти, и печально, без всякой надежды, улыбается. Саша на Толю посмотрела, тот весь вечер просидел рядом с ней, и хотя пил, но от Саши не отходил. Разговаривал с ней, улыбался только ей, и Саша собственному счастью верить боялась. Понадобилось почти пять лет, чтобы Толя подумал о ней не как о ребёнке. По крайней мере, в это хотелось верить. И Саша верила, возможно, совершая глупость, но ей исполнилось девятнадцать, когда верить, как не в этом возрасте. За прошедшие пять лет, она столько всего пережила, связанного с именем Анатолия Ефимова, что порой передёргивало от воспоминаний. Лики в его объятиях, его злости и обиды, хоровод других девушек вокруг него. И вот впервые он сидит весь вечер рядом с ней, не горя желания общаться с кем-то ещё, спрашивает её про институт, про личные дела, смеётся над её словами и лёгким смущением, и подозрительно долго не отводит глаз от её лица. Что-то для себя высматривает, улыбается, а потом подаёт ей бокал вина.

– Давай выпьем, малыш.

Саша удивлённо вздёрнула брови.

– Ты впервые мне это говоришь. По-твоему, я уже готова? Достаточно взрослая?

Ефимов рассмеялся, поднял свою рюмку, осторожно чокнулся, стараясь не расплескать.

– Вот и проверим. Так как, говоришь, твои дела?

– Что именно тебя интересует?

– Ты знаешь, – проговорил он с непонятным для Саши удовольствием.

Она головой качнула, и заученно повторила:

– Не твоё дело, Ефимов.

– Как ты можешь? Я твой учитель. Наставник!

– В чём наставник?

– Ну… – Толя губами пожевал, бровями поиграл, после чего ухмыльнулся. – Во всём приличном.

Саша отвечать ему не стала, улыбнулась в сторону, и вот тогда заметила пристальный взгляд Лики через стол. Она наблюдала за ними. Наблюдала очень внимательно, а как только Ефимов глянул в её сторону, она ему улыбнулась, той самой завораживающей грустной улыбкой. Саша ощутила сильнейший укол в сердце, посмотрела на лицо Толе и поняла, что тот глаз с Анжелики не сводит. Кажется, задумавшимся, даже отрешённым. Затем вздохнул и отвернулся.

– Ещё вина, малыш?

– Нет, я ещё это не допила.

– А я выпью.

Он за бутылкой водки потянулся, а Саша сжала в ладони бокал. Как же ей хотелось именно в этот момент схватить Толю за руку и сказать ему всё, как есть: и про замужество, и про Петечку, и про Ликины рассуждения о перспективах, которых у Ефимова нет. Как хотелось сказать ему всего три слова: не верь ей. Больше никогда ей не верь, она тебя не любит. Она и Петечку-то в достаточной степени не любит, лишь себя. Но Лика была её сестрой, как она могла наговорить про неё такое, тем более Толе?

Но ещё можно было попытаться всё спасти. И впервые, впервые в жизни Саша сама взяла его за руку, и в глаза посмотрела серьёзно и с настоящей мольбой.

– Давай уйдём отсюда.

Толя удивился. И её взгляду, и просьбе, а особенно её руке, что сжала его пальцы. Обозрел всё это чуть помутившимся взглядом, головой чуть качнул, явно разгоняя алкогольный дурман, а Саша, не давая ему опомниться, повторила:

– Давай уйдём.

– Санька, ты что задумала?

– Я тебе потом расскажу, – пообещала она. – Только сейчас давай уйдём. Мне надоело.

Ефимов посмотрел на шумевших друзей за столом, потом снова на их руки, раздумывал в течение минуты, и эта минута Саше самой долгой в жизни показалась. Но, в итоге, Толя кивнул. Кивнул, и начал подниматься, его мотнуло немного, а Саша ещё удивилась, она не заметила, когда он так набраться успел.

Лика догнала их в прихожей, посмотрела с непониманием.

– Куда вы уходите?

– У меня голова болит, – соврала ей Саша, мечтая, чтобы Анжелика поверила и ушла. Краем глаза наблюдала, как Ефимов одевается, в какой-то момент на стену повалился, но тут же выпрямился.

Лика же руку в бок упёрла.

– И что?

– Ничего, – огрызнулась Саша. – Я пойду к бабушке, Толя меня проводит.

– Саня, он пьян в стельку!

Ефимов вылез вперёд, и её пальчик отвернул в сторону.

– Не говори, чего не знаешь, женщина. Я трезвый. Почти. Доставлю в лучшем виде.

Лика усмехнулась ему в лицо.

– Я не понимаю, откуда такое рвение?

– Лика, отстань, – попросила Саша, но без злости, а Ефимов сказал:

– Не хочу портить тебе вечер своей пьяной физиономией. Ты ведь найдёшь, на кого посмотреть и без меня?

– О, не сомневайся.

– Не сомневаюсь. Холодная, жестокая женщина. – Это он проговорил со смешком, но вышло всё равно впечатляюще.

– Не такая уж и холодная, Ефимов. Тебе ли не знать.

Лика смотрела ему в глаза, и даже Саша видела в её взгляде призыв. Откровенный и открытый. И Саша поторопилась дёрнуть Толю за руку.

– Пойдём. Толя!

Он усмехнулся Лике в лицо, но отступил и за дверь вместе с Сашей вышел. Правда, не удержался и сказал:

– Стерва.

Саша глянула на него снизу, пыталась поймать его взгляд, но не преуспела в этом. Но, главное, что он ушёл с ней, не остался с Ликой. Хотя, и злится, от возмущения кипит, Саша чувствует это.

– Не обращай на неё внимания, – сказала она. – Ты же знаешь Лику, ей всегда больше всех надо.

– Я её вдоль и поперёк знаю, – проговорил он, и это заявление Саше не понравилось, но отвечать и спорить она не стала. Пусть думает так.

Они шли по тёмной, сырой улице, молчали, Саша под руку его держала, и каждый думал о своём. Толя дышал тяжело, будто бежал долго, и она понимала, что думает он не о ней. Лика снова всё испортила. Но свежий вечерний воздух пьянил, кружил голову, и вскоре Саша позабыла о неприятностях. Казалось невероятным, что она идёт под руку с Ефимовым, и это обоим кажется нормальным. И пусть молчат, пусть думают каждый о своём, но это всё равно лучше, чем оставить его Лике и идти домой одной, как происходило обычно.

Толя вдруг посмотрел на неё, взгляд был более ясный, чем двадцать минут назад, и спросил:

– Ты не замёрзла?

– Немного, – призналась Саша.

А Ефимов вдруг обнял её за плечи. Без всякого умысла, и не думал к ней прижиматься, просто обнял, но Саша всё равно растаяла.

– Чем ты займёшься после института? – спросила она, чтобы не молчать и не казаться смущённой и расчувствовавшейся.

Толя плечами пожал.

– Есть пара мыслей. Но пока ничего чёткого. Что странно, да? Через пару недель я буду свободен, как ветер, а что делать буду, понятия не имею. Борисов предлагает в паре поработать, возможно, соглашусь.

– Ты придумаешь, – уверенно сказала Саша.

Толя наклонился к ней, прямо к её лицу.

– Ты в меня веришь?

– Верю.

– Продолжай это делать, – улыбнулся он. Волосы упали ему на лоб, когда он ещё ниже наклонился, дыхание коснулось Сашиных губ, она замерла, но всеми силами старалась удерживать лёгкую улыбку, чтобы опять же не казаться смущённой и даже испуганной. Только подумала, что Толя ведь понятия не имеет, что её ещё никто никогда не целовал. Лишь потому, что она с юности смотрела и видела только его. В мечтах, наяву, только его. Толя этого, конечно, не знал, но вдруг замер, видимо, осознав всю пикантность момента. Они смотрели друг другу в глаза, она ждала, он принимал решение, но в последний момент отпрянул. И лишь улыбнулся Саше, будто ничего не произошло. Снова за руку её взял.