Creative Writing School - Пашня. Альманах. Выпуск 1 Страница 15

– Зачем ты это, с Женей? – спросил, поправляя очки. – Смутил его. Ему же еще преподавать. И сам-то хорош. Разве ты его любил, ну, подумай, вспомни?

И он вспоминал. В Жене был блеск – отцовских очков. В Жене была нежность – отцовского кроя.

– Есть в нем что-нибудь не мое? В твоем отношении к нему?

– Да, я хочу его, – сказал и тут же покраснел. Пошлое, полое, пустое.

– Хочешь, как что?

– Как девять тысяч лет, – ответил Леша. – Как девять тысяч лет, чтобы помнил еще и меня.

Отец поежился, как от ветра.

– Знаю, тоже такое искал. Искал дома у нас. Долго искал. Под кровать заглядывал, в кровати, во всех тумбочках смотрел, в ваших игрушках. На работе искал. Говорю, «покажите язык», а сам ищу их, эти тысячи лет. Не нашел. Знаешь, когда на меня эта девятка ехала, я не сделал шага в сторону, хотя мог. Пусть говорят что шок, но я-то знаю, что мог. Но не сделал. Из-за этой вечности. Подумал: хочу ее сейчас, дайте мне в ней утонуть. А толку-то? Все – это все равно что ничего.

– Жалеешь?

Он неопределенно покачал головой

– Отчего же? Маме передавай привет. За братьями смотри.

Лег на тротуар и исчез. Совсем стемнело. К пристани подходил паром. Играл светом на черной воде. И хотелось заново понять и назвать. Первое слово было «причал», первое к нему отношение – дом. Первый цвет – белый. А остальное было еще не названо и потому – неизвестно.

Ярослав Туров

Две судьбы

Однажды, заглянув в историю болезни очередного онкобольного, психолог московского хосписа Аркадий Валерьевич Белов не поверил своим глазам. Это был Виктор Антипкин, кумир его детства. Аркадий Валерьевич и сейчас иногда пересматривал фильмы с этим актером и даже все еще смеялся там, где было особенно смешно. Теперь перед ним в койке лежал высохший полутруп. Кожа, как тонкий пергамент, уставшие впалые глаза, жидкая неухоженная бородка. Ничто не напоминало в этом теле о той заразительной энергии и жажде жизни. Даже Аркадий Валерьевич удивился, хотя видел и не такое. Он ничего не знал о судьбе кумира после выхода его главной картины – «Святой из моего двора» и еще пары не столь известных фильмов.

– Вы… Антипкин? Актер?!

Тот в ответ только закашлялся.

– Но как? Как вы здесь?..

– Старость и болезни не щадят никого, приятель. Я уж допрыгался.

– Что же с вами случилось?

– Долгая история…

И Антипкин с наслаждением пустился в воспоминания. Премьера «Святого» обернулась оглушительным успехом. Приглашения на съемки поступали одно за другим. Политики и бизнесмены звали на корпоративы, шоумены предлагали гастроли с творческими вечерами. Словом, Антипкин вдруг разбогател. Он и до этого не бедствовал, но сейчас денег стало столько, что актер не устоял. С шумом развелся – об этом неделю трубила вся страна. Стал менять женщин, друзей, пускался в авантюрные поездки по всему миру. Позволял себе опоздать на пятнадцать минут на встречу с известным политиком или журналистом из-за того, что долго не мог подобрать галстук к сорочке. Проигрывал в казино какие-то бешеные суммы. Одно время плотно подсел на кокаин, лечился от зависимости в дорогих клиниках. Как-то раз избил беременную журналистку за то, что она слишком назойливо на него охотилась. Журналистка отсудила баснословные деньги за моральный ущерб, а в мире кино Антипкину объявили бойкот. Он успел сыграть еще в паре фильмов, дал пару гастролей, но на этом все и закончилось. Стал пробовать себя в бизнесе, в политике, но нигде не преуспел. Незаметно для себя состарился, стал самому себе противен. А потом у него обнаружили рак.

Аркадий Валерьевич слушал внимательно и не мог поверить. Все казалось странным сном.

– А вы знаете, – наконец, сказал он, – я ведь здесь оказался именно благодаря вам…

Аркаше всегда нравился Виктор Антипкин. Едва актер появлялся в кадре, оторваться от экрана было невозможно. Аркаша ни о каком Станиславском, конечно, ничего не слышал, но Антипкину свято верил. Актер исполнял в основном роли простых симпатичных русских мужичков, по иронии судьбы попадающих в глупые ситуации. Очень у него был искренний взгляд, брови так забавно вздымались в изумлении, и весь образ лучился с экрана какой-то светлой печалью, так что даже самый холодный зритель тут же таял и улыбался.

Когда Аркаше было четырнадцать, на экраны вышел фильм «Святой из моего двора», в главной роли – Виктор Антипкин. История про мужчину, который отказался от всех земных благ с одной единственной целью – служить людям. Это была первая драматическая роль Антипкина. Мама Аркаши, бодрая советская женщина, повела его на сеанс в кинотеатр «Октябрь» на Новом Арбате. Аркашу фильм перепахал. В последней сцене, умирающий и сильно состаренный гримерами Антипкин тянулся дрожащей рукой к солнцу и шептал высохшими губами обступившим его ученикам: «Все для других, ничего для себя!». Аркаша плакал.

То, что произошло потом, изменило жизнь Аркаши навсегда. Экран погас, включили свет, и на сцену вышел… Виктор Антипкин. Сам, живой. Да еще и в том самом костюме, в котором играл! С ним были еще какие-то люди… Режиссер, кажется, еще кто-то… Но это было совсем неважно. Аркаша смотрел во все глаза. Он раньше никогда не видел знаменитостей так близко, если не считать разных певцов на концертах. Антипкин со сцены долго проникновенно говорил, кланялся, благодарил. Пожилые дамы дарили ему цветы. А потом он сел раздавать автографы. Аркаша терпеливо дождался своей очереди, протянул божеству билетик. Антипкин снисходительно улыбнулся, расписался, пожал мальчику руку.

– Маме помогаешь? – спросил он.

– Да, – кивнул Аркаша.

– А людям?

Вопрос поставил мальчика в тупик.

– Запомни, Аркаша, раз и навсегда: людям надо помогать…

И посмотрел пронзительно, совсем как его герой из фильма. Мальчик смущенно кивнул и уступил место другому зрителю, желающему получить автограф…

Аркадий вырос. Отучился на психолога в приличном вузе, женился на одногруппнице. Она была милой и покладистой. Поначалу семейная жизнь казалась дивным новым миром, но через какое-то время секретов в этом мире для Аркадия не осталось, и он ударился в работу.. Успел поработать психологом в школе и рекрутером в престижной HR-компании. Глотал книги десятками. Долго ухаживал за престарелыми родителями, со слезами провожал их в последний путь. Завести детей не получилось – у жены диагностировали бесплодие. Летели годы. И вроде бы со временем стали водиться хорошие деньги, и семейная жизнь ладилась, но ни разу за все эти годы Аркадий не испытывал той спокойной радости, которая переполняет человека, когда он на своем месте.

Как-то вечером после работы он сидел в офисе и читал Чехова. Идти домой не хотелось – там все было по-старому. Тут на глаза ему попалась фраза про человека с молоточком, который должен стоять за дверью каждого счастливца и напоминать стуком, что на свете есть несчастные. Аркадий долго смотрел в одну точку, затем встал, открыл ключом ящичек, где хранил особо ценные бумаги, покопался в них и отыскал тот самый билетик с автографом из детства. В этот момент он вдруг осознал, что так мучило его все эти годы, почему он не находил покоя и счастья ни в работе, ни в любви. Это был человек с молоточком.

На следующий день он забрал документы из своего офиса в центре города, написал заявление по собственному желанию. Не говоря ни слова жене, собрал вещи и ушел, оставив ей ключи от квартиры и короткую записку. Снял комнатушку и устроился в ближайший от нового дома хоспис психологом. Там он каждый день видел боль и смерть. Людей привозили, и они медленно таяли у него на глазах, как мотыльки в огне свечи. И так повторялось изо дня в день. Он жил и дышал их страданиями, возведя в абсолют одно – чтобы больные, о которых он заботился, могли хоть на минуту забыть про них. У него получалось…

– Ну и болван же ты, – проговорил Антипкин и неожиданно громко рассмеялся. Впрочем, смех его быстро захлебнулся новой волной сухого кашля.

– Простите?

– Жизнь свою просрал. И на что? На живые трупы… На судна и пролежни. Ты не смотри, что я здесь, в таком виде… Я ни о чем не жалею. Я вволю пожил. И жизнь видел! И все ее тайны, кхе-кхе… А что видел ты, кроме больничных стен?

Антипкин снова зашелся сильным кашлем, после чего отвернулся к стене, натянув одеяло до самых глаз. Ему оставалось жить от силы месяц. Аркадий Валерьевич долго смотрел, как содрогается под накатывающими волнами кашля тело актера, после чего выключил свет и вышел из палаты. На сердце было все так же спокойно. Вспомнилось лицо жены. Как она там? Вечером, сидя над книгой, Аркадий Валерьевич внезапно взялся за телефон и набрал затверженный номер. Он не делал этого уже очень давно.

Мастерская

Марины Степновой

Проза (зима 2016)