Владимир Зангиев - Чужбина не встречает коврижками. История русского эмигранта Страница 15

– Карамба! – чертыхнулся смуглый. От негодования ром из его бутылки выплеснулся на пол. – Пробуй, амиго, ещё!

Сергей размахнулся снова… В этот момент прыткий латинос быстрым движением выдернул бумажник из кармана Сергея. Однако, размятый физическим упражнением, наш друг успел ухватить вора за шиворот. Но тот был готов к такому повороту событий. Индеец мгновенно разбил бутылку о череп недавнего своего компаньона. Серёга охватил голову руками и у него тут же из-под пальцев просочилась кровь. А ушлый абориген, исторгая ругательства, пустился резво через зал наутёк. Танцующие с безразличием уступали убегающему грабителю дорогу, даже не пытаясь его задержать. Такие уж здесь нравы: никто никогда не вмешается в чужую трагедию. В Чили воры орудуют кругом, мести их все боятся. Часто преступники бывают вооружены и не только ножами, но и пистолетами. И зачастую действуют в паре.

В общем, всё произошло настолько быстро, что мы опешили от неожиданности. Тем временем вор удалялся всё дальше. Крик Татьяны вывел меня из замешательства, и я, подверженный охотничьему инстинкту, бросился вдогонку. Когда-то мне пришлось заниматься бегом и даже выполнить норматив кандидата в мастера спорта по лёгкой атлетике. Былая сноровка снова пригодилась. Мы бежали безлюдной улицей ночного Сантьяго. Неяркие фонари безразлично разбрызгивали неоновый свет, непричастные к посторонним страстям. Я неотразимо настигал налётчика, дистанция между нами постепенно сокращалась. Преследуемый часто оглядывался и непрестанно извергал проклятия на мою голову. Он чувствовал, что ему не удастся уйти от погони. Улицы в городах Латинской Америки – это сплошные коридоры и негде в них укрыться. Здесь не бывает проходных дворов и открытых подъездов. Все двери наглухо закрыты даже днём, а окна защищены стальными решётками. Если есть небольшой дворик перед домом, то он обязательно обнесён высокой оградой, ощетинившейся неизменными остриями декоративных пик. Поэтому я неизбежно должен был настичь грабителя. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Случайность зачастую коренным образом меняет дело.

В тот самый момент, когда я уже примерялся для размаха кулаком, выбирая как бы поудачней сразить противника, – вдруг раздался резкий стрекот и впереди в улицу въехали два карабинера на мотоциклах. А в Чили карабинеров-мотоциклистов боятся все. Они действуют жёстко, бесцеремонно, решительно. Стреляют без колебаний и дубинки пускают в ход, не задумываясь.

– О – па! Этого ещё мне не хватало, – трезво оценил я ситуацию.

В планы моей потенциальной жертвы, видимо, тоже не вписывалась подобная встреча с блюстителями порядка. Мы одновременно перешли с галопа на шаг. Латинос затравленно сверкнул на меня яростными очами и уронил под ноги нереализованную добычу. Я порешил за лучшее – подобрать Серёгин портмоне и спокойно развернуться в обратном направлении.

Карабинеры на скорости пронеслись мимо.

Вся наша компания стояла перед рестораном и была озабочена моим исчезновением. Хозяин «Касы дона Мигеля» униженно рассыпался в извинениях перед подвергшимися нападению в его заведении белыми иностранцами. Лацко монотонно кивал в знак согласия свежезабинтованной головой. Никто не предполагал где искать меня и что со мной сталось. Но я появился сам, живой и невредимый, да ещё возвратил утрату. Меня обступили друзья. Серёга крепко обнял, а Татьяна расцеловала в щёки. Сергей отсчитал необходимую сумму и протянул хозяину ресторана. Тот пересчитал и добрую половину полученной платы попытался вернуть назад. Но Сергей брать наотрез отказался. Заискивающе улыбаясь, латинос униженно благодарил.

В машине протрезвевший Серёжа досконально просмотрел содержимое бумажника и сказал:

– Ух! Слава богу, банковская карта на месте, иначе воры здесь действуют быстро – пока дождёшься утра, чтоб в банк заявить о пропаже, они ещё ночью через банкомат обчистят твой счёт. И карнет (паспорт) на месте. Все визитки важных персон тоже здесь. Спасибо, Влад. Ты прямо спас меня. Но как тебе удалось забрать всё это?

– Да, ничего особенного. Я почти догнал вора и он выбросил бумажник, а я его просто подобрал.

– Хорошо, что всё так закончилось, – вмешалась Татьяна. – Видишь, Сергей, до чего тебя доводит неумеренная тяга к выпивке? Из-за тебя мог пострадать и Владислав. Ты же знаешь какие здесь воры коварные.

– А что Владислав? Думаешь не справился бы с этим шибздиком? – огрызнулся провинившийся супруг.

– Не сомневаюсь, что в честном поединке справится. Но воры здесь промышляют не в одиночку. А что, если бандит вооружён? – не унималась рассудительная Татьяна.

Серёга виновато подмигнул мне через зеркало заднего вида, мол, прости, дружище, сочтёмся как-нибудь при случае.

Тем и закончилась та наша ночная вылазка. После этого случая все Лацки прониклись ко мне искренней симпатией. Они стали помогать с переводами необходимых документов на испанский, которые постоянно требовались для легализации моего пребывания в Чили. Когда меня приглашали в какие-либо административные инстанции, Татьяна участвовала в качестве переводчика. Сама Любовь Александровна постоянно приглашала то на борщ, то на голубцы, а нередко и угощала свежими пирожками.

Всё складывалось для меня, как будто, обнадёживающе. Я отправил составленные Лацками куррикулумы (персональные анкеты) на разные предприятия и терпеливо ждал предложений насчёт работы, которых до сих пор, к сожалению, не поступало. Это очень удручало. Однако, делать было нечего, здесь ведь не Россия и искать место работы принято подобным образом. Шло время, и я терял всякие надежды заполучить рабочее место. Было унизительно каждый месяц получать в церковной кассе, словно подаяние, выделяемую помощь. Этими беспокойствами я и делился со своими благодетельными друзьями. И вот настал день, когда Татьяна обрадовала неожиданной новостью:

– Вы знаете, Владислав, скоро из Арики в Сантьяго возвращается один наш знакомый, которому мы в своё время помогли устроиться здесь. Он имеет собственное дело: выполняет сварочные и монтажные работы. Если согласны, я поговорю с ним, чтобы он устроил вас у себя – ему непременно нужен будет помощник.

– И вы ещё спрашиваете моего согласия? Да я руками и ногами «за», – радостно заверил я. – Мне теперь любая работа в радость.

– Хорошо, я с ним переговорю. Кстати, он и жить будет с вами по соседству. Ему выделяют комнату над вами. С Церковным советом мы уже договорились.

Глава девятая

Порядок, насколько это было возможно, я навёл в своей комнате давно. Выгреб весь мусор, отремонтировал места с обвалившейся штукатуркой, надраил дверные и оконные ручки, отмыл полы от застаревшей грязи, застеклил выбитые окна. Теперь, для наведения полного порядка, оставалось приобрести и наклеить обои да покрасить дверь, окна и полы. Но Церковный совет не спешил выделять на это дело средства. Я не раз обращался с этим вопросом к Зое Степановне, однако, та только отмахивалась от меня, как от назойливого комара. А сегодня я позвал к себе Бориса Гаузена и на месте всё объяснил ему:

– Вот, видите, заново оштукатуренные места бросаются в глаза грязными серыми пятнами. Нужно наклеить обои либо покрасить комнату водоэмульсионной краской.

– Да, я согласен с вами, – доброжелательно поддержал старик.

– На полах и оконных рамах в некоторых местах краска облупилась. Необходимо обновить окрашенные места, – вдохновлённый, продолжал я.

– Вот и займитесь этим.

– Я готов хоть сейчас выполнить эти работы, но у меня нет средств, чтобы приобрести необходимые для ремонта материалы. Мне отец Вениамин сказал, что Церковный совет выделит деньги для покупки всего необходимого. Вот я и прошу вас помочь мне.

– Почему вы ко мне обращаетесь, а не к Зое Степановне, ведь это она комендант?

– Да я уже несколько раз обращался к ней, но всё безрезультатно. Теперь вот обращаюсь к вам, вы ведь тоже член Церковного совета. Если бы у меня была работа – я бы никого не просил и на собственные средства купил бы необходимые материалы.

– Ну, хорошо, я поговорю с Зоей Степановной.

Гаузен покинул аварийное жилище, оставив меня в одиночестве безнадёжно обозревать и дальше поле своей трудовой активности.

– Хорошо бы зашпатлевать вот здесь полы, чтобы скрыть появившиеся между досками щели, – мысленно прикидывал я, определяя себе дальнейший объем работ. – А дверь лучше ошкурить наждачкой перед покраской и тогда она будет превосходно выглядеть…

Но тут мои мысли внезапно были прерваны громким бесцеремонным стуком в дверь. На пороге предстала этакой разъярённой мигерой комендант. Ее гневные очи во все стороны метали испепеляющие громы-молнии. Сам античный Зевс вряд ли устоял бы против столь яростных извержений гнева Фельдфебельши. А неистовая старуха всей мощью своей необузданной натуры обрушилась на меня – жалкое ничтожество, олицетворяющее собой в её глазах подобие оматериализовавшегося коммунизма.